Жорж Сименон - Вдова Кудер

— Нет. Я француз.

— А-а!

Явное разочарование.

— А я бы поклялась, что вы иностранец. Здесь иногда попадаются такие… вроде вас. В Древане у Шаго несколько лет работал один югослав, который спал в конюшне и умел все делать.

Теперь уже мужчина проронил:

— А-а!

— Как вас зовут?

— Жан.

Между тем она вынула из корзин покупки: два фартука, пакет лапши, несколько банок сардин, катушку черных ниток, колбасу, завернутую в промасленную бумагу. Старик вернулся с запотевшим графином белого вина.

— Почему вы не садитесь? Так вы хотели ехать в Монлюсон?

— Да мне все равно.

— Чтобы устроиться на завод?

Она сунула в печку дров и налила в кастрюлю воды.

— А вы не могли бы наладить инкубатор?

— Наверное, смог бы.

— Погодите, пока я покормлю живность. Думаю, мы смогли бы сговориться.

Она села, сняла туфли и надела черные сабо. Из-под платья постоянно вылезал край комбинации ядовитого голубовато-розового цвета, островок гладкой шерстки на щеке так и притягивал взгляд.

— Выпейте… Посмотрите-ка на этого старого идиота — не смеет себе налить, потому что я застала у него эту шлюху Фелицию…

Она налила ему стакан. Старик был высок ростом и худ, с заросшим седой щетиной лицом и покрасневшими веками.

— Можешь и ты выпить, Кудер! — крикнула она ему на ухо. — Впрочем, смеха ради можешь и подождать…

Сколько же раз за все это время она успела обойти кухню?

При этом она не сделала ни одного лишнего движения. Два куска ветчины были положены в шкаф. Грелась вода. В печке трещал огонь. Все привезенные с базара пакеты и свертки были разложены по местам, и теперь она вышла во двор с корзинкой, полной зерна.

— Цып-цып-цып…

Он видел, как она, освещенная солнцем, облокотившись на оглоблю, стояла у телеги, окруженная по меньшей мере сотней белоснежных кур, а на заднем плане толпились утки, гуси, индюшки.

— Цып-цып-цып…

Она метала зерно горстями, будто засевала поле, не забывая, что Жан стоит в дверном проеме и смотрит на нее.

Стало жарко. Солнце стояло так высоко, что почти не давало тени. Старик сидел в своем углу у камина, уставившись в пол.

За изгородью, окружавшей двор, Жан заметил медленно скользившую по воде узенькую, раскрашенную как игрушка, баржу, которую с берега тянул ослик. Русло канала было проложено выше уровня земли во дворе, и было странно видеть это суденышко на высоте глаз. По палубе бегала девчушка с льняными волосами в красном платьице. Ее мать вязала, привалившись к штурвалу.

— Поешьте с нами… Правда, по субботам мы особо не готовим… из-за базара… Ну, посмотрите на этого старого идиота… Горе мое!..

Она накрыла на стол. Толстые фаянсовые тарелки в цветочек, массивные стаканы. Она открыла банку сардин, достала головку сыра и нарезала свиной колбасы.

— Хотите яичницу?

— Да.

Она думала, что он из вежливости откажется, и усмехнулась про себя.

Старик подошел к столу и достал из кармана нож. В застекленном корпусе часов медленно раскачивался большой медный маятник. Кошка вспрыгнула Жану на колени и замурлыкала.

— Сбросьте ее на пол, если она вам мешает… Так, значит, вы француз?.. Откуда именно, не спрашиваю. Вы любите жидкую яичницу?

Проследив за его взглядом, она поняла, что он рассматривает увеличенную фотографию солдата в форме Африканского легиона.

— Это Рене, мой сын.

Она не стыдилась того, что он воевал в Африканском легионе. Напротив! Она посмотрела на Жана, словно говоря: «Видите, я все понимаю».

Они сосредоточенно ели. Старик был не в счет. Свет проникал в комнату с одной стороны через маленькое окошко, выходившее на дорогу, а с другой — через распахнутую во двор дверь.

— Я сомневалась, что вам нужно в Монлюсон.

— Я тоже.

— В общем-то, я справляюсь с хозяйством одна. А Кудер… — Она почувствовала необходимость объяснить: — Этот придурок — отец моего покойного мужа. Они друг друга стоили. Ему можно поручить разве что коров пасти да сварганить какую-нибудь ерунду. Да еще на всякое свинство он горазд! Посмотрите на эту рожу! Некоторые считают, что он только делает вид, будто глухой, но я-то знаю, что это не так. — Она прорычала: — Правда, Кудер?

Он вздрогнул, но, кажется, ничего не понял и склонился над своей тарелкой.

— Эй, Кудер! Разве не правда, что ты, скотина, приставал ко мне в винном погребе еще когда был жив твой сын?

Она нарочно заговорила об этом. Глаза и губы ее сделались влажными.

— Вы не любите голландский сыр? Наверное, приехали издалека?

— Да, пожалуй, издалека.

— И у вас ни су в кармане.

Он порылся в карманах и, словно в насмешку, нашел монетку в пять сантимов.

— Вот… как раз одно су.

— Ладно, посмотрим… Пока что хорошо бы инкубатор наладить… Мне так давно хотелось инкубатор. Подумать только, при нынешних ценах на кур… если он даст сразу шестьдесят пять цыплят! Только вот брала-то я его с рук, и к нему не было инструкции. Хотя сверху, на медной пластинке, что-то написано.

Она принесла кофейник и маленькими глотками выпила свою чашку, не переставая изучать гостя.

— Кое-кто небось утром-то на рынке сказал: «Тати с ума сошла! Кто же сейчас покупает инкубаторы».

Она засмеялась.

— А уж что бы они болтать стали, если б…

Вдова обвела его взглядом. Потихоньку она прибирала его к рукам. А уж бояться не боялась нисколечко. И давала ему понять, что не боится.

— Рюмашку хотите? А старик не получит и разозлится.

Она принесла бутылку водки и налила ему несколько капель.

— А теперь попробуем настроить инкубатор… Старику же самое время пойти да приглядеть, как там коровы у канала пасутся. Вы разбираетесь в этой конструкции? Я знаю, что яйца надо класть сюда, в этот ящичек. А лампу, по-моему, надо подвесить в этом углу… Что там написано на пластинке?

Может быть, она не умела читать? Вполне возможно. Или буквы были слишком мелкими.

— «Довести температуру до тридцати девяти градусов и поддерживать ее в течение двадцати одних суток инкубации…»

— А как узнать, когда будет тридцать девять градусов?

— По термометру.

Оба сидели на корточках перед аппаратом. Было жарко, и с обоих струился пот.

— Покажите мне, где здесь тридцать девять градусов…

— Чтобы попробовать, нужен керосин.

— У меня есть… Сейчас…

Она сходила в сарай, прочистила фитиль и зажгла лампу.

— Вы уверены, что ее нужно приделать именно здесь?

Большой красный автобус уже давно прибыл в Монлюсон, высадив по пути почти всех женщин. Шофер зашел перекусить в полутемный зал маленького ресторанчика и в четыре часа должен был отправляться в обратный путь.

От Монлюсона до Сент-Амана, то приближаясь к Шеру, то удаляясь от него, тянулся Беррийский канал шириной не более шести метров, по спокойной воде которого плыли игрушечные баржи; в некоторых местах через него были перекинуты игрушечные мостики, в том числе подъемные, которые поднимали и опускали с помощью цепей сами матросы.