Михаил Калинин - Выбор сделан (сборник)

– Миша… – отчетливо заговорила Мадлен, сжимая левой рукой мою руку. – Ты здесь… Оставляю тебе Галю… Теперь ты у нее один…

Тут же ее рука выпустила мою и безвольно упала.

– Машенька! – кинулась к ней Галина. По нас быстро и настойчиво выставили за пределы зоны реанимации в коридор. Плача, Галя все порывалась вновь вернуться к сестре, но я удерживал ее за плечи. Чтобы как-то отвлечь ее внимание, я сказал:

– Как видишь, Мадлен нас благословила. Можешь считать, что ты моя законнаяя жена.

Она резко вырвалась из моих рук, оттолкнув меня. Отступив на шаг, Галина резко заговорила, сверкая глазами:

– Глупости! Ты говоришь глупости. Ты дурак. Ты совсем не знаешь меня. Я не знаю тебя. Пойми, я не хочу повторно наступать на одни и те же грабли! Ты не нужен мне. Понимаешь: не нужен!

– Хорошо, – примирительным гоном сказал я, – будем пока считать, что у меня появилась сестра. А гам уже со временем будет видно.

– Ничего не будет видно. Ничего… – говорила она, резко отступив назад.

В ее глазах, полных слез, горела ярость. Я понял, что Галина была в состоянии, близком к истерике, но вот как с ней в такой ситуации поступать, я не знал. Ситуация была критическая, но ее разрядил снова появившийся в коридоре врач со скорбным сообщением.

– Маша… – негромко начал он, – Маша умерла… видимо, она отдала все силы этому разговору… Даже удивляюсь, откуда они у нее взялись? – тихо закончил он.

От этого сообщения мы с Галиной замерли на месте. Глядя друг на друга, словно от удара бича. Потом мы молча подошли и обняли друг друга. Галина рыдала на моей груди. Я тихо гладил ее ладонью по спине, чувствуя, что ком сдавливает горло, а на глазах появляются слезы.

Не вытирая слез, Галина попыталась еще раз пройти в реанимацию, но ее не впустили. После этого она как-то обмякла и стала равнодушно-покорной. Больше нам здесь делать было нечего. Я обнял ее за плечи и повел к выходу. Галина покорно переставляла ноги, тихонько всхлипывая на ходу.

Я понял, что ближайшее время Галина проведет в моей квартире, но не знал, как долго это продлится. В доме холостяка должны были появиться продукты. Оставив в машине Галину, я зашел в магазин и избрал на первое время продовольствия.

Уже в квартире Галина продолжала вести себя, как робот, застывая периодически на ходу, уставившись в одну точку. В итоге я предложил ей переодеться и лечь отдыхать.

– Я хочу сначала принять душ, – равнодушным тоном ответила она.

– Только, пожалуйста, не запирайся!

– А ты не заходи!

– Поверь, если я даже зайду, то ничего нового для себя не увижу, – стараясь как-то расшевелить ее, сказал я.

– Пошляк! – коротко бросила она.

Галина зашла в ванную комнату, плотно закрыв за собой дверь, но не заперлась.

Я, как мог, накрыл на стол, разложив по тарелкам нарезку и хлеб. Вскипятив чайник, я заварил свежий чай, чтобы у Галины был выбор: чай или кофе.

Закончив эту работу, я успел выкурить сигарету, но Галина все не выходила. Я постучал в дверь:

– Эй, Галя! Выходи!

Ответа на мои слова не последовало.

Вот тут, честно говоря, у меня екнуло сердце. Обычно в подобной ситуации первым на ум приходит не самое хорошее. Естественно, я буквально ворвался внутрь и увидел такую картину. Галина сидела в пустой ванной под струями хлеставшего ее тело довольно прохладного душа. Она уставилась невидящим взглядом в одну точку и дрожала всем телом, не отреагировав на мое появление. Подхватив под мышки, я быстро вытащил ее из ванной и поставил на пол, предварительно выключив воду.

Не обращая внимания, что она совершенно голая, Галина тихо, но четко произнесла:

– Я хочу умереть…

– Дура! Какая же ты дура! – зло бросил я.

Одновременно я обтирал ее банным полотенцем, начав с головы. Я вытирал ее, как маленькую девочку после купания: ручки, спинку, грудь… Все делал на автомате, но вот когда дошел до довольно аппетитных ягодиц, то невольно отвел взгляд в сторону. Только когда я уже опустился к коленям, Галина, не пошевельнувшись, спросила:

– Почему я дура?

Именно такая постановка вопроса заставила меня невольно улыбнуться, но ответил вполне серьезно:

– Ты подумай, чтобы на твои слова сказала Мадлен? Она хотела, чтобы ты жила, а я помог тебе.

– Ты прав… – безжизненным голосом согласилась она.

Вдруг Галина уткнулась в мою грудь и разрыдалась.

Дав ей немного поплакать, поглаживая по спине, я сказал, слегка встряхнув ее за плечи:

– Иди и оденься. Я жду тебя на кухне.

Только сейчас до ее сознания дошло, что все это время она была передо мной в наряде Евы, и я даже вытер все ее тело после душа полотенцем. Неожиданно «ойкнув», Галина быстро кинулась к дивану и стала натягивать на себя пижаму.

Она прошла на кухню, села за стол и, краснея от стыда и опустив глаза, сказала:

– Прости, что я была в таком виде.

– Успокойся, я оказался прав: ничего нового я не увидел. Давай забудем об этом и приступим к ужину.

– Я не хочу есть…

– Тебе нужно выпить, чтобы согреться и успокоиться.

Она молча пожала плечами. Я открыл бутылку коньяка, налил полстакана и протянул ей:

– Пей!

Галина покорно выпила содержимое, слегка закашлялась и немного закусила.

– Я не могу представить, что Маши больше нет, – негромко проговорила она, прикуривая сигарету.

– Я тоже. Но, к сожалению, уже ничего нельзя изменить. Ты просто должна понять: нужно теперь жить за себя и за нее.

– Это я понимаю, – кивнула Галина, выпуская дым, – но подскажи, пожалуйста, где мне взять силы? Где взять силы, чтобы пережить все это?

– Ты все выдержишь, – уверенным тоном сказал я. – Ты даже не представляешь, насколько ты сильная!

– Но, впереди похороны… Я даже не знаю, с чего надо начинать…

– Об этом не думай. Эту проблему я возьму на себя. Справку о смерти выдадут только не раньше полудня понедельника. Так что похороны будут во вторник. Тебе только нужно держаться самой.

– Спасибо! Как все-таки хорошо, что у меня есть ты! – неожиданно вырвалось у Галины.

Она осеклась на полуслове и снова в смущении опустила глаза. Я сделал вид, что не заметил этих слов, мысленно ища, если можно так сказать, нейтральный ответ. Трудно предположить, какой поворот мог принять наш разговор после такого ее признания, но неожиданно о себе дал знать мой домашний телефон. Я даже не мог представить, кому потребовался в такое время. В основном меня вызывали на «трубу». Я даже невольно вздрогнул, услышав звонок, начав привыкать к тому, что телефонные переговоры ничего хорошего не приносят.

Вздрогнула от неожиданности и Галина:

– Это не Елена? – не скрывая тревоги, спросила она.

– Исключено, – ответил я, направляясь к телефону.

Взяв трубку, я коротко бросил: