Дарья Дезомбре - Ошибка Творца

— Андрей, — сказала она в трубку, продолжая перебирать СМС, — боюсь, тебе придется вновь побеседовать с режиссером. Ты далеко уехал?

— Да нет, — голос Андрея звучал глухо, — только что вышел из гостей. Был, между прочим, у ведущей актрисы. Видел ее, кхм, неглиже.

— Что? — нахмурилась Маша, оторвавшись от Алисиного мобильника.

— Как ты и предполагала. К сожалению, неглиже отдельно, актриса — отдельно. А знаешь, кто любовница у нашего режиссера-кузнечика? Сама министр культуры! Ничего себе, да?

— Кстати, — медленно сказала Маша, — не только она. Похоже, еще и Алиса Канунникова.

— Да ладно! — На другом конце трубки хлопнула дверь парадной. — И как ты это поняла?

— Потом расскажу, — сказала Маша, ей жаль было тратить время на объяснения. — Просто побеседуй с ним с глазу на глаз. Так сказать, прицельно, хорошо?

И, получив заверение Андрея, что прямо сейчас, куда деваться, он отправится обратно к пыльной Мельпомене, она повесила трубку и продолжала читать одно за другим СМС.

«Жанночка, запиши меня на педи в восемь в четверг».

«Алиса, получили пилинги французские, если интересует, звони».

«Как Вы просили, перенесла укладку на шесть, Марина».

«Забрал твои вещи из химчистки. Люблю».

И вдруг:

«Алиса, я знаю, что это сделала ты. Бездушная дрянь, будь ты проклята!»

«Кузнечик — очень правильное прозвище», — подумал Андрей, глядя на сутулую фигуру на подоконнике. Только что он задал ему основной на сегодня вопрос, и капитану даже не потребовался ответ — настолько красноречива была поза режиссера, мгновенно сгорбившегося и по-детски прячущего лицо, делая вид, что его очень интересует двор за окном кабинета. Андрей вздохнул: вот и приехали. Банальная драма. Он был старше ее, она была хороша и нашла себе кого-то помоложе… Но тут Саркелов повернулся к Андрею, и тому стало не по себе — такое откровенное страдание читалось в невыразительных серых глазах молодого дарования.

— Будет лучше, если вы мне сразу все расскажете, Алексей, — мягко сказал Андрей, поскольку Саркелов, так и не произнеся ни слова, вновь отвернулся к окну.

— Вы ничего не поймете, — ответил тот, продолжая смотреть на пейзаж за окном.

— А вы попробуйте, — вздохнул Андрей. — Я, конечно, особа не больно тонко чувствующая, но…

Саркелов вяло слез с подоконника и сел в свое кресло за столом.

— Что вас интересует? Когда это началось?

Андрей кивнул.

— Почти сразу, как только мы начали репетировать. Это было родство душ, если хотите. — Саркелов сделал паузу, взглянул на него вызывающе. Андрею было нечем крыть. Родство душ — понятие эфемерное. — Мы пытались провести вместе каждую свободную минуту…

— Любовь? — спросил Андрей почти без выражения. Он хотя бы понимает, этот режиссер-авангардист с оригинальным подходом, какую пошлость несет?

— Любовь. — Саркелов кивнул, вновь подняв на него взгляд, и Андрею стало неловко от неприкрытого страдания, исказившего лицо режиссера.

— Ясно, — только и мог сказать он. — Так почему же Алиса не бросила своего мужа и не воссоединилась, так сказать, с вами? Детей у нее не было, и…

— Дело не в детях. Рудовский ей был как отец, она чувствовала себя ему обязанной за все, что тот для нее сделал. Кроме того, он был нездоров, и бросать его в такой ситуации было бы просто жестоко. А Алиса… Была какой угодно, но не жестокой.

— То есть вы не ревновали? — откинулся на стуле Андрей.

Саркелов бессмысленно переставлял на столе стаканчик с карандашами и степлер. Пожал плечами:

— Ревновал, конечно. Ну а куда деться-то? Это Алисе решать. И потом — он многое мог ей дать в карьерном плане, а я…

— А у вас есть высокая покровительница, разве нет? — не выдержал Андрей.

— Уже насвистели, — мрачно усмехнулся Саркелов. — Ну, есть. Все равно мне нужно было встать на ноги…

— И при такой сумасшедшей любви никого из вас не смущало, что у обоих есть еще отношения «на стороне»?

Саркелов чуть покраснел:

— Ну хорошо. И что мне было делать? Предложил бы я Людмиле расстаться, думаете, она бы не докопалась до Алисы?

— Докопалась бы?

— За день! — хмыкнул Саркелов, поелозив на стуле. — Полагаете, если она министр, то у нее нет комплексов?! Как считаете, дала бы она потом Алисе сниматься, играть в театре? Да она похоронила бы ее как актрису! И не думаю, чтобы Алиса сказала мне за это спасибо…

— Ясно, — покачал головой Андрей. — А ваша Люда не могла…

Алексей мгновенно вскинулся:

— Да вы что! Во-первых, она ничего не знала о наших отношениях — мы были очень осторожны.

— Ну я же узнал, — пожал плечами Андрей.

— Вы — другое дело, — дернул головой Саркелов. — А Люда бы не стала убивать. Она же не сумасшедшая! Оскорбиться, испортить жизнь мне или Алисе — да, это легко. Но подсылать убийцу?

Андрей был согласен с его аргументами, но сделал вид, что размышляет. И тогда режиссер вынул последнюю карту из рукава:

— Да и не влюблена она так уж, чтобы ради меня на убийство пойти.

— Уверены?

Саркелов поморщился:

— Уж поверьте. У нее каждые полгода пассии меняются. Я не первый и не последний. А вот Алиса… — Голос его дрогнул. — Алиса любила меня по-настоящему.

«Все ж таки какие мы все, мужики, идиоты!» — посмотрел Андрей на него с жалостью и уже хотел было откланяться, как вспомнил, что Маша перезвонила ему с еще одним вопросом.

— «Я знаю, что это сделала ты. Бездушная дрянь, будь ты проклята!» — процитировал он по памяти.

Саркелов вздрогнул:

— Что вы сказали?

— Не ваше СМС?

Режиссер посмотрел на него во все глаза и молча помотал головой.

— Ясно. — Андрей поднялся со стула. — Не знаете, кто мог отправить такое Алисе?

— Не знаю, — сглотнул Саркелов, дернув кадыком, и тоже встал. И Андрей уже открыл дверь, когда тот добавил: — Но догадываюсь.

…и чем больше мы узнаем, тем дальше простирается великая пустыня нашего незнания. Говорят, Клеопатра вскрывала животы своим беременным рабыням, чтобы понять, как развивается человеческий плод. Ведь если задуматься — именно эта лаборатория, создание из ничего — человека, и есть самое главное чудо, сродни тем, еще библейским, прямиком из священных текстов. Единственное чудо, которое даровано наблюдать человеку и дано испытать почти каждой женщине. Сегодня, к счастью, у генетиков появились более гуманные способы заглянуть в лабораторию Жизни.

Один из способов — методология ошибок. Эти сбои в работе природы — еще их зовут мутациями — и являются для ученых ценнейшей нитью Ариадны. Следуя за ней, наблюдая за появлением сиамских близнецов, двухголовых ягнят или шестых пальцев, мы получаем во владение еще один малюсенький кусочек пазла генной грамматики.