Морис Ренар - Таинственное превращение

Он продолжал:

— Подумайте, она хранит вон в этом шкафу ценных бумаг больше чем на миллион! Эти бумаги на предъявителя! Она даже не записывает номеров этих бумаг в какую-нибудь книжечку. И даже не застраховала себя от грабежей!

— Действительно?.. — спросил Жан Морейль.

— Миллион рублей в бумагах на предъявителя вот в этом шкафу! — похлопывая рукой по стене несгораемого шкафа, повторил Лионель. — Ну разве это не безрассудство! И что такое этот огнеупорный шкаф для сколько-нибудь опытного грабителя, я вас спрашиваю? Он взломает его в полчаса, и того меньше!.. А этот кабинет как будто нарочно создан для того, чтобы никто не помешал вору. Никто, понимаете, никто не спит в этом нижнем этаже! Стены толстые, глухие. Словом, идеально! Я дрожу, когда об этом думаю… Ну и вот, представьте себе, что войти в дом ничего не стоит! Вот посмотрите! Да, да, пойдемте, убедитесь! Понимаете, нужно непременно, чтобы maman приняла меры, помогите мне убедить ее в этом! Идемте!

Он Открыл дверь из кабинета в вестибюль.

— Эта дверь никогда не закрывается на ключ. Мне даже кажется, что ключ потерян… Что касается стеклянной двери в подъезде, то это просто смешно… Да, конечно, ее каждую ночь закрывают на ключ и ключ уносят, но… здесь имеется трюк! Я его знаю, потому что, когда я был еще в школе, мне не разрешали поздно выходить из дому… Но надо же было как-нибудь обойти этот закон, не правда ли?..

Жан Морейль и мадам де Праз вышли с ним в вестибюль и остались на площадке. Они видели, как он снаружи особенным образом надавил на стеклянную дверь. Слишком короткий язык замка выскочил из соответствующего отверстия. Дверь раскрылась.

— Вот вам и весь фокус! Будьте свидетелем. Попробуйте сами… Да, да, попробуйте, чтобы мама увидела, как это легко…

Жан Морейль подчинился капризу Лионеля и повторил его маневр.

— Чтобы войти во двор, — добавил этот странный чичероне, — необходимо проделать одно гимнастическое упражнение. Но какой грабитель не сумеет перелезть через забор, в сущности, очень низкий?.. Улица пустынная… Привратник — соня. (Я это знаю лучше, чем кто бы то ни был!)… Говорю вам, это детская забава… И, если моя маменька не переменит своего образа действий, она в одно прекрасное утро найдет свой шкаф взломанным и ценности похищенными!

Но мадам де Праз вдруг поняла слабое место этого внушения и, чтобы исправить его, не остановилась и перед ложью.

— Ты прав, — сказала она. — Но пусть мсье Жан не подумает, что это ценности Жильберты. Это мое собственное состояние, мсье Жан. Вот почему я до сих пор не собралась отнести их в банк. К чужому имуществу я отнеслась бы осторожнее…

Жан Морейль поднял руку в знак протеста.

— Правда, — продолжала мадам де Праз, — я никогда не боялась воров. Но событие этой ночи заставляет меня задуматься… Слушай, Лионель, завтра у меня свидание с моим банкиром. Если хочешь, отнесем ему эти бумаги.

— Завтра утром, хорошо. Я замечу себе.

Он вынул записную книжку и, что-то отметив в ней, сказал вслух:

— Завтра, завтра утром, отнести бумаги банкиру. Итак, завтра утром этого миллиона здесь не будет. Наконец! У меня сегодня удачный день! И я благословляю вора в Люверси, который повлиял на это решение!

— А вот и Жильберта! — сказала мадам де Праз. — Я слышу, что она спускается вниз.

— Мы ей ничего не скажем про Манэ? — спросил Лионель.

— Так будет лучше, — решил Жан Морейль, не выказывая на этот раз уже прежней озабоченности.

Мадам де Праз спрятала картину в ящик письменного стопа.

Вошла Жильберта.

— Как! Вы здесь, Жан? — воскликнула она. — Я не видела, как вы прошли через двор! Сердце, сердце мое, разве ты глухо?.. Здравствуй, тетя!.. Здравствуй и ты!.. Я собираюсь выйти погулять. Пойдемте со мной, Жан? Что вы делали здесь в кабинете? Конечно, говорили о делах? Ну это не моя сфера. Так идете, да?

— Иду, — сказал Жан Морейль.

— Браво! Браво, мой мальчик! — восторженно воскликнула графиня, когда молодые люди вышли. — Как ты хорошо разыграл эту комедию! Но ты не все обдумал. Ведь если бумаги принадлежат Жильберте, какой интерес ему их красть?

— Ну, мне некогда было обдумывать эту махинацию!.. В сущности, какие там бумаги в шкафу?

— Именные бумаги, на имя Жильберты.

Лионель расхохотался.

— К счастью, он не доведет дела до конца. Мы остановим его вовремя. И он никогда не узнает, что мы его обманули…

— Нет! Никогда! — торжествовала графиня. — Как только он сунет свой нос в бумаги Жильберты, мы захватим его!

Но Лионель задумчиво заметил:

— Только бы наш план не провалился! Не то придется прибегнуть к моей догадке и раскрыть трагедию Люверси!

— Скоро, скоро увидим, ведь это должно случиться сегодня ночью, — сказала графиня. — Ты достаточно подчеркнул то, что завтра утром ценностей в шкафу уже не будет.

Лионель радостно шагал взад и вперед по кабинету, мимоходом дружески похлопывая по стенкам шкафа, содержимое которого должно было принадлежать ему в недалеком будущем.

— Чудесно! Чудесно! — говорил граф де Праз, задыхаясь от счастья. — Но мне нужно повидать Обри. Все это надо обдумать во всех подробностях… как атаку в траншеях. А времени только до вечера!

— Я беру на себя заботу о Жильберте.

— Прекрасно. Но вы скажите ей только в определенный момент. Нужно еще установить время. Если все наладится, действовать придется галопом. Действовать уверенно и быстро — вот что необходимо. Обдумаем!

— Обдумаем! — сказала мадам де Праз.

Никогда еще Жан не казался Жильберте столь достойным ее любви, как в этот вечер. Та самая семья Пайяк, которая сыграла такую большую роль в их помолвке, давала комедийный вечер в своем дворце. Во время долгих антрактов Жан Морейль и Жильберта, упоенные счастьем, молодостью и красотой, приводили в восторг друзей и переживали один из тех триумфов, воспоминания о которых иногда наполняют благоуханием всю дальнейшую жизнь.

Такого рода приемы никогда не затягиваются за полночь. Не было еще часа ночи, когда гости разъехались по домам.

Жан Морейль подождал в вестибюле, пока отъедет освещенный лимузин, в который сели Жильберта с графиней, закутанные в меха и бархат. Затем молодой человек вернулся домой в своем кабриолете.

Лионель де Праз не был у Пайяк.

В Нейли мадам де Праз, выйдя из лимузина, заявила, что не имеет ни малейшего желания заснуть, и, водворившись в комнате своей племянницы, принялась без умолку болтать о разных пустяках. Горничных отпустили. Сидя на кровати Жильберты, графиня против обыкновения была удивительно оживлена. Молодая девушка терпеливо ждала, когда тетка наконец устанет, но, несмотря на поздний час и на то, что все спали в доме, старая графиня не переставала копаться в своих воспоминаниях и рассказывала тысячи бессвязных глупостей.