Андрей Анисимов - Завещание сына

– Поверьте, я не намерен уличать вас в халатности, Меня интересует конкретный человек. Помогите, и на этом вопрос закроем.

– Вы говорите, его фамилия Грыжин? Если доктор Крапивников подверг его более тщательному обследованию, шанс есть. – Главный врач вздохнул и попросил Ерожина подождать. Отсутствовал он минут пятнадцать. Обеденный перерыв на Петровке кончался, и Ерожин с нетерпением поглядывал на часы.

– Вам повезло, – сообщил Александр Павлович, резво занимая свое место. – Нашелся ваш Грыжин. Ему провели рентгеновское обследование.

– У вас есть результаты? – оживился Ерожин.

– Я попросил нашего рентгенолога написать короткое заключение. Вот оно. – Доктор протянул посетителю небольшой бланк.

– Я полный профан. Не могли бы вы расшифровать эту бумажку.

– Тут нечего расшифровывать, все в норме. Николай Иванович Грыжин получил справку обоснованно. Он может управлять автомобилем, – заверил главный врач. К его удовольствию, с интересующим милицию пациентом в поликлинике обошлись по всем правилам. Вернувшись на Петровку, Грыжин первым делом позвонил Маргулиной в Мытищи.

– А кто Светку спрашивает? – услышал он простоватый женский голос.

– Подполковник Ерожин из Управления внутренних дел.

– Ой, Светка чего-нибудь натворила? – запричитала трубка.

– Нет, но нам надо с ней поговорить. А кто у телефона?

– Я ее мамаша. Вы позвоните Витеньке, она у него.

– А кто такой Витенька?

– Сынок мой, ейный братик. Витенька на газопроводе работает в Тюмени, так она сейчас в его квартирке. Сами понимаете, Светка девка взрослая, у ней своя личная жисть…

Петр Григорьевич записал телефон Витеньки, но там трубку не сняли. Подполковник дал отбой и подумал, что отсутствие на работе медсестры и врача может означать, что личная «жисть» Светланы Маргулиной связана с личной «жистью» доктора Крапивникова. В таких вещах Ерожин ошибался редко. Найти парочку большого труда милиции не составило бы, но задействовать аппарат Петровки для частного расследования начальник отдела позволить себе не мог.

В половине пятого появился Волков. Тимофей примчался прямо из аэропорта и первым делом выложил на стол две фотографии Маши. На снимке, полученном в паспортном столе, кроме мути и белого воротничка, Ерожин ничего не разглядел. Фотопортрет тринадцатилетней девицы говорил о Хлебниковой куда больше. Ерожин опытным глазом тут же определил, что Маша хороша собой, но злюка.

– Надо искать. Распечатай оба фото и пошли Диму и Колю по известному кругу. «Метрополь», гостиница «Москва» и т. д. Если она стала профессионалкой, отыщется быстро. А нет – будем думать. Как тебя приняли в доме Строковых? Убиты горем?

– Ничуть, – усмехнулся Тимофей. – Мамочка для приличия пару раз поднесла к глазам платок. А отец прошипел «шлюха» и ушел в другую комнату. Похоже, связь дочурки с народным избранником для него не секрет…

– А что из себя представляют родители Хлебниковой?

– Мать Татьяна Ивановна, по новому мужу Новоселова, хлопотушка и болтушка. Если откроет рот, не остановишь. Призвание Татьяны Ивановны – печь пироги и ублажать мужа. К дочери настроена благожелательно. Маша прислала матери посылку с дорогими подарками, и та уверена, ее чадо нашло свое счастье. А отчим при разговоре о девушке глаза отводил. Мне показалось, что он относится к ней… ну не совсем как к дочери.

– Вполне возможно. Ведь он познакомился с Машей, по твоим словам, когда ей было тринадцать. Девчонки в этом возрасте часто выглядят барышнями. Я бы сам, судя по этой карточке, дал ей лет семнадцать. Отчим вполне мог положить на падчерицу глаз…

Волков утвердительно кивнул:

– Именно такое подозрение у меня и возникло.

– Тимофей, генерал торопит, я дал слово, что мы постараемся. Пусть ребята времени не жалеют, дадим потом отгул.

– Я тоже подключусь. Найдем Хлебникову. Красивые девахи всегда на виду…

– Подключайся, хуже не будет. И покажи завтра фотки Колесникову, чем черт не шутит, – посоветовал Петр Григорьевич.

– Этот гнус нам не помощник. – Волков поморщился.

– А ты все-таки покажи, – настоял Ерожин.

– Будет сделано, товарищ начальник отдела. Разрешите идти?

– Да не лезь, Тимофей, в бутылку. Мы одно блюдо стряпаем. А эмоции засунь сам знаешь куда.

– Есть засунуть эмоции. – Майор прищелкнул каблуками и вышел из кабинета. Подполковник проводил Тимофея взглядом и позвонил домой:

– Надюх, я с работы ухожу, но есть одно дело. Поэтому немного задержусь.

– До ночи? – поинтересовалась Надя, и Ерожин понял, что жена обижена.

– Нет, Наденька, на час-полтора. В Марьину Рощу смотаюсь, там доктор один прописан. Очень нужно.

– Не заболел? – встревожилась супруга.

– Что ты, что ты, это я для Грыжина стараюсь. Дома расскажу. Вчера не хотелось о делах…

– Для дяди Вани можно и постараться. Буду ждать, – успокоилась Надя.

Глянув на часы, Ерожин вышел из кабинета. Рабочий день закончился. Теперь он имел права заняться частным расследованием.

Двухэтажный деревянный домик в улочках Марьиной Рощи доживал свой век, его со всех сторон теснили многоэтажные махины. Петр Григорьевич покрутился по двору, приткнул машину между корявыми яблонями, произрастающими здесь, видимо, с доисторических времен, и зашагал к единственному подъезду. Пятая квартира находилась на втором этаже. Почему она имела номер пять, когда дверей на площадке имелось всего три, Ерожин не понял. Он без особой надежды нажал на звонок и замер. Через минуту в глубине послышались быстрые шаркающие шаги, и низкий голос громко пообещал:

– Сейчас открою.

Дверь распахнулась, и Ерожин увидел маленькую щуплую пожилую женщину. Она смотрела на подполковника с явным разочарованием.

– Вы кто? – женщина говорила почти басом, что при ее росте и комплекции звучало комично. Петр Григорьевич с трудом погасил улыбку и, достав удостоверение, представился.

– Проходите, – бросила хозяйка, побледнев.

Ерожин прошел внутрь и почувствовал дух старого московского жилья. Пахло занавесками, крепким табаком, старинным комодом, ванилью и еще чем-то непонятным, но знакомым с детства.

– Я вас слушаю. – Хозяйка указала на кресло и, достав пачку папирос, уселась напротив.

– Не знаю, как к вам обращаться… – начал Ерожин.

– Меня зовут Вероника Арнольдовна.

– Очень приятно, Вероника Арнольдовна. Я бы хотел поговорить с Валентином Аркадьевичем, но не могу его найти.

– Я сама жду Вальку третьи сутки. Он никогда так не поступал с матерью, – нервно ответила хозяйка и достала папиросу. – Простите, поищу спички.

Подполковник подождал, пока Вероника Арнольдовна сходит на кухню и появится с дымящейся папиросой.