Павел Генералов - Война олигархов

— Что ж, мы так и будем с тобой всё время метаться? — спрашивала его Зера, которой до чёртиков надоела эта искусственная бытовая неустроенность.

— Недолго, недолго, — ответил Гоша. — Я уже присмотрел квартирку в новом доме на «Фрунзенской». И даже первый взнос заплатил. Правда… — и тут Гоша загадочно закатил глаза, — в том доме только седьмой этаж пока возвели. А наша квартира на одиннадцатом. Сюрприз хотел сделать…

— Ну что ж, обрадовал, — рассмеялась Зера. — долго бы я ждала…

Но свадьбу справлять Зера решила всё–таки в своей квартире:

— Гоша, мне надоели твои заморочки! — заявила она безапелляционно. — Эту квартиру отец мне подарил. И она — моя. Даже на моё имя записана.

Гоше пришлось смириться.

Свидетелями назначили Нюшу и Нура. Чтобы далеко не ходить. Далеко и не пошли — расписаться должны были в соседнем ЗАГСе. Поехали туда вчетвером и быстренько закончили все формальности. Гоша, Зера и Нюша улыбались и пили шампанское. Только Нур всё вздыхал. Пить он не мог — был за рулём. А присутствие двух несостоявшихся невест его и вовсе удручало. Хотя он старался относиться к этому философически.

Из ЗАГСа Нур отвёз Гошу с Зерой домой. Он сам порывался готовить плов, но Гоша остановил его благородный порыв:

— Мы всё заказали в ресторане.

— Так я настоящий сделаю, свадебный! — настаивал Нур.

— Мы именно такой и заказали, — счастливо улыбнулась Зера и поправила нитку жемчуга — свадебный подарок Нюши.

Сама Нюша, расцеловав новую родственницу и брата, пообещала:

— Я постараюсь вечером пораньше. Сегодня как раз последнюю главу добью и буду свободна, как ветер.

Нюша дописывала уже второй приквел «Роз для Марии» и собиралась отказаться от сиквела — голова её опухла от бесконечных хитросплетений мексиканской жизни. К тому же от героев, которые не должны были участвовать в дальнейшем сюжете, Нюше приходилось избавляться. И не всегда мирными способами:

— У меня руки по локоть в крови, — жаловалась она Зере.

Оставшись одни, молодожёны обнялись прямо в прихожей.

— Гошка, осторожно, платье помнёшь, — опомнилась и отстранилась было Зера, но Гоша прошептал:

— Да сними ты его совсем!

— Гош, что ты, у нас же дел полно, ещё посуду надо расставить…

— Успеем, до вечера уйма времени, — Гоша уже расстёгивал пуговки на высоком вороте кремового шёлкового платья.

— Думаешь? — Зера помогала ему, но пуговки, обтянутые шёлком, упорно сопротивлялись.

Звонок в дверь заставил их вздрогнуть.

— Кто это? — шёпотом спросил Гоша.

— Представления не имею. Из ресторана? Вроде рано, — так же шёпотом ответила Зера, пытаясь восстановить порядок, только что так старательно разрушенный в четыре руки.

— Кто там? — спросила она у двери.

Там что–то ответили по–татарски и Зера, радостно улыбнувшись, распахнула дверь:

— Мударис! Вы откуда?

Гоша с недоумением рассматривал огромного мужика, стоящего на пороге с огромной коробкой и букетом роз.

— Из Уфы, — ответил великан.

— Ну проходите, проходите же! — Зера повернула сияющее лицо к Гоше. — Это папин сотрудник, — объяснила она.

— Да я на минутку, — огромный Мударис вошёл и неловко протянул Зере розы: — Вот, поздравления от Ирека Нурисламовича. И подарок.

Коробку он отдал Гоше.

— Спасибо, Мударис! — Зера держала розы осторожно, как стеклянную вазу. — Идёмте в гостиную, вы же с самолёта? Сейчас будем завтракать! Или по уфимскому времени обедать?

— Нет, нет, у меня ещё дела! — Мударис раскланялся и исчез так же неожиданно, как появился. Разве что без звонка.

— Гоша, ты понимаешь? — закричала Зера и закружилась по комнате. — Папа меня простил! Я так и знала, что ты ему понравился! Ой, а что там в коробке?

— Это я и пытаюсь выяснить, — Гоша исследовал привезённый подарок со всех сторон, — ага, вот так мы откроем…

В коробке оказалась одежда.

— Что такое? — удивлённо спросил Гоша, вытаскивая длинный халат с вышитыми по обшлагам узорами, напоминающими значок доллара. — Халат для миллионера?

— Глупый! — развеселилась Зера. — Это же чапан! Это папа нам прислал татарскую национальную одежду. Его ответ на твои глупые националистические намёки.

Она вытаскивала из коробки красивые вещицы одну за другой и объясняла:

— Это кушак — для тебя. И тюбетейка — для тебя, ичиги — опять для тебя!

Разглядывая ичиги, мужские узорные сапоги, Гоша спросил:

— А я тебя не обделил?

— А вот и моё! Смотри: калфак, платье, камзол. А вот и мои сапожки. Слушай, Гош, а давай сегодня так гостей встречать?

— Только так! — Гоша надел тюбетейку и подмигнул молодой жене. — Чтобы плову соответствовать!

— Гошка, как я тебя люблю! — вздохнула Зера. — Прямо ужас! Надо папе позвонить, — не вполне в тему добавила она.

— Заодно уж и моей маме. Ещё раз скажем, что завтра мы — у них. Непременно. А то она слегка напряглась, когда я сказал ей, что у нас сегодня — только молодёжь.

К приходу гостей всё было готово: плов и прочую снедь доставили вовремя.

Первыми появились Лёвка и Катя.

— Умираю, глоток шампанского! — заорал Лёвка прямо с порога, сунув в руки Гоше букет оглушительно пахнущих белых лилий.

Выпив поднесённый Зерой фужер, он выдохнул:

— Спасли от голодной смерти! Горько!

— Уймись, — рассмеялся Гоша, легонько поцеловав Зеру в висок, — скоро попросишь спасти от обжорства.

Левка заглянул в комнату и взвыл в голос. Было понятно, что уймётся он ещё не скоро.

Катя внимательно разглядывала костюмы молодожёнов:

— Стильно, — признала она и спохватилась, — ой, поздравляю! Счастья, любви и вот…

Она достала из большого пакета скульптуру зайца и протянула Зере:

— Пусть он вас охраняет.

— Потрясающе! — Зера осторожно взяла деревянного толстого зверя и поцеловала его в нос. — Гош, смотри, он на тебя похож!

— А мне кажется, на тебя, — Гоша ласково погладил славное животное меж железных ушей. — Спасибо, ребята!

Он растроганно поцеловал Катю в щёку и пожал Лёвке руку. Тот уже что–то жевал. Судя по запаху — маринованный чеснок.

В прихожей стало тесно: почти одновременно приехали Нюша и Нур. Нур помог Нюше снять пальто и только тогда преподнёс свой подарок — Библию и Коран в кожаных переплётах.

Только–только все расселись за столом, как Лёвка вместо первого тоста вновь провозгласил оглушительное:

— Горько!

Поцелуй новобрачных настолько затянулся, что гости, не выдержав, навалились на жратву. На плов, конечно.

А плов молчал и терпел. Он знал наверняка, что даже эти крепкие молодые аппетиты не в силах победить его вот так, нахрапом. Он их если не измором, то количеством возьмёт.

И заяц, белый и пушистый, на той свадьбе был едва ли не самым желанным гостем. Но мёд–пиво не пил. Такой вот оказался трезвенник и праведник. В отличие от всех остальных.