Екатерина Ракитина - Жёлтые цветы

Джейн, подумав, кивнула:

— Благодарю вас, сэр. Мне и в самом деле будет полезнее немного пройтись.

Мистер Верниер по обыкновению стремительно поднялся, легко соскочил с подножки и подал Джейн руку.

— Мистер Рикс, мисс Марпл немного укачало, — сообщил он, — мы пройдёмся до дома Ленгстонов по просёлку. Не ждите меня, прошу, поезжайте в Гаскин–Лодж. Я вернусь позже.

— Как скажете, сэр, — отозвался мистер Рикс. — Мисс Джейн, это у вас от солнца, видать. Печёт, как летом. Погуляйте, оно и полегчает. Доброго дня.

Мистер Рикс приложил пальцы к козырьку своей кепки и тронул экипаж.

Какое‑то время Джейн и мистер Верниер шли молча. Джейн опиралась на руку своего спутника, благодарная ему за возможность ни о чём не говорить, и с удивлением чувствовала, как понемногу отступают дурнота и горячая тяжесть в голове.

Потом мистер Верниер вынул изо рта давно погасшую трубку и, глядя строго перед собой, словно внимательно изучал показавшийся вдали старый вяз возле апстокской церкви, задумчиво сказал:

— Мисс Марпл, я плохо умею говорить нужные слова в нужное время, более того, считаю, что их произнесение большей частью лишено смысла. Но поверьте, я всей душой вам сочувствую. То, что произошло с вами, в высшей степени несправедливо. Впрочем, жизнь редко бывает справедливой, как ни прискорбно.

Джейн кивнула. И, помолчав, спросила:

— Вы верите, что Чарльз непричастен к убийству миссис Форсайт?

— Я в этом убеждён, — решительно ответил мистер Верниер.

Он покосился на Джейн и добавил:

— Скажу больше, я полагаю, что мистер Торнфилд вовсе не так плох, как хочет казаться.

— Война его очень изменила, — отозвалась Джейн.

— Не думаю, мисс Марпл, — покачал головой мистер Верниер. — Мне доводилось близко знать людей, прошедших настоящие бои. Подобный опыт не столько меняет человека, сколько очищает его от всего наносного и ложного. Именно так, после закалки огнём, порой получаются лучшие люди.

Джейн вздохнула.

— Чарльз, боюсь, не из них. Но я так рада, что вы ему верите. Только если ни Чарльз, ни Нед Харди не нападали на миссис Форсайт, кто тогда мог это сделать?..

Мистер Верниер внимательно посмотрел на Джейн. На солнце ореховые крапинки в его серых глазах казались ярче, да и серый цвет был не таким пасмурным, слегка отливал палой листвой.

— Вынужден признать, — начал, наконец, мистер Верниер, — это едва ли не самое странное дело среди тех, что мне попадались.

— Попадались? — изумлённо повторила Джейн. — Вы хотите сказать, что подобное с вами не впервые?

— Случалось и прежде, — сдерживая улыбку, произнёс мистер Верниер. — Искать истину — одно из самых увлекательных занятий на свете, мисс Марпл.

— И вы всегда её находите?

Мистер Верниер, наконец, улыбнулся.

— Раньше или позже. Впрочем, я часто не вижу загадки там, где все пребывают в растерянности, — и, напротив, нахожу её там, где окружающим всё кажется простым и понятным.

Джейн помолчала, обдумывая его слова, потом робко поинтересовалась:

— Вы когда‑нибудь разгадывали загадку, схожую с нынешней? Находили, кто убил?

Мистер Верниер склонил голову в знак согласия.

— Боже!.. — прошептала Джейн. — Но ведь это так жутко!..

— Повторю, мисс Марпл, — тихо сказал мистер Верниер, — жизнь редко бывает справедливой. Если в наших силах хоть как‑то это исправить, мы должны действовать.

Потрясённая Джейн не нашла, что на это сказать, но ей показалось, что перед нею открылся какой‑то неведомый, суровый и прекрасный мир, частью которого она на мгновение захотела стать — и тут же, испугавшись, отогнала от себя это видение.

— Мистер Верниер, — спросила она полминуты спустя, — вы знаете, кто убил миссис Форсайт?

— Мне нужно кое‑что выяснить, — ответил мистер Верниер. — Нынче вечером я на пару дней уеду из Апстока, а когда вернусь, думаю, смогу говорить вполне уверенно.

Такой привычный и понятный мистер Верниер: долговязый, сухощавый, с вечно прищуренными глазами, резким орлиным носом, скрипучим голосом и длинными подвижными пальцами. Джейн, однако, продолжала видеть внутренним взором сверкающие доспехи, пылающий на солнце меч и что‑то вроде белых крыльев за спиной жильца Риксов.

После обеда Джейн долго говорила с миссис Ленгстон. Та обещала, что доктор осмотрит Чарльза и постарается как‑то облегчить его страдания. Выслушав сетования Джейн на жалкое состояние одежды Чарльза, — рассказывая об этом, девушка снова расплакалась, — миссис Ленгстон приняла решение:

— Я пошлю ему пару рубашек и что‑нибудь из старых вещей доктора. Ему, правда, всё это будет не по росту, он ведь, как я поняла, много выше Роберта, но вещи хотя бы будут чистые и целые.

— Миссис Ленгстон!.. — всхлипнула Джейн. — Не знаю, как вас благодарить. Вы так добры ко мне. И к бедному Чарльзу.

Миссис Ленгстон ласково улыбнулась и погладила Джейн по плечу.

— Мисс Марпл, милая Джейн, если вы позволите вас так называть. Люди должны быть добры друг к другу. Мистер Торнфилд мог вести жизнь неправедную и порочную, он поступил с вами в высшей степени недостойно, но это не даёт оснований быть к нему жестокими. Он и так сурово наказан.

— Вы полагаете, что жизнь обошлась с ним справедливо? — печально спросила Джейн, вспомнив слова мистера Верниера.

Миссис Ленгстон покачала гладко причёсанной темноволосой головой.

— Я полагаю, что у всех наших поступков есть последствия. И, делая выбор, мы выбираем надолго вперёд. Чарльз Торнфилд сделал дурной выбор. Что ж, это повод задуматься для других.

В тот вечер, заплетая перед сном косу, Джейн вдруг ясно осознала, что мир, в котором она жила до сих пор, то ли полностью изменился, то ли вовсе исчез.

Дни до пятницы, на которую было назначено повторное слушание дела, тянулись невыносимо медленно. Мистер Верниер уехал, к Ленгстонам никто не захаживал выпить вечером чаю. Джейн занималась рисованием с Уильямом, — мальчик делал заметные успехи, — вязала в обществе миссис Ленгстон и прилежно составляла опись книг и богословских трудов, упомянутых в дневниках мистера Форсайта. О последнем её особо попросила мисс Митчем, с которой Джейн, к величайшей своей тоске, виделась теперь в доме викария ежедневно.

Мисс Митчем, судя по всему, вознамерилась взять компаньонку покойной подруги под своё покровительство. Покровительство состояло в том, что пожилая дама помыкала Джейн, как могла: посылала её то к аптекарю, то на почту, просила читать вслух скучнейшие брошюры, над которыми Джейн изо всех сил старалась не заснуть, а главное, бесконечно рассказывала о покойном мистере Форсайте, о его высоком призвании и значении его трудов.

— Если бы не болезнь Лавинии, из‑за которой он принял опрометчивое решение воспользоваться услугами местного колдуна, — говорила мисс Митчем, скорбно заламывая брови, — Джорджа ждало бы великое будущее. Когда обо всём стало известно, Джордж был вынужден оставить миссию, чтобы избежать скандала. Разумеется, его блестящий ум и редкостный дар проповедника от этого не пострадали, но, увы, высокое положение в церкви для него отныне было невозможно.