Джеймс Чейз - С/С том 27. Важнее денег. Сбей - и беги

— Жену? — с нотками удивления переспросил я. — А у шефа есть жена?

— Тогда ты много потерял. Это такая красотка, скажу я тебе. Я как-то случайно встретил ее, так до сих пор не могу забыть.

Я уже более или менее взял себя в руки, поэтому повернул голову и взглянул на него.

— И что в ней такого особенного?

— Едва увидишь, сразу поймешь, что задал глупейший вопрос года. Особенного? Да один ее мизинец довел меня до такого экстаза, до какого не доводила ни одна девушка. Как подумаю, что такая красотка досталась этой старой перечнице с камнем вместо сердца, — жить не хочется!

— Но, может быть, она с ним счастлива?

— Ты же умный парень, Чес. Поставь себя на ее место. Разве молодая и красивая девушка может быть счастлива с таким стариком, как шеф? — Ухмылка Джо была более чем красноречива. — Да эта сказка стара как мир. Что могло вдохновить ее на этот брак, как не чековая книжка? Выгода очевидна. Живи припеваючи в особняке с десятком спален, цепляй на свою очаровательную шейку жемчуга и бриллианты. Да что там говорить, сам шеф всецело в ее власти. Но поверить, что при всем при этом она еще и счастлива? Дудки! В этом я абсолютно уверен.

— Странно, я никогда не слышал, что у Эйткина есть жена. Откуда она взялась?

— Понятия не имею. Скорее всего, танцевала в каком-нибудь заурядном кабаре. Он женился на ней за год до того, как ты пришел к нам. Так что в лапы шефа она попала примерно в семнадцать лет. Можно сказать, из колыбельки. И кстати, весьма рекомендую при случае на нее взглянуть. Зрелище того стоит.

— Так, хватит трепаться и выметайся отсюда. — Я решил прекратить этот опасный разговор. — До заседания не более десяти минут.

Обдумывать слова Джо мне было некогда, но позже я над ними задумался, и задумался серьезно. Мысль о том, что она продалась Эйткину за толстую чековую книжку, была просто отвратительна. Но нутром я чувствовал — здесь Джо прав на все сто. Она прыгнула к нему в постель только из-за денег. Иной причины здесь быть не могло.

Чуть позже трех я позвонил Эйткину. Чувствовал я себя так, словно меня пропустили сквозь камнедробилку. Заседание совета директоров только что закончилось, и мне пришлось изрядно попотеть. Едва только Тэмплемен понял, что Эйткина не будет, сразу почувствовал себя королем и ничего не хотел слушать, только гнул свою линию. И все же мне удалось поставить его на место, вкупе с другими директорами. Я получил их согласие по всем интересующим нас позициям, а это само по себе говорило о полной победе.

Так что я сразу решил поделиться триумфом с шефом. Трубку на том конце сняли после первого сигнала, и женский голос спросил:

— Алло! Кто это?

Я сразу понял, кто говорит, и от звука ее голоса у меня перехватило дыхание. Какое-то время я не мог вымолвить ни слова, а просто сидел с бешено колотящимся сердцем и вслушивался в дыхание на том конце провода.

— Алло! Кто это? — с ноткой нетерпения повторила она.

— Это Честер Скотт, — с трудом выдавил я. — Нельзя ли переговорить с мистером Эйткином?

— Мистер Скотт? Разумеется. Он давно вдет вашего звонка. Минуточку.

— Как его самочувствие? — быстро спросил я, чтобы еще раз услышать ее волнующий голос.

— Все нормально, — Особого энтузиазма в ее голосе я не уловил. Или мне хотелось, чтобы так было? — Лечащий врач им очень доволен, — добавила она, щелчок тумблера, и я услышал голос Эйткина.

Чуть позже восьми часов я подъехал к особняку Эйткина. Лишь одна мысль беспокоила меня: увижу ли я ее? Во рту, словно после многочасового пешего похода по пустыне, было сухо, а сердце билось глухо и неровно.

Я сразу отметил, что освещение сада и бассейна выключено, но этот недостаток с успехом заменяла полная луна. В ее серебряном свете особняк смотрелся особенно впечатляюще.

Оставив машину у парадного входа, я взбежал по ступенькам и нажал кнопку звонка. После обычной паузы дверь, как и вчера, открыл Уоткинс.

— Добрый вечер, сэр, — автоматически произнес он. — Хорошая погода.

— Полностью с вами согласен, — пробормотал я, входя за ним в холл. — Как самочувствие мистера Эйткина?

— Полагаю, лучшего и ожидать трудно. Но я заметил, что к вечеру он стал немного нервничать, так что я попросил бы вас долго не задерживаться.

— Сделаю все, что смогу.

— Это было бы с вашей стороны очень уместно, сэр.

Мы поднялись на лифте. Старик явно страдал астмой, и при каждом его вздохе накрахмаленная сверх всякой меры манишка равномерно похрустывала.

Как и вчера, Эйткин полусидел на постели, а его зубы мертвой хваткой сжимали очередную сигару. На коленях лежали какие-то счета, в правой руке карандаш, в левой блокнот, в котором он делал какие-то пометки. Следы явного утомления легко читались на его лице, а при свете лампы виднелись капли пота на лбу. Углы рта безвольно опустились, веки набрякли. Вчера он выглядел гораздо лучше.

— Входите, Скотт, — проворчал шеф, сразу давая мне понять, что он далеко не в лучшем настроении.

Я подошел к софе и осторожно уселся.

— Как нога? — поинтересовался я, сосредоточив внимание на папке с документами.

— Все в порядке. — Он смахнул капли пота со лба. — Мне уже звонил Хамильтон, так что я в курсе. Совещание вы провели отменно.

— Рад, что у него создалось такое впечатление. Но с Тэмплеменом мне пришлось попотеть, — скромно заметил я. — Еще тот орешек.

Рот Эйткина искривился, изображая улыбку.

— Но вы с ним справились. Хамильтон все подробно рассказал. Рад, что вы накрутили хвост этому старому ослу. Протокол заседания у вас с собой?

— Разумеется. — Я протянул ему требуемый документ.

— Пока я буду изучать эту писанину, налейте себе чего-нибудь, да и про меня не забудьте. — Он неопределенно махнул в сторону столика у стены, на котором красовалась батарея бутылок и пара бокалов. — Предпочитаю виски и чтоб никакой содовой.

По тону голоса я понял, что спор здесь неуместен и, послушно подойдя к столику, налил на два пальца виски без содовой шефу, а себе на треть разбавил содовой. Едва я протянул порцию Эйткину, как тот нахмурился. В этот момент он очень смахивал на разгневанного гангстера из третьеразрядного голливудского боевика.

— Неужели я непонятно выразился?! Или вы такой непонятливый? Неужели краев не видно?

Пришлось вновь вернуться к столику и налить бокал до краев. Он залпом осушил лошадиную дозу и сунул бокал обратно.

— Прекрасно. Налейте еще по одной, а потом садитесь.

Я вновь наполнил бокал до требуемой дозы, поставил на прикроватный столик и сел в кресло. Наши взгляды встретились, и Эйткин вдруг улыбнулся. Это было так необычно, что я едва не поперхнулся виски.

— Не сердитесь на меня, Скотт, — произнес он. — Когда у человека сломана нога, он совершенно беспомощен. К тому же в этом доме организован против меня форменный заговор. Мне всячески внушают, что я болен, должен соблюдать постельный режим ну и тому подобную ерунду. Так что я весь день дожидался вас. Уж вы-то выполните мою просьбу и дадите выпить.