Линда Тэйлор - Игра в любовь без правил

Кто-то осторожно выдернул машинку из ее судорожно сведенных пальцев. Подняв глаза, Элла увидела улыбающееся лицо Джона.

— Похоже, ты слегка увлеклась, красавица. Неужто не слышала, как мы вопили?

— Проклятье, нет, конечно! Извини.

— Немного ж ты оставила на мою долю. Тут и стричь-то нечего! — ворчливо бросила Эмма. Элла виновато взглянула на Мэтта. Но тот вроде ничего не замечал. Жуя губами, он задумчиво разглядывал группу из другого потока, о чем-то ожесточенно споривших неподалеку.

— Мэтт? — шепотом окликнула его Элла. По их группе точно ветер прошел. Головы всех выжидательно повернулись в сторону Мэтта. И он соизволил обернуться.

— М-м?..

— Я… закончила.

— Ладно, хорошо. Ну, похоже, пора возвращаться. Бегите в теплицу. Там Эрик, он вам объяснит, что делать дальше с вашими черенками. Все, все, поторапливайтесь!

— Но как же я?! Я ведь еще не стригла! — взъерепенилась Эмма. — Даже попробовать не успела!

— Ничего страшного. Как-нибудь в другой раз. А теперь все, я сказал. Марш в теплицу!

Они неохотно послушались. Нахохлившись, Эмма бросила в сторону Эллы недовольный взгляд и помчалась за всеми, нарочито громко топая резиновыми сапогами. Элла не торопилась. Пьер осторожно потянул ее за рукав.

— Сдается мне, парень крупно поцапался с женой, — шепотом предположил он. — А ты как думаешь?

— Кто его знает… — намеренно безразлично хохотнула Элла, сделав вид, что пытается распутать провода наушников. — Иди, Пьер. Не жди меня. Я догоню.

Убедившись, что вся группа, завернув за амбар, двинулась к теплицам, Элла поспешно спрятала наушники и остановилась, дожидаясь, пока Мэтт заговорит. Они остались одни, только издалека, где на полянке расположилась параллельная группа, доносился ожесточенный спор. Мэтт рассеянно глянул на них, озадаченно уставился на нее и огорченно произнес:

— Дьявольщина! Ну, и что мне теперь делать?

Вздохнув, она осторожно тронула его за руку:

— Мне очень жаль, честное слово, Мэтт. Мне и в голову не могло прийти, что ты так поступишь. То есть, я хочу сказать… это была не слишком удачная мысль. Понимаешь?

— Но мне нужно было во всем разобраться! — Мэтт капризно шмыгнул носом. — Не мог же я спать одновременно с ней и с тобой, верно? Это… неприлично. Во всяком случае, в моем возрасте! Вот я и подумал: расскажу ей все, а там — будь что будет! Все лучше, чем мучиться так, как мучился я… Считаешь минуты и боишься сойти с ума, потому что время тянется бесконечно и ничего не происходит. Я понял, что больше этого не вынесу. Я не мог видеться с тобой. И не мог больше радоваться своей семейной жизни — во всяком случае так, как это было предыдущие восемь лет.

— Восемь лет?! — удивленно ахнула Элла.

— Да. Восемь лет безоблачного счастья. И все пошло прахом.

— Я… просто не знаю, что сказать. Такого со мной еще не бывало. — Это была чистая правда. Мэтт смотрел на нее глазами побитой собаки. Она даже представить себе не могла, что у человека бывает такой взгляд. Господи, за что ей такое наказание, с тоской подумала Элла. Остается только снова завести эту проклятую машинку да перерезать себе вены. Впрочем, что толку — та говорливая ирландка-медсестра тут же залепит их пластырями.

— Это моя вина, — вздохнул Мэтт. — Тебе не в чем себя винить. Я сам хотел, чтобы это случилось. И потому, как только представился удобный случай, я им воспользовался. Господи, какие воздушные замки я строил! Даже решил, что мы с тобой будем встречаться и дальше.

— И при этом совершенно забыл о Лорне, — вздохнула Элла.

— Но потом… я уже сам не знал, что делать. И решил: может, оно и к лучшему? То есть если я все расскажу, а Лорна решит уйти, то я смогу на свободе все хорошенько обдумать. Я даже отчасти хотел этого страшного скандала. Но все, что я мог сделать, оставшись один, — метаться по дому и думать… вспоминать, как нам с ней было хорошо. Я перебирал старые фотографии, сделанные в отпуске, на них она смеялась…

С каждой минутой разговор делался мучительнее. Корчась от стыда, Элла вдруг обреченно подумала, что даже если она перережет себе горло машинкой для стрижки изгородей, это будет слишком малым наказанием за то, что она натворила.

— Вчера вечером я не выдержал. Поднялся к ней в мастерскую. Просто сидел там с бутылкой виски и вспоминал Лорну. Аромат ее духов. Запах скипидара и масляной краски. Долго рассматривал ее картины — они все еще там, в мастерской. Вспоминал ее удачи и неудачи. Мы все их пережили вместе.

Нет, ей не будет прощения! За то, что она сделала, ее следовало запороть до смерти на глазах у всей группы железными прутами!.. Элла пыталась выбрать себе казнь пострашнее.

— Знаешь, она плакала, когда уходила. Поцеловала меня на прощанье, попросила простить ее за то, что набросилась на меня, и уехала к сестре. Я даже не знаю, вернется ли она когда-нибудь.

…И не просто засечь прутами! Сначала забросать ее жидким навозом или забить камнями. Нет, пожалуй, не камнями, а битыми горшками для цветочной рассады.

— Я потерял женщину, которую любил. Может, единственную, которую любил в своей жизни. Она была для меня всем, а я ее потерял. Никогда себе этого не прощу!

…Да, так будет лучше всего. И оставить ее в теплице, а двери замуровать, чтобы она погибала медленной смертью.

— А мы как раз собирались завести ребенка. Лорна считала, что самое время.

— Хватит! — перебила его Элла. — Ты сказал, она просила простить ее за то, что она набросилась на тебя. Это правда?

Мэтт с несчастным видом кивнул.

— Да. Но я ее не виню. Иной раз слов явно недостаточно, чтобы душа успокоилась.

Элла сдвинула брови. В его словах чувствовалась какая-то странная недоговоренность. А чего тогда достаточно? Как обманутая жена может облегчить душу, если слов для этого недостаточно? Может, с помощью бейсбольной биты?

— Мэтт, объясни, что значит «набросилась»? Что ты имеешь в виду? Она тебя ударила?

— О, ничего серьезного, уверяю тебя. Ладно, если хочешь знать, она стукнула меня палитрой. Наверное, я просто выбрал неудачное время для разговора. Она как раз работала, а я сидел в мастерской на подоконнике, смотрел, как она пишет. И вдруг почувствовал, что больше не в состоянии терпеть. Ну… и сказал.

— А она… Я хочу спросить: она тебя случайно не покалечила?

Мэтт бросил на нее странный взгляд.

— Если я правильно понял, ты хочешь знать, не осталось ли на мне синяков? Нет. Не осталось. Но ударила она меня здорово. Я даже некоторое время разогнуться не мог.

— Боже! Стало быть, она ударила тебя в…

— Да. Ты угадала. Учитывая мое признание, именно по этому месту она и должна была ударить, не так ли?

Элла сочувственно кивнула. Тема, которой она собиралась коснуться, была настолько деликатной, что следовало соблюдать особую осторожность.