Евгений Касьяненко - Остров императора

– Нашли убийцу? – спросила она бесцветным голосом.

Виктор пожал плечами:

– Нет, и вряд ли найдут. Мне кажется, милиция умеет раскручивать только бытовуху. Или когда что-то становится известно стукачам. Тут нет ни одного, ни другого.

– Ты на машине? Подвези до дома.

К ним подошла сестра Николая:

– Ждем вас на поминках. Вы ведь Виктор, одноклассник Николая? – Самсонов кивнул. – И ты приходи, Валя.

– К сожалению, не смогу быть, – извинился Виктор. – У меня сегодня очень напряженный день. Но я вскоре обязательно зайду к вам.

Сестра отошла.

– Надо же, простила, – усмехнулась Валентина. – А ведь считала меня главной виновницей всех бед Николая. На поминках я тоже не хочу быть. Так подвезешь?

Возле дома Валентины Виктор передал ей визитку.

– Будут проблемы – звони. Все-таки я кое-что стою в этом городе.

Виктор солгал насчет крайней занятости. На самом деле у него не было никаких срочных дел. Он был в каникулярном отпуске. В отличие от большинства других членов левой фракции, Самсонов никогда не тратил личное время на «работу в массах», что поначалу вызывало раздражение у местной парторганизации. Однако с этим приходилось мириться, так как Виктор не был членом партии. Пять лет назад его, инвалида войны в Афганистане, уговорили баллотироваться в Государственную Думу по одномандатному округу от одной патриотической организации бывших военных. Реальных шансов пройти в депутаты у Самсонова не было. Но в последний момент перед выборами вдруг скоропостижно скончался выдвиженец компартии. И областная парторганизация КПРФ решила поддержать кандидатуру Самсонова, как наиболее для них приемлемую. Виктор прошел в Думу, стал членом фракции коммунистов и достаточно дисциплинированно вел себя, когда дело касалось принципиальных вопросов. Но от чисто партийной работы, которая вызывала у него ужас еще в бытность членом КПСС, Самсонов нарочито дистанцировался, предпочитая вести любые контакты с «массами» исключительно через средства массовой информации. Благо, что писал он неплохо и дружил с журналистами.

После того как Самсонов повторно прошел в Думу с большим перевесом над противниками, у местных коммунистов окончательно пропало желание сделать Виктора полноценным партийным функционером. В конце концов, смутные социалистические или даже социал-демократические взгляды Самсонова на общественное устройство даже представляли определенную опасность для пропагандистов чистоты учения. С другой стороны, через Виктора, с его репутацией умеренного политика, парторганизации было удобно вести диалог с местной властью.

Похоже, что и на самом деле власть, не прекращавшая все пять лет осторожных попыток отколоть Самсонова от рядов оппозиции, решила прикрыть дело об убийстве Провоторова, довольствуясь версией случайного нападения какого-то бомжа. Во всяком случае, в прессе об этом было только несколько строк в криминальной хронике, без какого-либо упоминания о депутате и других одноклассниках убитого.

Однако тайна случившегося не оставляла в покое Самсонова, и вместо работы над статьями, обещанными в ряд изданий, он бесцельно шатался по углам своей однокомнатной холостяцкой квартиры.

Самсонов был закоренелым холостяком. В молодости потеряв ногу в Афгане, он поначалу стеснялся женщин. Однако затем понял, что его инвалидность ничуть не мешает интимным отношениям, более того, создает удобный предлог уходить от серьезных отношений. («Ну, рассуди сама, – убеждал он очередную пассию, – куда мне, инвалиду, создавать семью?»).

Но теперь тишина в квартире досаждала Виктору. Надо было с кем-то поделиться роившимися в голове версиями о происшедшем. Больше всего Самсонов опасался, что убийство одноклассника каким-то образом связано с его депутатской деятельностью, является неудачной попыткой выхода на него каких-то сил. Каким образом? Виктор понял, что он в сущности ничего не знает ни о Николае, ни о других своих одноклассниках, участвовавших в трагическом пикничке. Николай, показавшийся ему спустя двадцать лет после школы открытым, компанейским человеком, оказался человеком с подмоченной репутацией. А кто другие – Дима, Валя, Оля?

Может быть, еще раз поболтать с Димкой? Где его найти, он знал – в пивнушке возле их школы. Димка вовсе не был пьяницей, но ежедневное выцеживание двух кружек пива вошло у него в плоть и кровь. Именно в пивнушке Виктор впервые встретил Диму после многих лет, а когда рядом оказался и третий одноклассник, Николай, судьба похода на катамаране была решена.

Виктор дважды наведался в пивнушку, благо она была рядом с домом, прежде чем застал там Диму. Костырин сидел один за столом, к которому была прислонена зачехленная гитара, та самая. Наверное, здесь, в пивнушке, Дима сочинял свои городские шансоны и черпал темы для вдохновения. Виктора он встретил радушно, но не без ехидства:

– Ну, так признавайся – это ты грохнул Колю? Клад не поделили?

Виктор парировал:

– У меня-то есть алиби – лошадиное копыто и пробитая голова, а где ты был в это время?

– Каюсь, нет алиби. Проснулся в палатке, лежу один…

– Один?

– Ну да, девчат не было…

– То есть, как это не было? Следователю ты это говорил?

– Разумеется. – Дима засмеялся. – Что, им и под кустики нельзя было сбегать? Сначала перемерзли, потом выпили…

– А с ними следователь при тебе говорил?

Дима кивнул.

– Они ни черта не помнят. Говорят – много выпили, чтобы согреться.

– Итак, ты проснулся, один в палатке, а дальше что?

– Вылез наружу, уже светает. Смотрю, метрах в пятидесяти от меня что-то краснеет. Похоже, на твой адидасовский костюм. Думаю, чего это он разлегся на мокрой земле? Подошел – а ты без сознания. Ну, побежал в палатку, нашел твой сотовый, позвонил… Дальше знаешь…

– Спасибо, однокашник. – Виктор задумался. – А все-таки, следователь прав, убить Николая мог каждый из нас.

– Какой ужас! Возможно, я пью пиво с убийцей!

– Или я. Дима, зачем ты убил Николая?

– Потому что он хам, быдло…

– Это ты всерьез?

– Насчет хама – да. Только я убиваю по-другому – морально.

– Конечно, мент для «демократа» – хам. Тем более, бывший мент. Осталось вспомнить про сталинские лагеря…

Но до ссоры дело не дошло. Они выпили по сотке, другой и расстались друзьями.

Спустя неделю Виктор все же решил наведаться к родным Николая и выяснить, не нужна ли помощь. В бюрократическом государстве после смерти человека возникает множество юридических вопросов, решение которых длится месяцами. Но можно все уладить за день, если должностному лицу позвонит депутат Думы.

Однако оказалось, что покойный жил с матерью и сестрой в большом частном доме, принадлежащем всем им троим. Так что вопросы наследования отпали сами собой. А другие, более мелкие вопросы, хоть и нехотя, взялись решить бывшие сослуживцы Николая по милиции.