Виталий Скворец - Союз-Афган

Теперь он был бесправным инвалидом, над которым «по тихому» могли позволить себе поиздеваться советские «чинуши».

Друг Егора Колька, переправил из Афганистана большую партию опиума. Целых двадцать килограмм опиума — сырца. Воспользовавшись начавшимся выводом войск, он нашёл лазейки, через которые переправил наркоту и оружие — трофейный пистолет.

Пистолет, который он привёз с собой, был компактным и мощным. Они с другом Егоркой, опробовали его под шум авиационных моторов на военном аэродроме…

… — Через пару месяцев Егорка, станем состоятельными человеками и тогда, клянусь тебе, что заберу тебя, куда-нибудь к Чёрному морю, подальше от этих сволочей-бюрократов. — Сказал Коля, приезжая к Егору в этот раз.

Егор сначала посмеялся, но узнав, в чём дело и какие суммы денег на кону, призадумался.

— Слушай, Колёк, а ведь если попадёмся, нам «вышак»?

— Скорее всего, брат, только нам ещё попасться надо, а это в наши планы не входит. — Серьёзно ответил Николай. И добавил:

— Тут ведь расклад простой. Либо мы рискуем, и раз и навсегда решаем все свои проблемы, либо ждём подачек от партократов и влачим жалкое существование. Я, друг, не настаиваю, но сам, с тобой или без тебя не отступлю. Такой шанс Егорушка, даётся один раз в жизни, и я собираюсь его использовать по полной. Хотя твоя помощь мне вот как нужна — и он провёл ребром ладони по шее.

Если бы друг Колька ещё полгода назад пришёл к нему с таким предложением, то мог бы нарваться на нелицеприятный разговор. Однако эти полгода, после демобилизации по ранению, полярно поменяли ценности и сместили жизненные акценты Егора. Бывает, что для веры или неверия, для осознания каких-то жизненных моментов, человеку нужны годы. А бывает так, что озарение приходит за секунды. И тогда, то, за что вчера ты готов был спорить до посинения с пеной у рта, доказывая свою правоту и даже умереть за это, если понадобится, сегодня вдруг окажется мелочным и никчёмным…

Именно такое превращение и произошло с героем Афганской войны, комсомольцем и кандидатом в КПСС, капитаном медицинской службы Егором Строевым. А последовавшие за ранением различные проволочки и препоны со стороны «власть имущих», окончательно дали ему понять, что никому он не нужен и никто о нём не позаботится. Никакой он не герой. Просто мелкая сошка на задворках великой истории. Никому он не нужен и «дофига здесь таких попрошаек ходит. На всех желающих — не напасёшься…».

Переступив через свою обиду и разочарование, сделал для себя Егор единственно правильный вывод: — «Спасение утопающего — дело рук самого утопающего».

Однако, совесть Егора, заботливо взрощённая догмами коммунистической идеологии, протестовала, против незаконного восстановления справедливости.

— Послушай, Колёк, но, мы же советские офицеры! Мы не можем воевать за страну и в то же время, вредить своему народу! — говорил он.

Николай посмотрел на своего покалеченного войной друга и ответил:

— Мы воюем в Афгане не за Родину. Мы воюем за товарищей, которые погибают рядом с нами. Мы воюем за то, чтобы выжить. А те, кто посылает молодых ребят на эту бойню, сидят в комфорте, в своих кабинетах и жрут спецпайки с красной икрой! Ездят на «Волгах» с персональным водителем! А, как войсками командуют! Сколько бардака! И ведь погибают не сынки «власть имущих»! А что за это? Льготный участок на кладбище или конуру, вместо нормального жилья?

— Так, квартиру со временем обещают дать… — Сделал последнюю попытку оправдать бюрократов Егор.

— Ни черта, без взятки не получишь, брат, — сказал Николай, и добавил:

— Будет как с протезом, пока этим сукам «на лапу» не дашь, они и не посмотрят на тебя. Неужели ты этого не понимаешь, друг, ведь вокруг зажравшиеся, бездушные, подонки, на «хлебных» местах, за которые они так же платят. Они в ресторанах сидят, жируют, твари, когда ребята в Афгане кровью умываются. А наркоманы — это те же сынки «чинуш», да всякая «шобла-ёбла», дети алкашей. Уж не советские люди, Егорушка, поверь мне…

Егор чувствовал, что его друг прав. Не во всём и, может, не до конца.

Но прав.

Поэтому и согласился он с Колей. Согласился, приступить закон «в особо крупных размерах».

Один, только раз.

… — Вот поэтому, они, активно ищут покупателей на наркоту. За ними никто не стоит. Никакой «крыши» у них нет, ни «ментовской», ни «воровской». Надеются сами «навариться», пока есть возможность. Так что, если их «по уму» «кинуть», то им и пожаловаться будет не кому.

Рассказывала Таня Саньку.

— Это я понял — согласился Саша. — У меня только два вопроса. Во-первых — есть ли у них оружие и второе — откуда у тебя выкатила такая нескромная сумма в пятьдесят штук?

— Ну, я так подсчитала. «Ханка» у них качественная, «чистая». Мне мой воен. медик давал. Я попробовала — улёт. Из такой с грамма не две, а четыре «чеки» (дозы) получится. У них такой «отравы» десять кило…

При этой новости, Санёк, который думал, что речь пойдёт о более скромных масштабах, чуть было не подскочил на стуле.

Не заметившая этого Татьяна, продолжала:

— Сейчас грамм такого опиума рублей по пятнадцать оптом можно сдать, хотя такую, думаю, и подороже возьмут. Но пусть даже по минимуму, по червонцу, и то, на сто тысяч тянет сделка. И это, заметь, по самым скромным подсчётам. Если в розницу барыжничать, то четыре «чека» с грамма спокойно можно сделать. Чек — «червонец» (десять рублей), по сорок рублей грамм. Это минимум четыреста тысяч! Соображаешь? Если бы я такие деньги имела, сразу на доллары поменяла бы.

— Ну, ни фига себе, скромница! — воскликнул Саня, невольно заворожённый обрисованной перспективой. И поинтересовался у собеседницы:

— Зачем тебе «зелень» (доллары), когда скоро весь мир на рубли перейдёт. Будем ездить в Соединённые Штаты Армении, как к себе домой.

— Господи, Санёчек, хочу свалить отсюда. Осточертели эти победные реляции, да лозунги. По телику нечего смотреть. Каждый день, то завод, то ферму какую-нибудь сдают в эксплуатацию. И везде, по всем каналам, одно и то же: — «даёшь», «вперёд», «ура». То доярки, то сталевары, то хлеборобы — надоело. Да я «их» рекламу лучше сутками смотреть буду, чем всю эту советскую лабудень.

Саша по настоящему обрадовался, что сидят они на улице, в стороне от, могущих услышать лишнее, других посетителей. Однако и понимал, что в этом деле, всё гораздо сложнее, чем может показаться на первый взгляд. Распространение наркотических средств в особо крупных размерах, по советским законам — расстрел. И тут уж никакая «крыша» не поможет. Менты за такую самодеятельность сразу сами к «стенке» поставят. Одно дело торговать «травкой», и совсем другое опиумом. Да ещё в таких количествах.