Джеймс Чейз - Том 10. Ты мертв без денег. Скорее мертвый, чем живой. Это ему ни к чему

Алиса взбила подушки, подложила их Дюффи под спину, а потом осторожно протерла его лицо и руки одеколоном. Вильям с наслаждением принимал ее заботу.

— Пусть эта скотина как следует выспится, — нарочито бодро сказал Сэм, — а мне пора на работу. Не подходи к нему слишком быстро, а если начнет приставать, сразу вызывай полицию. — Потом, с тревогой глядя на друга, добавил: — Постарайся уснуть, старина. Мы обо всем поговорим позже.

— Я отобью у тебя жену, — бросил ему Дюффи.

Алиса и Сэм переглянулись, и Вильям заметил, что лица их светятся любовью.

— Что случилось? — спросила Алиса, выходя из комнаты вслед за мужем.

— Говорит, что на него напали три бандита, — шепотом объяснил Сэм. — Пусть поспит, а потом он нам все расскажет.

— Сэм! — позвал из комнаты Дюффи. — Сэм!

— Да уснешь ли ты наконец! — рявкнул Мак-Гуир, возвращаясь.

— Послушай, Сэм, ты должен навести справки об Аннабель Эглиш, Даниэле Моргане и его приспешниках. Как следует покопайся в этой помойке и не брезгуй никакими мелочами. Еще узнай о торговце наркотиками Каттлее. Если ты все это разузнаешь, я буду спать… спокойно.

— Я все сделаю, дружище, а теперь будь умницей и как следует отдохни…

Вечером Алиса встревоженно сказала мужу:

— Вилли с утра не шевельнулся.

— И правильно сделал. Сейчас пообедаем, а потом он нам все расскажет.

Дюффи проснулся, когда Алиса заканчивала накрывать на стол, надел халат и, чувствуя себя гораздо лучше, пошатываясь, вышел на кухню. Они уселись, и Сэм торжественно поставил на стол большую флягу с вином. Дюффи едва мог ворочать челюстями, но старался держаться молодцом. Беседа не клеилась, Сэм и Алиса не могли дождаться исповеди Вильяма, но не скрывали нетерпение.

— Мне жаль вас терзать, — сказал наконец Дюффи, но эту историю надо рассказывать с самого начала, а потом мы постараемся разобраться, «как» и «почему».

И он подробно рассказал события минувшей ночи, начиная со встречи с Морганом. Когда Вильям закончил рассказ, воцарилось молчание.

— Такое впечатление, — заметил Сэм, — что ты попал в осиное гнездо и устроил там основательный переполох.

— Мне мало переполоха, — спокойно сказал Дюффи, — я хочу уничтожить всю эту мразь.

— Конечно, вы меня не послушаетесь, — Алиса провела своими длинными пальцами по волосам Дюффи, — но вы и так сделали достаточно.

Вильям осторожно дотронулся до лица, и взгляд его посуровел.

— Никто не смеет превращать человека в котлету, а потом спокойно отсиживаться в своей берлоге.

Алиса посмотрела на мужа.

— Между прочим, — продолжал Дюффи, — тебе удалось что-нибудь узнать об этих людях? Кто такая Аннабель Эглиш?

— На днях у этой птички будут крупные неприятности, — Мак-Гуир, стараясь не встречаться взглядом с женой, разглядывал свои ногти. — И как бы в конце этой истории ей не пришлось оказаться в холодильнике… Это дочь Эдвина Эглиша.

Дюффи нахмурился.

— Странно, это почему-то не пришло мне в голову…

— Какой Эдвин Эглиш? — спросила Алиса. — Политический деятель?

Сэм кивнул.

— Ну да! Аннабель в своей семье что-то вроде паршивой овцы. Эглиш пытается каленым железом выжигать пороки общества, а его собственная дочурка… Словом, Аннабель — его ахиллесова пята, его мучение. Три года назад она ушла из родительского дома, Эдвин купил ей квартиру и назначил довольно крупное содержание. Однако он согласился давать дочери деньги лишь при условии, что она будет вести себя спокойно. Аннабель — нимфоманка, и любой, кто носит брюки, возбуждает ее до потери сознания.

— Нимфоманка! — воскликнула Алиса. — Ну это уж слишком!

— Слишком! — прервал ее Дюффи. — Да я вам такое могу… — но тут же осекся, решив, что подобные откровения не годятся для данной компании. — Ладно, не будем говорить о ней, но это слово отлично ее характеризует. Продолжай, Сэм.

— Эглиш сходит с ума со страха, что однажды доченька оскандалит всю семью. А его политические противники, наоборот, рады подловить девицу на любой мелочи, лишь бы бросить тень на репутацию папаши. Эглиш за все эти годы переплатил кучу денег, лишь бы замять выходки Аннабель, которые могут привести ее на скамью подсудимых или в психиатрическую клинику.

Дюффи жадно ловил каждое слово.

— Но теперь, когда вы все знаете, — тихо сказала Алиса, — можно и успокоиться.

Дюффи повернулся к ней всем телом.

— Пусть это самая грязная потаскуха, но именно из-за меня она влипла в это дело. Ведь это я сделал снимки и поэтому должен выцарапать их обратно. Ладно, покончим с этим. Перейдем к Моргану.

— О, это совсем другое! — с готовностью начал Мак-Гуир.

— Продувная бестия, поймать его почти невозможно. Он хозяин множества ночных коробок. А если говорить образно, Морган — некоронованный король, который занимается незаконным бизнесом. Во всяком случае никаких конкретных сведений о нем нет, только слухи. Полиция знает его имя, но и только. У Моргана в подчинении армия головорезов, и ни один крупный грабеж не обошелся без его участия, но…

— Теперь ясно, зачем Моргану понадобились фотографии. Если ему удастся очернить Эглиша, тот провалится на выборах, и тогда эта жирная скотина еще долго сможет заниматься своими грязными делишками… Ну а Каттлей? Что ты узнал о нем?

— Ты знаешь этого подонка не хуже, чем я, — пожал плечами Мак-Гуир. — Наркотики, торговля «белым товаром»… За ним всегда тянется шлейф мерзостей, но ничего конкретного, чтобы взять этого типа, не было. Он на заметке у полиции.

— Его исчезновение заметят?

— Скорей всего нет, — пожал плечами Сэм. — Если только не хватится какая-нибудь из его подружек.

— Ты отлично поработал, старина. Теперь я понимаю, что к чему, но это не снимает с меня ответственности. Я обязан найти снимки и быстро.

— Наверное, они уже у Моргана, — предположила Алиса.

— Не думаю. Тогда головорезы не напали бы на меня. Скорей всего в игру вошел еще какой-то мошенник, который сумел воспользоваться случаем. Пока Каттлей тихо лежит в своей норе, все хорошо, но как только его найдут, игра пойдет по-крупной.

Сэм мрачно встал из-за стола и отправился на кухню воевать с тарелками, Алиса бросилась ему помогать, и Дюффи остался наедине со своими мыслями.

Тело Дюффи было совершенно избитым, но боль не смягчала бушевавшую в нем ярость. Вильям думал о Моргане, которому удалось сделать из него дурачка, о трех мерзавцах, превративших родную физиономию в отбивную, и ему безумно хотелось рассчитаться со всеми этими подонками. Но для начала нужно найти фотографии.

Наконец, вспомнив об Аннабель, Дюффи поднялся, нашел в справочнике номер ее телефона и позвонил.

— Говорит Дюффи, — представился он, услышав ее голос.