Анатолий Степанов - День гнева

- Саня, я прошу тебя... - грозно пророкотал Алик.

- И я прошу вас, Александр Иванович, не уходить, - душевно присоединился Игорь Дмитриевич. - Я хочу сообщить нечто с моей точки зрения чрезвычайно настораживающее и просить вашего совета на дальнейшее.

- Шипящих много, - отметил Смирнов и сел.

- Что? - не понял Игорь Дмитриевич.

- В вашей тираде было много шипящих звуков, - подчеркнуто работая под шибкого интеллигента, закругленно ответил Смирнов.

- Ваше замечание, вероятно, имеет второй, скрытый, смысл?

Смирнов не успел продолжить, перебрех, потому что Алик его злобно опередил:

- Сейчас же перестань, Саня. А ты, Игорь, не будь начальствующим идиотом и веди себя нормально. Ты же сам добивался этой встречи и я по голосу чувствовал, что эта встреча для тебя много значит. А сейчас вы...

- А что он все время меня цепляет? - плаксиво, как дитя, пожаловался Игорь Дмитриевич.

- Он по привычке. Он не нарочно. Ты не нарочно, правда, Саня?

- Нарочно, - тупо настоял Смирнов.

- Вот видишь! - вскричал Игорь Дмитриевич.

Алик обеими руками схватился за голову, по очереди посмотрел на двух зрелых кретинов и ввинтил указательный палец себе в висок, недвусмысленно давая им понять до какой степени они кретины. Как ни странно, подействовало: дуэлянты вдруг ощутили идиотизм положения и от смущения начали жевать колбасу.

- Вот и хорошо, - Спиридонов общался с ними, как с больными. - Сейчас вы поедите, потом выпьете по последней и поговорим как люди.

Так и сделали: поели, выпили, поели. Игорь Дмитриевич отпустил тормоза, расслабился и к нему сразу вернулась тревога, сжигавшая его. Тотчас уловив его состояние, Алик распорядился:

- Рассказывай, Игорь.

Игорь Дмитриевич вздохнул, вместе с кухонной табуреточкой отодвинулся от стола, зажал коленями сложенные ладошки и, глядя в пол, заговорил:

- Хочу извиниться еще раз. За прошлое и за сегодняшнее. Сам не могу понять, что со мной происходит. Извините меня, бога ради.

Даже на нетерпимого Смирнова подействовало: он не то в нервном тике, не то прощая, дернул головой. Алик сочувственно дотронулся до плеча Игоря Дмитриевича. А тот продолжал:

- Все, что я вам сейчас расскажу, может оказаться полной чепухой, а может быть чем-то очень важным. По роду моей деятельности я должен отвечать за прямые контакты с представителями иностранных государств. Не по линии Министерства иностранных дел, а в более общем, более широком, я бы сказал, стратегическом плане. Вы понимаете, как при существовании союзных структур, нам важны эти связи. Ровно десять дней тому назад меня посетил дуайен дипломатического корпуса и по сути впрямую сказал о желательности неофициальной встречи послов ведущих западных стран с компетентными представителями российского руководства. Дав предварительное согласие, я утвердил решение о такой встрече на самом высоком уровне, Из всех вариантов была избрана охота в заповедном охотничьем хозяйстве, на которой участники, изолированные от назойливого внимания средств массовой информации, могли бы в неофициальной обстановке провести весьма серьезные, а, может быть, даже и решающие, переговоры о дальнейших отношениях России с миром. Окончательное решение было вынесено четыре дня назад и в тот же день протокол мероприятия был разослан послам, которые должны принять участие в этой встрече.

Игорь Дмитриевич прервал рассказ, не спросясь, механически налил себе водки и, выпив, изумился:

- Пока все нормально, - успокоил его Алик и протянул ему кусочек черного хлеба.

Жалкий дилетант: не занюхал - зажевал. Пожевав, ответил:

- Это пока. Дальнейшее все ненормально. День охоты был назначен на двадцать второе, то есть через шесть дней...

- На послезавтра, значит, - быстро подсчитал в уме Алик.

- Уже на завтра, - поправил его Игорь Дмитриевич и, чтобы не терять набранного темпа, взял быка за рога: - На следующий день после того, как были разосланы протоколы, стали происходить весьма и весьма странные вещи. Не то что без моего согласия, без уведомления были отправлены в отпуск двое наиболее энергичных работника орготдела, которые обычно помогают мне в мероприятиях подобного рода...

- Кому непосредственно подчинены эти двое? - перебил Спиридонов.

- Управделами, - быстро ответил Игорь Дмитриевич.

- Ого! Наш человек в Белом доме! - удивился Алик.

- Именно, - охотно согласился Игорь Дмитриевич. - Но это лишь цветочки. Перехожу к ягодкам. В тот же день заменена моя постоянная охрана из пяти человек, которые работали со мной, начиная с августа. Как мне удалось узнать, люди, заменившие их, не состоят в подразделении, из которого обычно выделяется персональная охрана и из которого - мои первые охранники. Днем позже весь автотранспорт, находившийся в моем распоряжении, был также заменен. Как собственно автомобили, так и шоферы, или управляющие.

- Вероятнее всего, Игорь, союзное руководство до судорог желает знать, о чем пойдет речь на этой встрече, - предположил Алик.

- Не будь мальчиком, Алик, - укорил его Игорь Дмитриевич. Центральная служба прослушивает что хочет, когда хочет, где хочет. Просто знать кому-то недостаточно. Судя по приготовлениям они готовятся к действию, к поступку, к акции.

- Есть еще что-нибудь? - лениво спросил Смирнов.

- Явного - ничего нет. Но некие флюиды ощущаются постоянно: прощупывающие взгляды определенных лиц, их улыбки и недомолвки, их непонятное и до сих пор не ощущавшееся стремление услужить.

- Вы Звереву рассказали об этом? - продолжал спрашивать Смирнов.

- Нет. Я теперь никому не доверяю.

- Зачем же тогда пришли к нам?

- Вы ругались со мной, Александр Иванович. Постоянно. Вы можете не работать со мной, послать меня. Но не предать.

- Лестно, конечно, - небрежно воспринял комплимент Смирнов. - А если я - просто умный?

- Тогда я, пропал, - признался Игорь Дмитриевич и улыбнулся.

- Ну уж! - достаточно пренебрежительно оценил возможность подобного Смирнов. - Большие начальники пропасть не могут.

- Нынче все может быть, - не согласился Игорь Дмитриевич. - Что вы обо всем этом думаете, Александр Иванович?

- По-моему, пустышка.

- Александр Иванович, я очень прошу вас понять меня. На мне колоссальная ответственность. За проведение этой встречи. За результат этой встречи. За жизнь участников этой встречи, наконец. С обеих сторон. И, естественно, и не в последнюю очередь, вполне понятное беспокойство о своей собственной жизни. А вы - пустышка. Не хотел говорить, но скажу: сегодня, то есть вчера утром мне позвонили домой и сказали только одно слово: "Остерегайтесь". Голос нарочито измененный, но мне показалось, что это один из моих бывших охранников, с которым у меня были наиболее доверительные отношения.