Ирина Глебова - Выкуп

– Привет… мистер Барков!

Олег поднялся.

– Мы знакомы? Странно… А я не помню!

Девушка на коньках была почти такого же роста, как и Олег. Потому её глаза оказались прямо напротив – тёмные и блестящие, они лучились светом из глубины. Лицо без всякого макияжа, но ресницы густые и длинные, губы нежные и красиво очерченные, щёки раскраснелись. «Само очарование», – вдруг вспомнилась Олегу какая-то литературная фраза. Нет, конечно же он раньше не встречал её, иначе бы запомнил. Но ведь она его знает…

Незнакомка села на скамью, потянула Олега за руку, усадив рядом.

– Мы с тобой учились в одной школе, – сказала она. – Я – на два класса младше. Не помнишь? Ещё бы, ты на таких малявок внимания не обращал. К тому же, я была тогда такая прыщавенькая застенчивая серая мышка.

Олег посмотрел на её гладкую кожу и чуть было не протянул руку, чтобы погладить:

– Не может быть!

– Может, может! – Она засмеялась так, словно разговор её забавлял. – Конечно, ты меня не замечал, к тому же в тебя столько девчонок было влюблено!

– Не знаю, – ответил он рассеянно, пристально всматриваясь в неё. – Кажется, я тебя припоминаю… Ты играла на пианино на школьных концертах! Да? У тебя какое-то необычное имя?

– Не то, чтобы необычное, просто редко встречающееся… Арина. Надо же, всё-таки вспомнил!

Она опять засмеялась, потом вдруг взяла Олега за руку.

– А помнишь, кто-то постирал твой носовой платок? Ты хоть обратил на это внимание?

– Конечно, обратил!

Олег сразу понял, о чём идёт речь. Кажется, он учился тогда в десятом классе. На уроке физкультуры он с ребятами играл в футбол, стоял на воротах, поймал мяч, грязный от влажной травы, и вытер руки своим носовым платком. А испачканный платок сунул в карман куртки. Потом было ещё несколько уроков, а когда уходил домой и надевал куртку, обнаружил этот платок – чистый, выглаженный и даже пахнущий духами. Он ещё тогда подумал: «Надо же, какая-то дурочка домой, что ли, бегала – стирала, гладила?» Ему вообще-то не привыкать было к тому, что девчонки, даже младшеклассницы, изо всех сил стараются обратить на себя его внимание. Но та, которая выстирала его платок, так и не объявилась. Потому он и запомнил этот случай. И теперь вдруг даже растерялся от такой прямодушной откровенности девушки.

– Ты хочешь сказать, что это ты тогда?.. Зачем?

– Так я же влюблена была в тебя! Тайно и безнадёжно! – Она состроила печально-романтическую гримаску, но глаза лучились и смеялись.

– Ночами плакала в подушку? – подхватил Олег.

– Если бы только это! Я ходила гулять в твой двор, садилась на лавочку и пялилась на твои окна. Если мелькала твоя тень, – просто умирала от радости.

– Вот как? – Он никак не мог понять, шутит Арина или говорит правду. Она словно подсмеивалась, но вот только над собой или над ним? – И никто об этом не знал?

– Ни единая душа! Я была очень скрытная.

Теперь он смотрел на девушку почти серьёзно и даже не замечал, что сжимает её пальчики.

– А теперь тебе, значит, нечего скрывать?

– Время прошло, – она пожала плечами. – Я была маленькая смешная девочка, ты мне казался идеалом: красивый, умный, сильный. Я сочиняла о тебе стихи! Знаешь, а ведь вспоминать об этом очень приятно. Может, таких чувств я уже больше и не испытаю никогда.

– Значит, всё в прошлом?

Олег не мог понять, что с ним происходит. Он волновался, ожидая, что ответит эта девочка. Она только теперь пошевелила пальцами, и он тотчас отпустил её руку. Арина смотрела ему в глаза всё так же, с улыбкой, но теперь это была лёгкая, задумчивая улыбка.

– Не знаю… – Ответила наконец с той же откровенностью. – Помнить о тебе я всегда помнила, но под окнами стоять – нет, из этого возраста я уже вышла! – Она опять засмеялась. – Да и ты разъезжаешь по Европам.

– У меня умерла мачеха, – вдруг сказал Олег: очень захотелось ему поделиться с этой девочкой. – Два дня назад, на Гавайях. Что-то случилось, я ещё даже толком не знаю. Отец скоро привезёт её… хоронить.

Арина вновь быстро взяла Олега за руку, словно хотела успокоить. Сказала:

– Я знаю, что у тебя мама умерла, когда ты был в седьмом… А мачеха… Ты любил её?

– Она мне нравилась, мы были в хороших отношениях. Мне её очень жаль – молодая, красивая… Аринка, как хорошо, что ты меня узнала и подъехала! Пойдём куда-нибудь вместе, в кафе или просто погуляем?

Она кивнула сразу же:

– Хорошо. Сейчас переобуюсь.

Сбросила с плеч рюкзачок, поменяла коньки на кроссовки. Когда стала рядом с Олегом, оказалась всего лишь чуть выше его плеча.

– Ты такая маленькая! – воскликнул он удивлённо.

– Обижаешь! У меня рост почти топ-модельный! Это ты такой высоченный, два метра, наверное!

– Обижаешь! – в тон ей протянул Олег. – У меня всего метр восемьдесят девять!

И они, продолжая весело пикироваться, пошли по боковой аллее в сторону недавно построенной пиццерии, держась за руки. На плече у Олега висели роликовые коньки, связанные шнурками…

Теперь, когда он сидел в кафе, перелистывая новую книгу Окуджавы и поджидая Аринку, Олег думал о том, как неожиданно всё-таки приходит счастье! Но если кто-то скажет, что не вовремя, он с этим ни за что не согласится. Счастье всегда вовремя, даже если рядом с ним большие огорчения. Он был влюблён так, как никогда в жизни, и невероятно счастлив.

На похоронах Инги Аринка была рядом с ним. Олег сам подвёл её к отцу, сказал просто:

– Мы с Ариной учились в одной школе.

Отец посмотрел на девочку внимательно, после паузы кивнул, и сыну показалось, что взгляд его потеплел. Барков, привёзший нанятым на один рейс самолётом гроб с телом жены, был весь как сжатая пружина: собранным, мрачно-спокойным, сосредоточенным. Олега это пугало, он чувствовал: что-то происходит, отец постоянно о чём-то думает, словно просчитывает. И ещё – будто чего-то ждёт… Он был очень сдержанным с самого начала приезда и всю церемонию похорон. Только один раз, обнимая мать Инги, он заплакал, но быстро справился, взял себя в руки. А ведь Олег хорошо помнил, как рыдал отец на похоронах мамы!

Олег думал, что отец привезёт закрытый гроб, и открывать его не станут. Но Костя шепнул ему:

– Мне сказали… Китайцы такие искусные бальзамировщики, просто чудеса делают!

Это оказалось правдой. Когда в соборе, перед отпеванием, стали снимать крышку гроба, Олег невольно прикрыл ресницами глаза. И поднял взгляд только после того, как Арина тихонько сказала:

– Какая она красивая! Даже теперь…

Инга казалась такой же, как при жизни, даже выражением лица. И Олега окутала спокойная, какая-то умиротворённая печаль.

Теперь, через три дня после похорон, он сидел в кафе, перелистывал новую книгу Окуджавы, ждал Аринку. Она появилась из-за угла, помахала ему рукой, и через минуту села рядом – раскрасневшаяся, с блестящими глазами, пахнущая цветами, горным воздухом, Бог знает чем совершенно обалденным! Выпила бокал сока и потянула Олега за руку: