Валерий Смирнов - Чужая осень (сборник)

— Можно подумать, твои партнеры не сумеют убедить Камолова, что он с Велигуровым каждый день водку пил… — возражаю я дальнейшему предложению Рябова для очистки совести.

— Мне кажется, Городецкий, хотя руки его сейчас скованы… В общем, Городецкому сейчас Камолов — обуза. Он вполне может обрубить этот конец, — почему-то не обратил внимания на мое возражение Сережа.

— Пусть рубит.

— Точно, что еще остается Городецкому? — пробормотал Рябов.

— Сережа, ты уже все решил.

— А ты против?

— Я уже сказал, судьба директора «Аргуса» меня не интересует.

Сережа не сумел скрыть усмешки, и я понял, что действительно устал. У него руки уже перестали чесаться, а я каких-то предложений жду. Сережа, Сережа, разве так можно разговаривать с человеком, едва оправившимся от тяжелой травмы? Вдобавок, где-то и по твоей милости. В самом деле, нельзя же было допустить, что я мог вести себя с людьми Петра Петровича немного сдержаннее.

— Наш приятель Петр Петрович уже убрал Камолова? — теперь я перехожу на невинный тон.

— Так тебе он все равно не нужен, — оправдывается Сережа. — И Вершигора после твоей вылазки в «Баркас» уже успел раскопать связь между «Ромашкой» и «Аргусом». Одного свидетеля вообще убрать пришлось. Я же не могу прямо сказать ему: это сделали мы.

— Я, — самоутверждаюсь на глазах единственного свидетеля.

— Ну да. Тем более, Вершигора знает, что «Ромашка» рэкетом занималась. И другими делами, фирмы грабила. Я ему «Салмо» подбросил.

— А почему именно «Салмо»? Эта фирма фигурировала лишь в качестве примера, последней в списке.

— «Салмо» — уже заграница. К тому же она самоликвидировалась неделю назад.

— Браво, Рябов. Концы в воду, а прибалтийские команды… Выходит, Камолов взорвался в машине.

— Ну почему обязательно прибалтийские команды? — замечает Сережа. — Городецкий тоже мог.

— Мне это не нравится, — откровенно признаюсь я, — пусть даже есть заграничные и отечественные команды, специализирующие на технических средствах воздействия. Потому что в машине могут находиться посторонние люди, прохожие могут пострадать…

— Что я, убийца, по-твоему? — обижается на меня Рябов, припоминая, вероятно, что кроме своих основных обязанностей он еще и руководит «Содействием», которое здорово помогает ментам наводить порядок в городе. — Ты бы еще сказал, что за руль может сесть совсем другой человек. Повернул ключ в замке зажигания — и на небо. А радиомина, пусть чуть дороже, но исключает случайности. Возможные накладки. Прохожие разные там. Вот мы радиоминой и сработали.

— Ты сработал, — отвожу от себя бездоказательное обвинение в нарушении данного покойнику слова.

— Ну я, какая разница?

— Большая, Сережа. Если бы я просто позволил тебе с Камолым, туда ему и дорога, разобраться… Ну и что? Ничего, кроме дополнительных расходов. Атак он перед смертью в зубах четыре лимона баксов притащил. Учись классу работы. Ладно, не переживай, по шпионской части я тебе в подметки не гожусь.

Сережа почему-то оскалился, да так, что я врубился: какой-то сюрприз он держит про запас.

— Городецкий наших приятелей из конторы немного зажимает. Так что, думаю, нужно отвлечь внимание. Хотя бы по мелочи. Чтобы напомнить о нашем существовании, — заметил Рябов.

— Подумаю. После встречи со Студентом нужно будет атаковать Велигурова. Хватит ему жить спокойно, в тенечке. Да и Петьке Петровичу я сюрприз готовлю. Личного, так сказать, характера.

— Осторожнее играй. Он недоверчивый.

— Был бы доверчивым — в «скорой помощи» работал. Он по-прежнему прикрывает Велигурова?

— Да, хотя с людьми у Городецкого напряжение. Порой почти сутки смены нет. Мне ребята докладывают.

— Скажи, Сережа, у тебя есть люди в команде Петра Петровича?

Рябов замолчал, похоже, надолго.

— Сережа, ты не понял, о чем я спрашиваю?

— Вопрос бестактный.

— Почему это?

— Потом скажу. Вернее, сам поймешь. Тут тебе просили пакет передать. Я его внизу оставил.

— Ну так тащи сюда. Пока Гарик им вплотную не занялся.

Сережа хлопнул дверью, и буквально через минуту я, резко рванув на себя кольцо навахи, освободил лезвие от плена пружины и разрезал бечевку.

Так и есть: две шубки из натурального, черт его знает какого, меха. И записка с одним-единственным словом: «Расчет». Значит, Ира не сумела выполнить мою просьбу, если за эти шкурки не приходится доплачивать. Вот он, сюрприз, подтверждающий мои собственные мысли. Рябов, чего ты такой прыткий, всезнающий? Интересно, когда ты решил полностью начать меня контролировать? Выходит, пошел по моим предыдущим следам после того, как я сунулся к «Баркасу». Ну, Марина, слуга двух господ, конспираторша чертова. Интересно, о чем ты сегодня докладывала коммерческому директору перед тем, как нырнуть под его одеяло?

— Сережа, ты прав, вопрос действительно бестактный. Но чтобы не было больше несовпадений, давай сразу договоримся о дальнейшей судьбе Велигурова. Скоро его будет чем прижимать. Это сделаешь ты. Компромата на него — выше крыши. Купчую составь по всем правилам, заверенную у нотариуса.

— А потом?

— Что потом?

— Велигуров не только под нашим контролем. Допустим, он подпишет документы, с его прикрытием справиться спокойно можно. А завтра он вместе с Городецким по этому поводу подкрепления не из Москвы затребует.

— И что ты предлагаешь?

— Велигуров подписывает купчую, коллекция изымается, а Велигуров… Нервы не выдержали у отставного генерала. И — головой в окно.

— Сережа, я понимаю, что это сейчас самый популярный вид спорта у пенсионеров. В Москве год назад тоже из окон сыпались горохом бывшие ответственные партработники. Я бы позволил Велигурову растечься по асфальту, но сейчас этого делать нельзя.

— А когда можно будет?

— Вот это уже решать мне, Сережа. Тем более, как ты успел пронюхать, Петр Петрович несколько сложнее, чем я думал. У меня есть кое-какие варианты. Не думай, что ты меня сильно умокнул. Если бы я рассчитывал только на помощь фирмы «Ирина», мог бы претендовать не больше, чем на должность швейцара. Так что, не всегда задуманное получается. А по этому поводу — перестань даже думать о нервах Велигурова. Они у него крепкие. Как только начнут сдавать — ты об этом узнаешь первым.

Если мне что и нравится в так называемых негосударственных каналах местного телевидения, так принципы их работы. Реклама есть реклама, но ведь должна быть какая-то граница между здравым смыслом и стремлением побольше заработать. Возможно ли, чтобы во время передач «Останкино» по экрану поползли титры; «Коллектив станкостроительного завода имени пианино Сергея Рахманинова поздравляет вахтера тетю Нину с годовщиной — серебряной свадьбой»? Зато на местном телевидении возможно и не такое. Вот поэтому, помня о Сережиной просьбе, я набросал небольшой текст и Босягин, постоянно подкармливающий один из телеканалов, убежал, твердо заявив, что все будет в лучшем виде.