Нина Васина - Правило крысолова

— Это просто. Я теперь уже почти уверена, что Ханна всем делилась с мужем, если не сказать больше. Ребята в ходе прослушки это тоже поняли. Муж всегда был в курсе, а о поисках денег в доме Латовых последние два года говорили без конца, а уж когда приезжали в гости дети, это вообще напоминало шизофренический массовый припадок.

— Ты хочешь сказать, будто два федерала в лесу узнали все, что хотели, и убили супружескую пару, чтобы никто больше не узнал?

— Давай на этом и остановимся, — с облегчением предлагаю я.

— Ничего не выйдет.

— Почему? Неплохая версия.

— Потому что на последующих допросах многое разъяснилось. Теперь, по второй версии, один клянется, что обнаружил два мертвых тела на траве неподалеку от автомобиля. Вызвал отсутствующего напарника и того, кого ты назвала координатором. А пока ждал их больше часа, хорошо подумал. Провел осмотр местности в радиусе трехсот метров и, как он уверяет, обнаружил следы постороннего присутствия. Второй федерал полностью подтверждает рассказ первого. Он приехал, два тела с перерезанным горлом на траве. Первый предлагает ему свою версию происходящего. Координатор, которого на допросе федералы скромно называют Хирургом, — многозначительно посмотрел на меня Ладушкин, — отделяет головы и кисти рук. А обезглавленные трупы переносят в автомобиль и усаживают на передние сиденья.

После такой ночной развлекаловки, чтобы руки не дрожали, ребята распили на троих полуторалитровую бутылку чистейшего виски, но Хирург, как замечено в протоколе, пил мало. Кто из них конкретно предложил отправить отделенные части семьям убитых, я не знаю, но думаю, что это сделали двое молодых сотрудников.

— Почему не он?.. Не Хирург? — шепотом спрашиваю я.

— У него двое детей, я думаю, что он оставил отсоединенные части для последующего захоронения молодым коллегам, не учитывая количество выпитого ими на килограмм тела. И ребята, подумав, решили действовать методом устрашения и упаковали и развезли посылки по предполагаемым адресам проживания детей. По моим предположениям, федералы знали, что детей нет в Москве, и надеялись на устрашение всех остальных членов семьи. Они решили, что, получив посылки с расчлененкой, не охваченные еще слежкой родственники запаникуют и выведут их на след денег, потому что захотят немедленно бежать из Москвы. Так или иначе, мы точно знаем, кто отсоединил головы у трупов, но не знаем, кто убил. Автомобильный маньяк, выслеживающий парочки?

— С маньяком сомнительно, — качаю я головой.

— Почему? Твоя тетя, судя по отчетам наблюдений, должна была заниматься сексом в среднем по три раза в день. Представь, они с мужем съехали с дороги в лесок, вышли из машины и именно этим и занялись.

— Холодно в сентябре на земле валяться. Это раз, — загибаю я пальцы. — И Ханна знала множество интересных способов заниматься любовью в автомобиле — это два. Она любила совокупляться именно в машине.

— Ну тогда есть только одно объяснение, — разводит руками Ладушкин. — Некто, не замеченный наружной слежкой федералов, прихвативший с собой прибор ночного видения, совершенно бесшумно подъехавший к Латовым в совершенно невидимом автомобиле, попросил их выйти или дождался, пока они выйдут сами, перерезал обоим горло безо всякого сопротивления с их стороны и исчез. Ни следов, ни мотива. Что? О чем ты думаешь?

— Так. — Я поежилась и постаралась, чтобы в глазах, поднятых к Ладушкину, не было и намека на ужас. — Испугалась просто.

— Чего ты испугалась?! — настаивает он. — Ты что-то поняла, да?

— Уходи, Ладушкин.

— Уходить? Я зачем тебе это все рассказываю, а?! — Инспектор раздраженно стучит по столу. — Я хочу объяснить, что лезть в это дело в одиночку бесполезно и опасно! Если даже ты что-то знаешь и хочешь взять все деньги, ты не проживешь после этого и дня!

— Я не знаю, где деньги, уходи. — Я сдергиваю Ладушкина со стула и толкаю его в коридор.

— Что ты вспомнила? Скажи, я боюсь за тебя! Ну не будь дурой!

— Уходи!..

— Я хочу помочь, скажи, чем тебе помочь? Чего ты испугалась только что, ну скажи, ведьма проклятая! Я хочу вычеркнуть из жизни день, когда впервые увидел тебя в морге! Плевать на службу, если не скажешь — я тебя сам убью! — Ладушкин трясет меня за плечи. Я закрываю глаза и вытираю с лица брызги его слюны.

— Оставь ее, ты, умник! — выскочила на шум заспанная Лора. — Помочь он хочет! Только тронь еще раз ее пальцем, только попробуй! А хочешь помочь, верни брату его талисман!

— Какой еще талисман? — Тяжело дыша, Ладушкин вытирает пот со лба.

— Я хочу побыть одна. — Я закрываю ладонями уши, иду в ванную и запираюсь.

— Верни брату засушенный палец Фридриха Молчуна! — кричит Лора. — Это его любимая игрушка!

— Чокнутая семейка, вас всех надо лечить!

Я открыла кран с водой, чтобы не слышать их громкие препирательства, но это и так пришлось бы сделать, потому что меня стошнило. Усевшись на край ванны, я сосчитала, что за последнее время меня трижды тошнило по самым разным поводам. От ужаса, когда обнаружила голову Ханны в морозилке. От невыносимого запаха, когда меня облила поносом шимпанзе. И вот только что от разгадки, кто убил Ханну и Латова.

— Он ушел?

— Ушел. Обещал принести Антону палец.

— Иди сюда. — Я хлопаю по кровати. Лора укладывается рядом со мной. У наших ног спит счастливым сном Антон. Улыбается во сне.

— Какой размер этой кровати? — раскидывает Лора руки.

— Три двадцать на три.

— К психиатру не обращалась?

— Не ехидничай.

— Нет, я совершенно серьезно спрашиваю. Ты же знаешь, в нашей семье психиатр — любимый доктор. Меня лично обследовали дважды, даже назначали лечение. После того, как я откусила ухо одному мальчику в детском саду.

— Засушила?.. — Я начинаю засыпать.

— Что?

— Ухо откушенное засушила?

— Очень смешно!

— Ты же знаешь, в нашей семье… это дело обычное, засушивать все, что дорого…

— Четыре, пять… На этой кровати вместе с тобой может поместиться еще четверо крупных или шестеро мелких мужчин.

— Это тебе надо к психиатру…

— Ты еще себя не знаешь, мамочка!

— Не называй меня мамочкой…

— Хоть кого-нибудь в этой жизни я могу называть мамочкой? С моей ведь дело доходило до истерик, если я ее публично так обзывала. Только по имени!

— Давай закончим день чем-нибудь полезным. — Я заставляю себя открыть глаза и сесть. — Пока мы не забыли, что было в конфискованном ящике. Итак, я видела нитки, разобранную куклу, драгоценности, остатки чего-то из косметики, оружие, чулки, губную помаду, блокнот. Чего там не было?

— От распоротого рюкзака остались две бирки, еще бирка от свитера и вырезанный кусочек из косметички. Они должны быть там.