Вячеслав Килеса - Детективное агенство «Аргус» [сборник]

— Пошли танцевать! — икнув, сыщик схватил возмущенную Улагину за руку и потащил в круг танцующих; вскоре к ним присоединились остальные.

Гуляли весело. Через час сыщика окончательно развезло и Улагиной пришлось вызывать такси, куда джентльмены с некоторой брезгливостью погрузили детективную рабочую силу. Впрочем, доехав до «Чайной горки», сыщик неожиданно протрезвел и не только заплатил за такси, но и помог Улагиной добраться до ее комнаты.

Первые утренние лучи солнца, скользнув по верхушкам гор, медленно спустились вниз, в готовящийся к очередному дню город. Звякнув, отправился по маршруту первый троллейбус, зашелестела шинами по пустынным улицам спешащая куда — то машина… Открылась дверь гостиницы «Бристоль». Вышедший из нее мужчина, неся саперную лопатку, быстро зашагал к морскому вокзалу и вскоре, согнувшись, вгрызался в землю у основания колонны. Минут через десять, судя по напрягшейся позе кладоискателя, лопатка во что — то уперлась. Мужчина нагнулся — и упал, отброшенный раздавшимся взрывом.

Сидевший на дереве метрах в пятидесяти от происшествия Вилкин спустился вниз; подойдя к телефону— автомату, позвонил в «Скорую помощь»:

— Взрывом на площади перед морским вокзалом ранен человек. Запишите: французский подданный, живет в гостинице «Бристоль»… Моя фамилия? Маска Разбойника.

Бросив трубку, сыщик неторопливо пошел вверх, к ждавшему на соседней улице «Фольксвагену».

Надежда проснулась поздно и лежала, думая о предстоящем дне. Вспомнился дом: этажерка с книгами, девичий гардероб, в котором постоянно чего — то не хватает, выставленные на уголках шкафов амулеты счастья… Мама, озабоченная денежными вопросами и идеей выдать дочку замуж.

Приняв душ и одевшись, Надежда с раздражением приготовилась идти и будить пьянчугу — компаньона, наверняка не отошедшего после вчерашней попойки. «Лимон и горячий чай — для джентльменов, соленый огурец и стопка водки — для русских, — объясняла когда — то мудрая мама. — Иначе их с места не сдвинешь».

«Водка в ресторане найдется, а где достать огурец?» — размышляла Надежда, когда раздался стук в дверь и после разрешающего оклика в комнату вошел подтянутый, в свежевыглаженной рубашке сыщик.

— Предлагаю позавтракать на набережной, в кафе «Туборг», — сказал он, с растерянностью посмотрев на изумленное лицо Улагиной. — У вас Врангелевские мемуары имеются: можно их почитать?

Подавив выкрик: «Нет!», Надежда вздохнула и неловко произнесла:

— Возьмите с собой: там решим.

Не удивляясь странной фразе, сыщик взял книги, благодарно поклонился и повел девушку к выходу.

Как зависит человек от наполненного желудка! Съев роскошный завтрак, компаньоны умиротворенно сидели, глядя на панораму моря.

— Утром увезли в больницу Коноводова: его ранило взрывом в том месте, где вы собирались копать, — вдруг небрежно сообщил Вилкин.

— Взрывом? Коноводова? — с трудом уясняла Улагина. — Кто подстроил? Неужели Домье?

— Вы, уважаемая Надежда Яковлевна, — сыщик насмешливо смотрел на опешившую Улагину. — Приготовили в сумочке записку с неправильной расшифровкой, подговорили меня об этом упомянуть, зная, что нечистый на руку Коноводов стащит записку и ринется копать, заложили взрывчатку: и слава Богу, что человек остался жив! А если учесть, что это второе ваше покушение на внука соратника Улагая, то мнение милиции будет однозначным.

— Как «второе»? — не веря своим ушам, воскликнула Надежда.

— Первое вы не отрицаете, — усмехнулся сыщик и рассказал о событиях, произошедших в кафе «Селена» после отъезда Улагиной в гостиницу «Украина».

— Ваши конкуренты и Домье будут настаивать, что отравление и взрыв организовали вы, — и я не удивлюсь, если ужинать вам придется в камере следственного изолятора.

Представив нарисованную сыщиком картину, Улагина ужаснулась:

— Это несправедливо!

— Отвечу притчей: у распутного, жадного богача работал дворник, — настолько бедный, что даже жены не имел. Зато у него была Библия, при чтении которой дворник радовался своему грядущему блаженству в раю и адским мукам хозяина… Заболел бедняк и скончался. Сидит в чистилище, смотрит: а рядом хозяин. Возликовал бедняк. Тут ангел входит, объявляет божье решение: «Бедняка — в ад, богача — в рай!» «Почему?» — закричал бедняк. «Богач перед смертью вызвал священника, покаялся и получил отпущение грехов, — объясняет ангел. — А у тебя на священника денег не хватило». «Это несправедливо!» — возмутился бедняк. «Где в Библии ты видел слово «справедливость»? — спрашивает ангел. — У нас, как и на Земле, все по закону. Проваливай в ад!».

— Что мне делать? — закусив губу, спросила Улагина.

— Рассказать о сундучке. Пора понять, что сами с этим делом не справитесь.

— Хорошо, — Улагина прижала тонкие пальцы к вискам. — Моя бабушка была у деда второй женой, первая осталась в России, — не знаю, почему. Дед женился на бабушке в Албании: он там во главе казачьего отряда участвовал в государственном перевороте и захвате власти Зогу в Тиране, благодаря чему получил албанское гражданство и солидную должность в армии. Мать рассказывала, что выросла в доме с достатком и получила хорошее образование. Когда началась вторая мировая война, ситуация в Албании ухудшилась и дед купил дом в Марселе, отправив туда маму и бабушку. С тех пор они видели деда редко, наездами. В конце войны дед перебрался в Югославию, потом — во Францию, где и умер. После него осталось много вещей, в том числе старинная шкатулка. Мама удачно вышла замуж, я у нее — единственная дочь. Училась в Марселе, потом окончила Парижский университет. Внезапно умирают отец и бабушка, я вернулась в Марсель, стала работать в лицее, увлеклась геокэшингом. Год назад, роясь в старых вещах, обнаружила в шкатулке тайник, а в нем: письмо деда Врангелю и опись драгоценностей, составленная чекистами и находившуюся, вероятно, в сундучке, захваченном у красных в августе 1920 года в станице Брюховецкой.

Взяв «Записки», Улагина вынула из обложек пожелтевшие листы бумаги и передала Вилкину. На трех листах перечислялись золотые и драгоценные изделия: опись была скреплена печатью и подписями чекистов. Исписанный большими ровными буквами четвертый лист содержал следующий текст:

"Ваше высокопревосходительство!

Петр Николаевич!

Понимаю, что мне нет оправданий, и не хочу оправдываться. Ваши слова при последнем нашем свидании каждый день жгут мое сердце, — и только мне известно, насколько они справедливы.

Этот сундучок с драгоценностями, отбитый у чекистов, в тайну которого, кроме меня, посвящены два человека… Мне показалось это ниспосланным Богом подарком, выпадающей раз в жизни удачей… И я не пошел на Екатеринодар, испугавшись риска и случайностей войны. Я понимал, что Белое движение обречено, а на чужбине каждый будет выживать в одиночку.