Гилберт Адэр - Убийство в стиле

Не отвечая, Летиция указала дрожащей рукой на помост.

— Поглядите! О Господи, поглядите!

Запрокинув головы, они все увидели зрелище, от которого кровь стыла в жилах. В натянутой низко на лоб велюровой шляпе некое существо, с такой полнотой закутанное в длинный черный плащ — плащ безмерно широкий, не позволяющий узнать не только, кем оно является, но даже его пол, — пыталось с бешеным напряжением зверя в ловушке проложить себе путь через сложную паутину канатов и досок.

— Вот ваш убийца, инспектор! — вскричала Эвадна.

— Действуйте! — немедленно рявкнул Колверт на своих подчиненных. — Ну же, ну же, ну! Проверьте, все ли двери заперты! Нельзя допустить, чтобы этот преступник проскользнул у нас между пальцами.

И четверо полицейских в форме уже готовы были кинуться исполнять его распоряжение, но вдруг наводящий ужас звук разом остановил их всех четверых, как и остальных, кто находился в павильоне.

Это был вопль. Вопль, подобного которому никто из них в жизни не слышал. Гермафродитный вопль, парадоксально и basso, и falsetto [57] бас и фальцет ( um. ). .

Индивид в черном плаще застрял одной ногой в узкой щели между металлическими балками и пытался высвободиться, дергая ногу, дергая снова и снова, сильнее и сильнее, отчаяннее и отчаяннее, а затем последнее неимоверное усилие все-таки освободило ступню, но также заставило само существо одно мучительнейшее мгновение беспомощно закачаться над их задранными головами, а затем, раскинув руки, будто крылья гигантской летучей мыши, оно окончательно потеряло равновесие и со вторым, даже еще более кошмарным воплем рухнуло вниз на них.

Все кинулись врассыпную, и оно шмякнулось на цементный пол бесформенной грудой хрустящих костей.

Летиция Морли закричала. Филипп Франсэ побелел, Леолия Дрейк только-только что не упала в обморок на шею Гарета Найта.

Всего несколько секунд спустя Колверт и Трабшо вместе приблизились к безмолвной бесформенной куче. Заметив, что Колверт на миг заколебался, Трабшо один опустился на колени над ней. Стиснув зубы, он осторожно перевернул тело лицом вверх. Однако даже он, хорошо знакомый с ужасами, неотъемлемыми от рутинной полицейской службы, невольно отпрянул от зрелища, открывшегося его глазам.

Лицо, на которое он смотрел, такое приземление с такой высоты превратило в кашу из костей и крови. И все же не могло быть ни малейших сомнений в том, кому прежде принадлежало это лицо.

— Аластер Фарджион! — воскликнул Трабшо. — Каким образом, Эви, во имя всего святого, вы установили, что убийцей был Фарджион? Не говоря уж о том, что он жив?

Утром в этот день Кору Резерфорд похоронили на Хайгейтском кладбище. Своим присутствием похороны почтили несколько светочей сцены и экрана, присутствовавшие также на благотворительном гала-представлении в «Королевском театре», завязке всего дела, а также и все четыре экс-мужа Коры, включая графа, из этой графы исключенного, поскольку он был не в счет. Великолепно скорбное событие, и сама актриса, хотя и мертвая, каким-то образом была его душой и жизнью. Эвадна под траурной вуалью пролила обильные слезы, но даже Трабшо пришлось извлекать соринки из глаза.

Вот так романистка и полицейский, описав полный круг, вновь оказались в «Плюще»: правда, теперь в обществе Летиции Морли, Филиппа Франсэ и юного Тома Колверта. Слухи о триумфе Эвадны Маунт уже облетели лондонский Театроленд, и сама она по прибытии в ресторан поспособствовала интересу к их компании, содрав с головы треуголку и запустив ее через зал прямо на один из причудливых крючков-завитушек на высокой дубовой вешалке для шляп. (Этот трюк она без устали отрабатывала дома еще много лет назад, и если бы ее подначили проделать с этой шляпой какой-нибудь другой трюк, то у нее ничего не получилось бы. Тут она напоминала какого-нибудь проказливого шутника, который, менее всего пианист, тем не менее задолбил один-единственный из шопеновских ноктюрнов.)

Вместо того чтобы ответить Трабшо на его вопрос, Эвадна сказала только:

— Сначала мне хотелось бы предложить тост.

Она подняла свой фужер с шампанским.

— За Кору.

Потом, когда все повторили ее слова, старший инспектор обратился к дружественной немезиде, которая в очередной раз превзошла его.

— Мы все ждем, Эви. Так каким образом вы пришли к верному выводу?

— Ну… у, — романистка заколебалась, — но с чего мне начать?

— С начала? — подчеркнуто рекомендовала Летиция.

— С начала? — повторила она задумчиво. — Да, милочка, обычно это наиболее разумный выбор. Но встает вопрос, с чего, собственно, начинается наша история? Проблема этого преступления заключалась в том, что в отличие от убийства в ффолк-Мэноре, где имелась, хотя бы по видимости, уйма подозреваемых и мотивов, здесь крайне долго не было ни тех, ни других. И только когда мы с Юстесом сделали несколько шагов назад во времени, мы наконец сделали значительный шаг вперед, если вы понимаете, о чем я. И только с этого момента дело начало обретать смысл.

Это проблема, которая тяготеет над многими «Ищи убийцу!», — продолжала она, не обращая внимания на тоскливую надежду своих слушателей, что хотя бы раз она соблаговолит придерживаться темы, — даже, признаюсь, над горсткой из моих. В реальной жизни семя буквально каждого серьезного преступления, и не только убийства, бывает посеяно задолго до его совершения. Однако одно из нерушимых правил «Ищи убийцу!», главнейшая статья контракта между писателем и читателем, требует, чтобы убийство было совершено — или хотя бы состоялась его попытка — в пределах первых двадцати — тридцати страниц книги. Отложить его до середины было бы серьезным испытанием терпения читателя. Правду сказать, случись такое в каком-нибудь моем «Ищи», мои читатели к сотой странице, вероятно, засомневались бы, что убийство вообще произойдет, оправдывая иллюстрацию на обложке.

Более того, — добавила она, — самой мне никогда и в голову не пришло бы сделать убийцей ближайшего друга и наперсника детектива, кого-то, с кем читатель может идентифицировать себя, как выражаетесь вы, критики. — Она обернулась к Филиппу Франсэ: — Ну как дать главную роль в фильме знаменитой звезде и убить ее в первых же кадрах? Так не положено, решительным образом не положено. Даже Фарджион не посмел бы принять такой вызов.

Но хватит обобщений. Вернемся к убийству Коры как таковому. Если мы предположим, как поначалу и предполагали, будто оно — начало нашей истории, то оно оборачивается абсолютно бессмысленным преступлением. Даже хотя пятеро присутствовавших на съемочной площадке — Рекс Хенуэй, Леолия Дрейк, Гарет Найт, разумеется, вы, Летиция, и вы тоже, мсье Франсэ — получили удобный случай начинить ее фужер ядом, ни у кого из них… ни у кого из вас не было того, что хотя бы отдаленно могло сойти за мотив.