Эда Макбейн - Белая леди

— Извините, мэм, — сказала она.

— Да, Реджи?

— Ленч готов, мэм.

— Спасибо. — Джинни встала с оттоманки. — Пройдемся? — И она направилась к террасе.

Когда они приступили к еде, он спросил:

— Это было из-за того, что вы делали?

— Из-за чего — того?

— Уилла так вышла из себя из-за… ну, того, как вы себя вели…

— А как, по словам Сэма, я себя вела?

— Ну, по его словам, вы были… Да вы и сами это говорили.

— Что я говорила?

— Что вы были… неразборчивы в связях.

— Сэм любил воровать мои штанишки с веревки для сушки белья, — сказала Джинни, — вы об этом знаете? И бросал их в клетку с большими кошками. — Она улыбнулась, а потом добавила: — Доводил их до неистовства.

— Чем вы объясняете это?

— Запахом, я полагаю.

— Я имею в виду, что выводило из себя Уиллу в вашем поведении?

— Не имею представления. Я уже говорила вам…

— Да?

— Когда я в последний раз видела ее, мне еще не было и восемнадцати. На прощание все поцеловали меня. Кроме нее.

Тутс и Уоррен ехали на Север по федеральной дороге номер сорок один, высматривая тайский ресторанчик, который только недавно открылся. Было уже почти шесть часов, и Уоррен был зверски голоден.

— Я думаю, она говорила правду, — сказал он, — по сути дела.

— Когда-то я знала девушку, которая любила повторять: «Я буду абсолютно честной с тобой», и каждый раз, когда она говорила что-нибудь, это было ложью.

— Я думаю. Джинни была…

— Ого! Когда это она успела стать Джинни? Последний раз, когда я слышала о ней, она была миссис Вард.

— Во время ланча она просила меня называть ее Джинни.

— Это было тогда, когда она рассказывала, как дурно она обращалась с парой одиннадцатилетних девочек?

— Веришь или нет, Тутс…

— «Веришь или нет». Когда кто-нибудь так говорит, значит, он собирается соврать.

— Я не собираюсь говорить какую-либо ложь.

— Тогда почему ты сказал: «веришь или нет»?

— Потому что я знал, что ты не поверила бы мне, когда я говорил о том, как изменилась вся эта история.

— Я не пойму, черт побери, о чем ты говоришь?

— Об этих одиннадцатилетних.

— О ее чудесном, нежном романе?

— Да что такое с тобой, Тутс?

— Ничего. Я просто слушаю твой отчет о приятном ленче с совратительницей малолетних…

— Господи, я пытаюсь объяснить тебе…

— …которая не сказала нам ничего, черт побери, чего бы мы уже не знали об Уилле Торренс…

— Что ж, это верно.

— …но которая так очаровала тебя, что у тебя вскружилась голова…

— Что ж, она действительно очаровательна…

— …в то время как Мэттью лежит в больнице в коме! Вчера ты напился…

— Я не был пьян, Тутс!

— Нет?

— Нет!

— А что ты пил за ленчем сегодня?

— Чай со льдом.

— Сомневаюсь.

— Послушай, Тутс, я неисправившийся…

— Кто? Ты неисправившийся алкаш? И я знаю, когда кто-то нетрезв, черт побери! А ты не был трезв вчера!

— Нет? Тогда, как ты думаешь, почему я отправился на встречу с этой женщиной?

— Ага! Теперь она уже «эта женщина»!

— Черт побери, как же мне называть ее?

— Прекрасно, прекрасно, пусть будет «эта женщина». Это прекрасно!

— Я поехал туда потому, что Маккалоу…

— …потому что Маккалоу удивлялся…

— Да, его удивило, почему Уилла так бесилась из-за…

— Да. Хороший повод, чтобы поехать. Давай бросим это, хорошо? Она сказала тебе правду, всю правду…

— Я пытаюсь втолковать тебе, что нет! У меня создалось впечатление, что она солгала мне об этих детях в номере Уиллы. Думаю, что они повздорили не из-за этого.

— Тогда из-за чего они повздорили?

— Я не знаю.

— Иными словами, твой визит оказался пустой тратой времени. Мы все еще ничего не знаем об этом проклятом деле. Что Блум должен был сообщить?

— О чем?

— Ты звонил Блуму?

— Нет. Разве я собирался звонить ему?

— Ты помнишь нашу встречу со Стедманом вчера днем?

— Конечно, помню.

— После того, как ты и Маккалоу прикончили целую бутылку виски?

— Я выпил только две рюмки.

— Ты помнишь, что Стедман говорил нам?

— Да.

— Но ты не позвонил Блуму.

— Нет.

— Ты сказал, что собираешься позвонить ему, как только придешь домой.

— Ладно, я не позвонил ему.

— А я думала, ты не был пьян.

— Черт побери, Тутс! Я выпил две паршивые…

— Ты помнишь, что Стедман говорил нам?

— Нет.

— О трейлере Уиллы.

— Уиллы?..

— За две ночи до ее смерти…

Уоррен взглянул через правое плечо, затем повернул машину к обочине. Выключил зажигание. Повернулся к ней.

— Расскажи мне.

Полицейским офицером, с которым Блум говорил в Раттерфорде, Миссури, в семь часов вечера в ту среду, был тот лейтенант, который вел так называемое «дело о ночной краже в цирке», когда «Стедман энд Роджер» давал представления в этом городе три года назад. Это был не тот же человек, который вел так называемое «дело о самоубийстве в цирке». Его расследовал капитан Леопольд Шульц. Лейтенант Хейнце прямо сказал Блуму, что в департаменте полиции Раттерфорда никто не верил, что эти два происшествия как-то связаны между собой. Их расследовали отдельно, и по каждому было заведено свое дело.

— Вы обнаружили какой-то след по делу о ночном ограблении? — спросил Хейнце.

— Нет, — ответил Блум, — но мы тут работаем по делу о покушении и просматриваем прошлое некоторых людей, оказавшихся в орбите жертвы.

— Какого рода покушение?

Блум рассказал ему.

— И кража в цирке была в его орбите?

— Нет, просто мы пытаемся найти, кого мог знать тот, в кого стреляли?

— Да? — удивился Хейнце.

— Да. Он случайно не звонил вам?

— Повторите еще раз, как его имя?

— Хоуп. Мэттью Хоуп.

— Нет, не звонил. Я должен предупредить вас… по этому лабиринту бродить придется долго.

— Возможно, и мы хватаемся за каждую ниточку.

— В том числе интересуетесь ночной кражей в цирке, случившейся три года назад?

— Да. Вы можете сообщить мне подробности?

— Произошло то, что кто-то вторгся в ее трейлер…

— Трейлер миссис Торренс?

— Да, в тот, в котором она жила со своей дочерью. Хотя, как мы смогли установить, дочь не проводила там слишком много времени.

— Что вы имеете в виду?

— Она сожительствовала с дрессировщиком львов, человеком по имени Дейв Шид.

— Значит, ее не было в это время в трейлере?

— Никого не было. Это произошло во время представления.

— Тогда кого-нибудь подозревали?

— Да, мы пошарили вокруг, как обычно.

— И кого же?

— Кое-кого из городских, нападавших на проезжающих. А также лиц с подмоченной репутацией в самом цирке. Таких много разъезжает вместе с цирками, вы же знаете.

— И что вы установили?

— Ничего, вот почему дело еще открыто.

— А что украли?

— Всего лишь некоторые безделушки и украшения.