Жорж Сименон - Вдова Кудер

Со стороны казалось, что она бравирует перед гостями.

— Неужели вы думаете, что я не понимаю вашей игры? Вам же не старик нужен! Он бы вас здорово обременил! Вам хватило бы недели, чтобы упрятать его в какой-нибудь приют. Да, да! Не надувай губы, Амелия. Я же тебя знаю. Я же не виновата, что ты вышла замуж за человека, который зарабатывает семьсот франков в месяц и вынужден каждый год менять работу, ибо продолжает считать, что знает больше хозяина. Ну, а ты, моя бедная Франсуаза, ты настолько глупа, что вместо того, чтобы разговаривать с тобой, хочется дать тебе в рот охапку сена. Ну вот! Что он там говорит, ваш папочка? Посмотрите на него! Может, попробуете увести его?

Старик был напуган. Ребенок, которого незнакомец пытается увести, например, из скверика, оглядывается с таким же страхом и испугом, с каким он поглядел на Тати.

Однако Амелия улыбнулась ему во весь рот и покачала головой, будто старалась приручить новую собаку, появившуюся в доме.

— Напомни ему, Дезире, что за ним будут ухаживать и что он сможет целыми днями отдыхать. Напиши ему также, что в его доме живет убийца и что в один прекрасный день все может произойти.

Она повернулась к Тати:

— Насколько я понимаю твою игру, этот человек здесь не случайно. В один прекрасный день ты добьешься — Бог знает каким образом, — что папочка подпишет тебе бумагу. И тогда старик сразу исчезнет, чтобы уже не смог изменить свое решение. Признайся! Признайся, что уже в тот день, когда ты пришла сюда — а мы были тогда еще совсем девочками, — ты решила, что командовать здесь будешь именно ты! Наш бедный брат был ослеплен и ничего не понимал. Ты уже тогда была ловкой и хитрой. И я все думаю, не от того ли он умер. Ты написал, Дезире?

Он протянул ей блокнот, в котором написал несколько строк.

— Напиши еще, что здесь его жизни угрожает опасность.

Старому Кудеру не терпелось уйти. Он выпил свой стаканчик, и Амелия вздохнула:

— И при этом она еще разрешает ему выпивать, хотя знает, что он всегда плохо переносил спиртное и врач ему запретил.

— Читай, Кудер! — рявкнула Тати, которая, казалось, развлекалась происходящим и с вызывающим видом стояла посреди кухни. — Тебе будет хорошо у них в трехкомнатной квартирке на втором этаже какого-нибудь серого дома. И с кем ты будешь заниматься любовью, а?

— Тати! — воскликнула Амелия, очнувшись от оцепенения.

— Как будто ты его не знаешь! Как будто ты не знаешь, что он начал это, когда еще был жив твой брат! Ну вы, все, посмотрите-ка на него. Неужели вы думаете, что он хочет к вам?

Старик поднялся, уронив блокнот на пол, и пересел поближе к огню, чтобы выбраться из эпицентра событий.

— Ты пользуешься тем, что старик не в своем уме. Но предупреждаю, ты еще ничего не выиграла. В таких случаях существует право назначать семейный совет. Я-то знаю, мне юрист сказал. И скоро… — Она оглядела стены комнаты и резко махнула рукой: — Тебя вышвырнут отсюда вместе с твоим убийцей. — Ее трясло, губы дрожали. Ее взгляд упал на окно, позолоченное солнцем. Видимо, оно ей о чем-то напомнило, поскольку она воскликнула: — А где Эктор? Дезире! Быстро найди Эктора… Он же может…

Тати довольно улыбалась, теребя камею, приколотую к черному шелковому платью, ту самую, что была видна на портрете свекрови.

— Может, ты выпьешь что-нибудь, чтобы успокоиться? — спросила она, взяв бутылку наливки.

И тут Амелия сделала неловкое движение, вырвав бутылку, которая упала и разбилась. Тати непроизвольно сорвала с золовки шляпку, упавшую в красную вязкую лужу.

— Амелия! Тати! — завизжала испуганная Франсуаза.

— Хорошо еще, что я сдержалась! — прерывисто дыша, произнесла Амелия, глядя на Жана в опасении, что тот вмешается. — Где Дезире? Дезире! Дезире! Эктор! Где вы там?

Она открыла дверь. В лучах проникшего в кухню солнечного света, обрисовавшего на красном плиточном полу причудливый ромб, золотилась в воздухе мелкая неподвижная пыль.

Амелии хотелось зарыдать. Франсуаза поднялась со стула.

— Дезире! Эктор! Клянусь, мальчишка упал в канал.

Что и дало ей повод разрыдаться.

— И ты тоже уходи, старушка! — произнесла Тати, слегка подталкивая безучастную Франсуазу к двери. — Иди к своей мерзавке-дочери. Иди, иди!

Ударом ноги она захлопнула дверь.

— Этот дом… — обратилась она к Жану, дойдя до середины комнаты. — Да они с ума сошли! Сама идея делить дом… А кто должен будет ходить за стариком, а? Разве это будет справедливо?

Первый раз она посмотрела на Кудера с какой-то нежностью.

— Небось испугался потерять свою Тати и возможность время от времени шалить…

Она потрепала его по щеке, подарив ему обещающий взгляд:

— Пойдем! На этот раз ты заслужил.

Кивком головы она показала ему на лестницу.

Отвернувшемуся в тот момент Жану даже показалось, что она сделала какой-то непристойный жест.

Он смотрел в окно. Амелия без шляпки и с растрепавшимися волосами эмоционально объяснялась с огорченным мужем. Мальчишка, у которого промок ботинок, только что получил оплеуху, ибо его щека покраснела и он тер глаза грязными руками.

Амелия и Франсуаза долго целовались, точно так же, как прощаются после похорон. Затем трое гостей из Сент-Амана вышли на шоссе, где им пришлось полтора часа ждать автобуса.

Когда Жан отвернулся от окна, в кухне никого не было. Он услышал шум у себя над головой и вышел во двор, где куры спрятались в тени телеги.

Что ему еще осталось сегодня сделать?

Он набрал воды из колодца и принялся поливать салат.

Для него эта суббота стала таким же праздником, как когда-то в детстве, а тогда он начинал готовиться к праздникам задолго до их наступления.

И начался-то он с чисто детских воспоминаний. Жан испугался, когда сквозь сон услышал, как барабанил дождь по наклонному стеклу прямо над его головой. В предшествующие дни погода была солнечной. Уж не нарочно ли пошел дождь? Он с трудом приоткрыл глаза. У него всегда был крепкий сон, и пробуждался он медленно и тяжело. К счастью, было еще темно. Который мог быть час? Виднелась луна, и по стеклу зигзагами стекали капли.

Он снова заснул, подумав, что погода еще может улучшиться, когда же услышал стук хлопнувшей двери и мгновенно вскочил, светило яркое солнце, еще более яркое, чем накануне. Умытые дождем каштаны словно окрасились в глубокий зеленый цвет.

Когда он спустился под навес приготовить корм курам, открылось окно в комнате Тати. Тати высунулась, расчесывая спадавшие на плечи волосы.

— Не забудь про цыплят, которые в корзине!

Он был проворен, будто предчувствовал, что должно произойти нечто исключительное. Он даже насвистывал, аккуратно укладывая всё, что Тати собиралась взять с собой на базар: корзину с белоснежными цыплятами, попарно связанными за лапки, двенадцать дюжин яиц, три дюжины утиных специально для кондитера и пять огромных гусиных, а также несколько кусков масла, обернутых капустными листьями.