Лилия Дворянская - Мой ангел [СИ]

— Полночь, — констатировала она.

— Что? — невнятно отозвался Дима.

Они лежали рядом на Димином диване, уставшие и разомлевшие от счастья.

— Я говорю, по радио сообщили, что наступила полночь, — повторила Геля.

— А-а-а, — протянул он, скидывая остатки дремы, — за стенкой живет пожилая пара, они любят слушать местное радио, но так как немного глуховаты, поэтому слушают его громко. Ну и я иногда слушаю его с ними.

— Я когда была маленькая, тоже любила слушать радио, особенно радиоспектакли, — поделилась Геля воспоминаниями и улыбнулась сама себе в темноте.

— Ты меня извини, я понимаю, что сейчас не самый удачный момент, — сказал вдруг Дима, приподняв голову с подушки, он положил ее на согнутую в локте руку и внимательно посмотрел на Ангелину, — но раз это ночь откровений, я не могу не задать тебе этот вопрос. Он мучает меня, и я бы хотел получить честный ответ.

— Спрашивай, — нежно мурлыкнула Геля и перекатилась со спины на бок, чтобы видеть его лицо.

— Ты любила его? Только честно!

Геля сразу поняла о ком идет речь — Иван. А ведь она уже и забыла о его существовании.

Геля пристально посмотрела в Димины глаза и произнесла резче, чем следовало:

— Любила ли я его? Честно? Да, если хочешь знать, любила!

Затем осознав, что ей не следует так с ним разговаривать и если она не станет подбирать слова тщательнее, то их только-только возобновленные отношения могут снова разладиться, сбавила напряженность в тоне и продолжила уже более тепло и мягко:

— Понимаешь, тогда мне казалось, что это конец, что нам с тобой уже ничего нельзя исправить и наши пути разошлись навсегда. Мне было очень плохо, мне даже жить не хотелось. Иван очень ненавязчиво вывел меня из этого состояния. Он оказался очень хорошим человеком, внимательным, заботливым и он любил меня. Я ему очень благодарна за это. А то, что произошло потом, так сейчас я считаю, что только к лучшему.

Геля прижалась к Диме, обняла его и почувствовала, как сильно он напряжен неприятным для него разговором.

— Я хочу тебе признаться, — прошептала она, — Знаешь, я всегда боялась назвать его твоим именем.

Геля с облегчением почувствовала, что Дима расслабился. Он снова опустился на подушку и тоже обнял ее.

— Мы начнем сначала, — сказал она, прижимаясь к нему сильнее, — Теперь все будет по-другому!

Нет, — отозвался он и Геля почувствовала, что он улыбается, — Мы продолжим с того места, на котором остановились тогда… на нашей речке.

Быстрым движением он перевернулся и оказался над ней. С первым же поцелуем, они устремились к взаимному счастью.

Несмотря на практически бессонную ночь, утром Дмитрий проснулся задолго до звонка будильника. Он неподвижно лежал с закрытыми глазами, стараясь не разбудить Гелю, тихо посапывающую на его руке и воспроизводил в памяти все услышанные ранее разговоры, еще раз прокучивал в голове информацию, и вопросов у него возникало все больше и больше. Он уже был уверен, что все делает правильно. Оставалось совсем немного, чтобы подтвердить его догадки, но для этого необходимо было плотно поработать с архивными данными и попытаться найти возможность ознакомиться с закрытой информацией.

Внезапно пронзительно запикал будильник. Геля зашевелилась, проснулась, сладко потянулась, перекатилась через Диму и со словами "я первая" скрылась в ванной комнате.

Дмитрий усмехнулся, отключил навязчивый звук и продолжил лежать на кровати. Не было ни удивления, ни раздражения от присутствия другого человека в доме, как бывало раньше. Наоборот, казалось, что так и должно быть и никак иначе.

Наскоро выпив кофе и получив выговор от Ангелины, что в доме нет нормальной еды и так жить нельзя, Дима отвез ее на работу в больницу, а сам, не смотря на отгул, поехал к себе в отдел.

В кабинете уже находился Николай Крылов, который при взгляде на него хмыкнул и отметил, что тот выглядит подозрительно счастливым. Павлов пропустил его замечание мимо ушей и попросил найти телефон их общего знакомого Олега, работающего в органах безопасности. Дмитрию срочно потребовалось выяснить более детальную информацию о Карле Кош-Кохеле, его аресте и делу. Он подсознательно чувствовал, что это может значительно прояснить непростую ситуацию.

Крылов, прокрутил список номеров в своем телефоне и продиктовал Павлову цифры, которые тот сразу набрал. Олег пообещал подумать, чем он может помочь и позже перезвонить.

Чтобы не тратить понапрасну время, Дима отправился в архив, где его уже узнавали и шутили, что скоро он совсем переберется к ним на работу. В последний раз он проводил столько времени за изучением архивной информацией, еще учась на историческом факультете университета. Большую часть дня он внимательно вчитывался в неровные строки, написанные выцветшими фиолетовыми чернилами, с трудом разбирая подчерк и, по привычке, рисуя в своем блокноте какие-то символы, составляя из них схемы.

К концу рабочего дня перезвонил Олег и предложил приехать к нему на службу, потому как дело, которое интересовало Диму, он мог дать только для ознакомления и только у себя на работе и того это вполне устроило.

Освободился он только поздним вечером и с удивлением для себя отметил, что ему не терпится поскорее очутиться дома, потому что там, его уже ждала любимая Геля.

Дима зашел к себе домой, почувствовал вкусные запахи, доносящиеся с кухни, и осознал, что теперь это не просто квартира, место, где можно переночевать, а с появлением Гели, теперь это стало именно домом, местом, куда хочется возвращаться. Она выглянула из кухни, увидев Диму, подошла и потерлась носом о его щеку:

— Я скучала, — сказала Геля, помогая снять ему куртку — мой руки и иди ужинать, ты, наверное, голодный.

Дима поцеловал ее в нос и искренне ответил:

— Очень!

Пока он ел, Геля сидела за столом напротив него и с нежностью на него смотрела.

— Я очень счастлива, — сказала она, — У меня такое чувство, что без тебя жила не я, а кто-то другой и все, что было — было не со мной. А я в свои восемнадцать лет провалилась в какую-то временную дыру и появилась уже взрослой тридцативосьмилетней женщиной. Прости, Дима, я говорю какие-то глупости, — смутилась она. Затем тяжело вздохнула и добавила, — а еще я чувствую себя очень скверно от того, что нас с тобой воссоединила такая трагедия.

— Гель, — Дима взял ее за руку, — давай считать это прощальным подарком Оленьки. Она всегда была добрым и светлым человечком.

Он подвинулся к ней на табуретке, обнял за плечи и тихо произнес:

— Знаешь, незримо ты была со мной всегда. Когда мне было трудно, я всегда мысленно обращался к тебе за помощью. Я не мог представить свою жизнь без тебя. Но я не смогу чувствовать себя полноценно счастливым, пока не расследую это дело. Я должен обязательно найти того, кто это сделал… для Оленьки, для Мити и для тебя.