Виталий Скворец - Союз-Афган

— Так точно, — ответил Николай, с сомнением смотря на возрастающую кучу наркотиков, которую бойцы, сносили в одну кучу. Они раскладывали хурджуны и перемётные сумки, освобождая от поклажи ослов и мулов.

— Давайте, сынки, заканчивайте нашу работу, и домой — не по-уставному, с теплотой в голосе приказал «Опорный», как-то по особому подчеркнув слова «нашу работу»…

— Вас понял, отбой — сказал Николай и передал гарнитуру радисту. Николай отдал указания бойцам и подошёл к куче наркотиков. Раньше, он как-то не особо обращал внимание на них. А сейчас вдруг захотелось посмотреть, за что погиб его товарищ. Он увидел коричнево-тёмно-красные упаковки с опиумом, похожим на жидковатый пластилин и прессованные, ядовито-зелёные, маслянистые упаковки с «гашишем». На каждой из обернутой в целлофан упаковке красовался знак — фирменный штамп. Орёл, или сокол, со сложенными крыльями.

…— Ничего себе! — обратился он к сержанту, отслужившему уже полтора года и являющемуся старожилом. — Знаки ставят свои фирменные, совсем не боятся ничего…

— А чего им боятся, — откликнулся молодой сержант. — Эти упаковочки мне известны. Пакистанские. Уже пару раз до этого мы им кислород перекрывали. Да только без толку. У них денег — куры не клюют. Их чёрта с два задавишь.

— Просто удивительно. Они упаковывают наркотики, как товар, который можно просто купить в магазине. Как буханку хлеба. — Удивился Николай, наблюдая, как растёт куча наркотиков, заботливо упакованная в непромокаемый целлофан.

— Так и есть командир, такой товар по всему миру как горячие пирожки расхватывают. Представь сколько им бабла надо, чтобы с нами воевать. «У них», в основном, всё на наркоте завязано. «У них» тут её — завались. А денег стоит — немерено. Всё на этом держится. — Согласился с ним сержант.

Вскоре появился вертолёт и десантное штурмовое подразделение, погрузив убитого товарища, запалила кучу наркотиков и, забрав с собой трофейное оружие, отправилось домой…

Улетая с задания, уже в вертолёте, он смотрел, как облитые бензином наркотики ядовито-чёрным дымом чадили в чистом горном воздухе. Тогда впервые в его забитую лозунгами голову пришло равенство: наркотики = деньги.

Через некоторое время, он, сопровождая очередную группу десантников на «дембель», договорился с «летунами» и за символическую плату вывез первый килограмм гашиша, который купил у контрабандиста Салима. В Ташкенте, он продал его через знакомого десантника…

Он сделал это не для себя. Для себя, такого никогда и не за что не сделал бы.

…Денег после продажи наркотиков, себе не взял. Всё оставил Егору. Ему самому, для самого себя, не надо было ничего. В армии, ему всего хватало. А друг жил бедно…

…Но СЧАСТЛИВО…

Последние несколько часов она проводила в лихорадочном возбуждении. И дело было не только в наркотиках, которыми она «подзаправилась». Её возбуждение было вызвано тем «делом», которое намечалось. Таня уже узнала, что пересечь финскую границу по туристической путёвке практически не составит труда. Заграничный паспорт у неё есть, спасибо «предкам» — подсуетились. Денег она собиралась «срубить немерено». Только бы попасть за «кордон», а там уж…

Она не знала, что именно «там уж», но почему-то была уверенна — если только попадёт за границу, то всё сразу, как по мановению волшебной палочки, станет прекрасно. Очень хотелось попасть в «свободное общество». Таня плохо себе представляла быт и нравы того мира. Просто он манил её неоновыми огнями рекламы и спокойной сытной жизнью. Она вообще, не знала толком, чего хочет…

Зато понимала, чего не хочет. Не хотелось оставаться в Советском Союзе.

А ещё, чисто хотелось кучу бабла и независимости…

Ещё, до каждодневности — часто, хотелось наркотиков. Хотелось простого бабьего счастья. Безо всяких сопливых детей. И чтоб мужик свой под боком был. И чтобы не кончалось СЧАСТЬЕ… И наркота чтобы была. И всё…

И вот! Её мечты вот-вот сбудутся! В этом она стала особенно уверена, когда прошла инструктаж Саши. Он настолько четко и ясно обрисовал план действий, что не оставил у неё никаких сомнений в успехе. Будут и овцы целы и волки сыты. Никто вообще не пострадает. Который раз она восхищалась башковитым Саньком. Ей было даже как-то жалко, что год назад они расстались, поняв бесперспективность своих отношений. О, не сильно жалко.

Так, чуть — чуть…

Расстались по дружески, временами не отказывая себе в плотских утехах.

Он ехал в поезде метро и не замечал никого. Его лихорадочно трясло. Прекрасно осознавая, что он теперь убийца, все же упорно думал о «дозе». Чувствуя, что близок к обмороку, он намертво схватился за поручни. Молоток, спрятанный под рубашку, казалось, жег ему живот.

— «Я убил его, случайно… сейчас… возьму «дозу»… и «двинусь», и сразу станет нормально… Кину барыге, сранному бабки прямо в рожу… Давай, скажу, сволочь свою отраву, я из-за нее человека убил…»

Мысли Славки, были в беспорядке, как, в общем-то, и он сам.

— «А машина работала, надо было ключ из замка зажигания вытащить.

Люди бы шли мимо, думали бы, что водила спит. А он-то, того… Ведь это я, УБИЛ его… Как медленно поезд идет… Я сдохну пока доеду… мне сейчас надо…» — лихорадочно перескакивали его мысли с одного на другое.

Наконец метро доставило его до нужной станции. Он вышел из вагона и почти бегом припустил в разношерстной людской толпе. Людей было много, и он поминутно сталкиваясь с ними, наконец, вышел на улицу. Увидел прямо перед выходом из метро, машину такси, и почувствовал, что сейчас упадет от охватившего его ужаса. Вдруг показалось, что это та самая машина, где недавно, каких-то минут 20 назад, он убил человека. Однако таксист, молодой высокий парень, протиравший лобовое стекло, был явно не похож на убитого. Слава несмело, на негнущихся ногах, подошел к тачке и жалобно попросил:

— Пожалуйста, отвезите меня, мне плохо.

Таксист оторвался от своего дела, и едва бросил взгляд на сухопарую фигуру Славы, сразу согласился:

— Пожалуйста, садитесь товарищ.

Слава, как мышь в нору, нырнул в тачку. Таксист сразу завел мотор и поехал.

— Вам в больницу? — Спросил он, наблюдая в зеркало заднего вида, на Славку, скрючившегося на заднем сидении такси.

— Нет, нет, мне домой, на Высоковольтную, — выдохнул он.