Анатолий Степанов - Вечный шах

- Ждите здесь, - распорядился он, а сам проследовал дальше: в совсем незаметную дверь.

Наконец-то дыхание восстановилось. Виктор без спроса сел на мягкий стул. Продолжавшие стоять штатские как по команде, одновременно глянули на него, но ничего не сказали.

Окантованный металлической рамкой под бронзу черно-белый Николай Васильевич Гоголь пронзительно смотрел на пьяного Кузьминского с противоположной стены.

Вернулся старший лейтенант и обратился к Виктору с нежданной, как гром с небес, учтивостью:

- Вас ждут, прошу, - и указал рукой на незаметную дверь.

Виктор вошел в большую комнату, почти зал, и вдруг увидел Димку Федорова, который встретил его лучезарной улыбкой и располагающим взглядом. Рядом с Димкой за длинным столом, покрытым бордовым сукном, сидели отставной полковник Семен Афанасьевич, удачливый предприниматель Эдвард Удоев и еще один гражданин. Они тоже смотрели на Виктора приветливо. Председательское место за столом, стоящим перпендикулярно к заседательскому, пустовало.

- Садись, Кузьминский, - согнав улыбку с лица, предложил Дима и указал на стул в торце стола, на который должен был сесть Виктор. Ошалевший окончательно Виктор послушно сел.

Над председательским креслом висело три портрета замечательных людей, двоих из которых - Александра Третьего и Достоевского - Виктор узнал.

- А третий кто? - спросил он, глядя на портреты. Дима поначалу не понял, но, поймав направление Викторова взгляда, сообщил снисходительно:

- Константин Леонтьев. - И вдруг осознал, что упустил инициативу. Посерьезнел лицом, положил руки на стол и обратился к сотоварищам:

- Начнем, друзья?

Семен Афанасьевич и Удоев согласно покивали, а неизвестный высказался:

- Давно пора.

- Высший совет поручил нам твое дело, Кузьминский, потому что в последнее время твои действия и поступки вольно или невольно нацелены на рассекречивание организации и тем самым таят возможную угрозу нашему великому делу. В таком случае охранный комитет, членов которого ты сейчас видишь перед собой, как правило, принимает однозначное решение. Надеюсь, тебе понятно, какое! Такое решение по твоему делу принято. Во исполнение воли и чаяний предков, во имя будущего великой державы за свершение преступных деяний, направленных на срыв наших замыслов в осуществлении очищения отечества ты, Кузьминский Виктор Ильич, приговорен к высшей мере: бесследному исчезновению.

Четверо торжественно поднялись со своих мест и застыли. Виктор продолжал сидеть, разглядывая бордовую скатерть. Скатерть виделась ему как бы не в фокусе и слегка колыхалась. Он не хотел ничего понимать. Он устал, страшным образом устал от всего.

- Встать! - офицерским рыком приказал неизвестный.

Можно и встать. Держась за край бордового стола, Виктор встал, его покачивало.

- По ряду причин, - стоя, продолжил свою речь Федоров, - и в связи с возможным использованием объекта для целей нашей организации приведение приговора в исполнение откладывается на срок, зависящий только от поведения осужденного.

Четверо сели, а Виктор продолжал стоять.

- Теперь о ряде причин, - желудочным голосом заговорил Семен Афанасьевич. - В ходе розыскных операций и сбора соответствующей информации оперативной группе при охранном комитете удалось добиться полной нейтрализации возможных враждебных акций в обозримом будущем с вашей стороны, Кузьминский. В любой момент нами могут быть предоставлены так называемым официальным, не говорю - правоохранительным, говорю карательным органам материалы, по которым любой суд, даже советский, вынесет вам смертный приговор за два убийства. Убийство рабочего ипподрома Сверкунова и убийство коммерсанта Борзова.

- Я не убивал Алексея, - тихо сказал Виктор и сел на стул.

- Мы это знаем, - небрежно заметил неизвестный.

- И тем большее удовольствие получим от того, как в силу неопровержимых доказательств суд без колебаний определит тебе вышку за убийство Алексея, - добавил Дима.

- Я могу продолжить? - недовольно осведомился у коллег Семен Афанасьевич. Коллеги замолкли и посерьезнели, а Семен Афанасьевич продолжил. - В тот отрезок времени, который определили медэксперты как единственно возможный для совершения убийства, а именно с восемнадцати до двадцати одного часа, вас видели уходящим с места преступления. Свидетель - пожилая женщина, жительница этого дома.

Пистолет чехословацкого производства, из которого застрелен Борзов, был приобретен вами, Кузьминский, у представителя группировки, базирующейся в Ховрино. Баллистическая экспертиза уже точно установила вид оружия. Возможный свидетель - администратор кафе Валерий Сараев, служивший посредником в продаже вам пистолета.

На стволе и рукояти пистолета имеются отчетливые отпечатки ваших пальцев, Кузьминский. Свидетель этому и безжалостный разоблачитель дактилоскопия, наука, как известно вам, безошибочная.

Все концы изобличающих вас улик - в наших руках. В нужный нам момент пожилая женщина опознает вас по фотографии. Когда мы захотим, пистолет чехословацкого производства окажется в руках органов, занимающихся расследованием убийства Борзова. Мы в любое время можем предоставить этим органам материалы, по которым совсем нетрудно определить, чьи отпечатки пальцев на орудии убийства. Вы все поняли, что я вам сказал, Кузьминский?

- Да, - подтвердил Виктор.

- Принимая во внимание неадекватное ваше сегодняшнее состояние, заунывно итожил Семен Афанасьевич, - мы хотели бы знать совершенно точно, какие выводы вы сделали из того, о чем сейчас вам сообщено.

Виктор поднял голову и равнодушно глянул на всю четверку. Сказал:

- Не рыпайся, парень, если хочешь жить. - И попытался улыбнуться.

- Несмотря на опьянение, вы правильно поняли нас, Кузьминский, удовлетворился ответом Семен Афанасьевич.

- В общих чертах, - добавил Дима.

- Достаточно, - решил неизвестный, выйдя из-за стола, подошел к Виктору, рывком за шиворот поднял его и заглянул в глаза. - Теперь частное определение по малым искам.

Только теперь пришел пронзительный страх. На него смотрели затуманенные, задумчивые глаза убийцы, и Виктор вдруг понял, что он умрет тогда, когда захочет человек, смотрящий на него.

Семен Афанасьевич открыл дверь и распорядился:

- Старлей, давайте ваших людей.

Вошли двое штатских, и, твердо понимая, что им делать, подошли к Виктору и неизвестному. Неизвестный выронил из правой своей богатырской руки Виктора, которого тут же подхватили штатские и отволокли к стене.

- Твои дела, - обратился неизвестный к Диме.

Дима приблизился к стене, с удовольствием заглянул в испуганное лицо известного литератора, и, не спеша, высказался: