Анатолий Степанов - День гнева

- Какие же бумажки он вам привозил? - спросил Смирнов.

- Секретные. С тремя крестами. Не подлежащие разглашению.

- А ты разгласи, - посоветовал Пантелеев.

Мишенька налил себе еще, выпил, хладнокровно выдерживая взгляды троих, закусил, ответил троим лучезарным взором и задал встречный вопрос:

- Что он натворил?

- Он исчез, - ответил Смирнов.

- А вы его ищете. Вы оттуда? - Мишенька костяшками пальцев постучал по столу, изобразил стук.

- Они действуют по просьбе нового руководства, - ответил за Алика и Смирнова Пантелеев.

- Новое - это то, которое жаждет прихлопнуть наш любимый военнопромышленный комплекс, и тем самым лишить меня хорошо оплачиваемой работы. Они из меня нищего делают, а ты им помогай?

- Помогай, - эхом отозвался Пантелеев.

- А потом другие люди, действующие по просьбе старого руководителя, нежно возьмут тебя за бока и повлекут в узилище, как изменника и израильского шпиона.

- Не возьмут и не поведут, - успокоил его Алик.

- Вы в этом уверены, а я - нет.

- Мишка, перестань делать клоуна, отвечай, - приказал Пантелеев. Можешь считать, что спрашиваю я, твой косвенный начальник.

- Вторую бутылку поставишь? - потребовал Мишка. - По той причине, что косвенный. Ладно, ладно, не рычи, Гена. Слушайте же. Про бумажки. Но сначала о наших взаимоотношениях с заказчиками. Вся наша продукция производится по Госзаказу и направляется в распоряжение Министерства обороны. В особый Госзаказ выделяется экспортная часть, которая раз в квартал, обычно в конце, транспортируется в определенные порты и куда-то отбывает, вероятно к нашим многочисленным друзьям на африканском континенте. Так вот, как правило, в конце квартала же появлялся на заводе товарищ Курдюмов с той сакраментальной бумажкой, содержанием которой вы интересуетесь. Бумажка это - требование того же МО об увеличении очередной экспортной партии процентов на двадцать-тридцать. И я, как коммерческий директор, с восторгом пытался удовлетворять это требование. Дело в том, что эти проценты оплачивались уже не как госзаказ, а в мировых ценах. В рублях, конечно, по нашему непонятному курсу, но заводу все равно это было невероятно выгодно.

- Почему этим занимался работник ЦК, а не военпреды? - спросил Смирнов.

- Не знаю.

- Продукция этой части была аналогична общему заказу? - задал непонятный вопрос Алик.

- Не совсем. На экспорт у нас идут, открою вам государственную тайну, которая известна последнему пацану нашего города, изделия "земля-земля", "земля-воздух", "воздух-земля" и "воздух-воздух". В курдюмовских бумажках чаще всего изделия "воздух-земля" и "воздух-воздух" отсутствовали.

- Эта часть транспортировалась отдельно от общего экспортного заказа? - задал еще один вопрос Алик. Мишенька с любопытством на него посмотрел и ответил:

- Вместе. Все направлялось в порты назначения вместе.

Ничего не понимал в этой хренотени Смирнов. Его интересовало другое:

- У Курдюмова были в вашем городе друзья, подруги, просто знакомые, у которых он мог остановиться заночевать?

- Скорее всего, нет. Прибывал он на персональной черной "Волге" и отбывал на ней как только завершал дела, - Мишенька откинулся в кресле, подождал следующих вопросов, не дождался и тогда напомнил Пантелееву об обещанном: - Гена, тащи вторую бутылку! И телевизор включи: сейчас футбол начнется, моя конюшня сегодня играет.

Пантелеев притащил бутылку, включил японский телевизор. На громадном экране с пронзительной четкостью и замечательной цветопередачей было зеленое поле с черно-белым мячом - заставка. Мишенька скоренько переволок кресло поближе к экрану, рядом поставил на пол недопитую бутылку, а на подлокотник - рюмку. И уселся поудобнее в ожидании большого кайфа.

15

В половине пятого подъехала вторая группа. По стремительной деловитости из КГБ. Двое экспертов остались с милиционером, двое - надо полагать, следователь и розыскник - кинулись в подъезд. Эксперты фотографировали место падения, раскрытое окно, подъезд, мерили рулеткой расстояние, брали пробы грунта. Подлетела уборочная машина и ждала, когда эксперты завершат свои дела. Завершив, эксперты тоже последовали в подъезд, а уборочная машина, распушив упругие водяные усы, стала смывать с асфальта следы происшедшего, попутно расчесывая любопытствующую толпу. Сделав дело, машина уехала, а толпа не собралась уже более: смотреть было абсолютно нечего.

Сырцов сидел в "семерке" и, наблюдая издали, терпеливо ждал. Ждать пришлось долго: только около шести выкатилась из подъезда объединенная шарага. Необычайная картина - менты и чекисты вместе. Шумно расселись по машинам и уехали. Даже милиционера с собой прихватили. Сырцов определил для себя полчаса контрольных.

В половине седьмого он вошел в подъезд. В лифте поднялся до четырнадцатого этажа и оттуда пешком спустился до восьмого. Постоял на площадке, слушая жизнь обитателей подъезда. Потом неспешно поднялся до одиннадцатого.

Осторожно потолкал дверь квартиры. Судя по вибрации, закрыта только на защелку английского замка. Сырцов ухватился за ручки и, бесшумно рванув дверь по направлению к петлям, одновременно просунул в щель у язычка тончайшую стальную пластинку, которая была у него в связке с ключами. Только бы зацепилась.

Зацепилась. Сырцов бережно отжал язычок защелки и осторожно открыл дверь.

- Мяч у Кузнецова, передача Татарчуку, Татарчук делает обманные движения и вдруг совершенно неожиданно отдает пас набегающему Корнееву. Удар! Мяч в сантиметрах от штанги уходит на свободный. Обидно, конечно, что мимо, но какова комбинация! - скрипуче бубнил Перетурин на всю квартиру.

Телевизор работал в гостиной. Сырцов двинул туда.

Ослепительно сиял экран телевизора - смеркалось уже. Татьяна - в чем вошла в квартиру: в куртке, джинсах, кроссовках - лицом вниз лежала на диване. Сырцов взял со стола дощечку - пульт дистанционного управления и выключил телевизор.

- Кто здесь?! Зачем?! - дико закричала Татьяна, судорожно вскочив, почти упав с дивана. Она не узнала Сырцова, стоявшего на фоне светлого окна.

- Это я, Таня. Жора Сырцов, - назвался Сырцов и, пройдя к выключателю, зажег верхний свет. Мертво засверкала хрустальная люстра, стало противнее, но светлее.

- Уходи. Уходи. Нечего тебе здесь делать, - говорила она, обеими руками растирая лицо.

Сырцов подошел к окну, щелкнул шпингалетами, распахнул створки, обернулся и спросил:

- Отсюда?

- Уйди! - завыла Татьяна. - Уйди!

Она сидела на диване и, раскачиваясь, выла уже без слов. Он подошел к ней, схватил за борта куртки, рывком поставил на ноги, заглянул в глаза:

- Ты знала, что это случится?

- Отпусти меня, сволочь! - визгом ответила она. - Отпусти, мусор вонючий.