Эда Макбейн - Белая леди

У Торренса было время для ухаживаний и завоевания сердца новой королевы лилипутов. Он добился своего в течение одного сезона, который, без всякого сомнения, был наиболее успешным за всю историю цирка «Стедман энд Роджер». Они поженились через шесть месяцев после того, как Уилла начала работать в цирке; ей было всего девятнадцать, а Торренсу — двадцать пять лет. Их первый и единственный ребенок Мария родилась десять месяцев спустя.

Через год после ее рождения они развелись.

Когда вы зависите от наркотиков, то начинаете делать все, что для этого требуется: вы знакомитесь с людьми, которых никогда прежде не хотели бы знать, вы начинаете ненавидеть себя за то, что вы сами делаете. Вы быстро учитесь лгать, и почти так же быстро — воровать. Независимо от пола вы узнаете, что всегда можете использовать секс для получения наркотиков, которые необходимы, чтобы держать вас на плаву. Нет, в действительности не вас самих. Не совсем вас самих. Незнакомца, которого вы поддерживаете; это кто-то другой в вашем теле, в вашем собственном теле, яростно требующем от вас того, что необходимо ему для существования. Если ложь и воровство недостаточны для того, чтобы удовлетворять этого незнакомца в вашем теле, тогда вы вынуждены причинять людям физический вред, чтобы достать то, что вам нужно. Причинять им физический вред, отнимать у них то, что вам необходимо для покупки кокаина, чтобы удовлетворить незнакомца, поселившегося в вашем теле, который похож на вас. О, он может быть чуточку худее, иногда более изможденным; у него загнанное выражение в глазах; губы сжаты крепче, возможно, даже чуть растянуты, тело, которое захвачено этим незнакомцем внутри вас, тело, обесчещенное этим незнакомцем, на которого вы даже пожалели бы плевка, если бы были трезвым.

Вы ненавидите себя за это. В кого вы превратились, кем вы позволили себе стать? Вы твердите себе: если бы только у меня хватило воли остановиться, если бы только я мог получить приличную работу где-нибудь, я бы бросил все это в одну минуту, я бы не общался со странными людьми в аллеях, пахнущих мочой, я бы не умолял никого о бесплатной затяжке в самый последний раз, я бы освободился от этого, я бы снова стал нормальным, если бы…

Для Тутс Кили «если бы» наступило в тот момент, когда Отто Самальсон, частный детектив, у которого она работала, обнаружил, что она потребляет кокаин, и немедленно уволил ее. Она уважала Отто, считала его чуть ли не вторым отцом. Ее собственный отец превратился в живую тень с момента смерти матери. Отто научил ее всему, что нужно знать о расследовании, превратил ее в одного из лучших детективов в городе. Полицейский по имени Роб Хиггинс научил ее всему, что необходимо было знать о кокаине, и превратил в самую настоящую наркоманку. Она вдыхала кокаин днем и ночью; она предпочла кокаин еде, сексу и всему остальному, предпочла кокаин возможности вновь обрести себя, стать самой собой, невинной девочкой, которую отец назвал Тутс в честь музыканта, игравшего на губной гармошке, Тутса Чилмана. Она хотела заключить брак с кокаином, жить с ним до конца своих дней и подчиняться только ему до самой смерти. Кокаин стал ее единственным настоящим и будущим. Кокаин, или снег, или Перуанская леди, или белая девушка, или листок, или хлопья, или счастливая пыль, или лакомство для носа, или заморозок, или любое другое из ласковых имен, которым научил ее Хиггинс, для наркотика, который поджаривает ваш мозг, вдыхаете ли вы его с помощью носа или курите.

Ей понадобилось целых два года, чтобы освободиться от этой привычки.

Она собиралась снова пойти к Отто, спросить его, свободно ли ее место, но в это время его убили, когда он вел наблюдение за неверным супругом. Вместо него Уоррен Чемберс дал ей ее первую работу после того, как она два года боролась со своей привычкой к наркотикам.

— Расскажи мне о работе, — попросила она.

— Прежде докажи, что ты полностью отказалась от наркотиков, — потребовал Уоррен.

— Зачем? Неужели мой внешний вид не говорит об этом?

— Ты выглядишь загорелой и здоровой. Но это ни о чем не говорит.

— Мне нравятся эти слова.

— Как тебе нравится другое слово? Кокаин?

— Когда-то оно мне нравилось. Я все еще иногда об этом думаю, но подобные мысли появляются и исчезают. Я уже полностью от этого освободилась, мистер Чемберс.

— Что значит «почти»?

— Почти два года. Почти сразу же после того, как Отто выгнал меня с работы.

— И теперь ты полностью от этого отказалась?

— Да, это так.

— Ты в этом уверена? Если ты все еще пользуешься кокаином, я хотел бы об этом знать.

— Я поборола привычку к кокаину. Или, говоря иначе, я больше не пользуюсь кокаином. Я полностью освободилась от этого. Что вам нужно, мистер Чемберс? Показания под присягой? Я даю вам слово. Мне хотелось бы думать, что оно все еще что-то значит.

— Было время, когда оно ничего не значило.

— Это было раньше, а сейчас другое время. Мистер Чемберс, вы берете меня на работу, или мы будем ходить кругами все утро?

— Зови меня Уоррен, — сказал он и улыбнулся.

После всего этого кошмара и ее опыта Тутс Кили думала, что она сразу же сможет различить человека, пользующегося кокаином.

Но она ошиблась. Она не поняла, что Мария Торренс является одной из них, до тех пор, пока та не предложила ей наркотик.

Было уже почти четыре часа дня. Они сидели на веранде, выходящей на залив Калуза, на Тутс была джинсовая юбка, голубые туфли и желтая блузка, на Марии — обтягивающие белые шорты, белые сандалии и белая тенниска, под которой не было лифчика; ее рыжие волосы были затянуты в конский хвост на затылке. Такого же цвета «Мерседес-Бенц» с откидным верхом и особыми номерами МТ-1 стоял на дорожке, когда подъехала Тутс.

В этот воскресный день море было неспокойным, но это не остановило любителей морских прогулок Калузы. Вода внутреннего залива была покрыта мощными лодками, а на внешнем заливе кружилось множество яхт с поднятыми парусами. Тутс никогда не понимала прелести морского спорта. Для нее лучшим способом наслаждаться лодками было то, как она делала это сейчас: просто сидела и наблюдала за ними. Мария провела последние полчаса, рассказывая Тутс о своей матери, а затем перевела разговор на своего отца, Питера Торренса.

— Я едва знала его, — рассказывала она. — Он оставил нас, когда мне был всего год, совсем крошка. Я вообще не знала его.

— Знаете, где он сейчас? — спросила Тутс.

— Насколько мне известно — он умер. Когда мама умерла, от него пришло письмо, в котором он хотел узнать, не упомянула ли она его имя в завещании, можете себе представить? Хотел выяснить, не оставила ли она ему что-нибудь? Исчезнув на все это время, хотел узнать, не упомянула ли она его в завещании! Я отдала письмо ее юристу.