Мила Бояджиева - Ядовитый цветок [= Маски любви]

А в «голливудском раю» Дастин тут же попал в заботливые и крепкие объятия Клер Ривз. Тридцативосьмилетняя актриса блистала в зените поздней славы благодаря телесериалу из эпохи войны Севера и Юга. Дастину едва исполнилось двадцать шесть, но он выглядел совсем неопытным и юным. Во всяком случае, с трудом втесавшийся в ряды внештатных корреспондентов небольшой газетки начинающий журналист понимал, что должен производить именно такое впечатление, отправляясь на съемочную площадку для интервью с участниками популярного телесериала. Пронырливых, въедливых журналистов здесь явно недолюбливали. Но хрупкому юноше, тушующемуся в присутствии знаменитостей, охотно помогли разобраться в творческих проблемах съемочной группы.

Фигуру Клер, исполнявшей роль супруги богатейшего плантатора-рабовладельца, эффектно подчеркивала синяя бархатная амазонка, до ужаса перетянутая в талии. При взгляде на эту инквизиционную модель одежды у впечатлительного репортера перехватило дыхание. Клер поняла его замешательство по-своему. — «Я с первого же мгновения почувствовала, что должна завладеть тобой, мое сокровище», — шептала она ему позже на бирюзовых простынях своей освещенной, как цирковая арена, кровати. В зеркальном потолке, высоко над бирюзовым океаном спальни, Дастин видел крупные розовые ягодицы Клер и мощный торс валькирии, закрывшие собой поджарое бронзово-загорелое тело любовника. Только за счет роста, величественной осанки и ухищрений портных Клер удавалось выглядеть на экране сильной и значительной, а не толстой и вульгарной, каковой она была на самом деле.

Клер Ривз имела очень богатого семидесятилетнего мужа, ворочавшего делами в Нью-Йорке. «Он просто обожает меня, мой дурашка!» — Сообщала всем Клер, дополняя эту реплику рассказом о новом подарке мужа — яхте, колье или породистом скакуне. Супруги виделись не часто, проводя вместе то время, которое могла «вырвать у студийных акул» Клер.

В Голливуде о нравах этой перезрелой кинодивы ходили самые обычные, скучные слухи. Разумеется, она любила красивых мальчиков, разнузданные оргии и была сексуально ненасытна. Дастин вскоре убедился, что большинство из живописных историй распускает сама Клер, убежденная, что душок скандала подзаводит зрителей, продюсеров и даже самого «дурашку»-мужа.

Она действительно не пропускала смазливых юнцов, но больше из-за того, чтобы блеснуть ими в обществе завистливых молоденьких соперниц. Клер обожала шоколадный пудинг и попкорн, но постоянно изводила себя диетами, что придавало её бирюзовым выпуклым глазам особую томность и некую потаенную страстность. Она была далеко не так безалаберна и легкомысленна, как старалась подать себя публике. Все голливудские «деловые люди» хорошо знали, сколь отчаянно сражается Ривз за каждый пункт своих контрактов.

Дочери простых фермеров из Огайо безумно нравился диплом Дастина и его аристократическое происхождение, выгодно оттеняющие мужские достоинства. «Ах, дорогая! — доверительно сообщала она очередной приятельнице. Молоденьких жеребцов здесь у нас пруд пруди, хоть отстреливай. Но у этого парня — голова на плечах. И талант! Еще бы — настоящая порода не такая уж фикция, как внушают нам нувориши… Кровь — это кровь. Кому, как не мне, знать это». — Тут Клер тяжко вздыхала, так как по официальной легенде, муссируемой журналистами, являлась внучкой польского аристократа-эмигранта и русской танцовщицы, естественно, графских кровей.

Двадцатитрехлетний Дастин, несмотря на обаяния интеллигентности и наивности, повидал достаточно, чтобы не впадать в иллюзии относительно искренности и утонченности Клер. Но даже он должен был признать, что кинодиве удавалось многих обвести вокруг пальца. При необходимости она умела блеснуть поистине королевским достоинством. Очевидно, бесчисленные рольки аристократок, сыгранные Клер в исторических фильмах, наложили отпечаток на её манеры и вкусы, что самым немыслимым образом сочеталось с врожденной махровой вульгарностью. Она была просто невыносима в тех случаях, когда хотела изобразить экстравагантную богемность и романтическую страсть. В постели увядающая секс-бомба разыгрывала целые баталии, читая при этом какие-то куски из стихотворных пьес, стонала и завывала с диапазоном Эллы Фицджеральд, сквернословила не хуже портового грузчика или сюсюкала, как институтка прошлого столетия. Но никогда не молчала.

После месяца пылкого романа Дастин решил оставить Клер — он почувствовал, что становится импотентом. Выражения Клер типа «сладость моя», «мой луноликий Нарцисс», срывающиеся с её уст в самые ответственные моменты, убивали его. А ему надо было, ой, как надо было продержаться: Клер всерьез занялась устройством карьеры «своего херувимчика».

Однажды Дастин установил в бирюзовой спальне новенький проигрыватель, сообщив, что в его семействе было принято заниматься любовью исключительно под классическую музыку — так сказать, семейная традиция английских баронетов. А вскоре он стал сотрудником весьма престижного еженедельника. Та же Клер преподнесла «своему сладкому мальчику» маленькие подарки в виде уютного гнездышка в двухквартирном доме на набережной и серебристого «шевроле».

Дастин решил, что по-своему любит эту женщину и пустился в отчаянные приключения. Теперь он мог сказать: «Ах, ну что тебе за дело до этих шлюшек, детка. Они не дают мне прохода, а потом ещё сами распускают слухи, потому что знают, как я люблю тебя». Он не уставал доказывать свою преданность патронессе, с увлечением посвящая её ролям репортажи. Под пером Мориса дарование актрисы заблистало новыми красками, а её личность приобрела ореол экстравагантной пикантности. На богемных вечеринках и солидных банкетах, куда Клер выводила Дастина, он не терял случая обронить невзначай: «Да, я люблю эту необыкновенную женщину».

Их связь продолжалась четвертый год. Огромный срок для голливудских быстротечных романов. Как-то Дастин узнал, что Клер, уехав к мужу в Нью-Йорк, вернулась с «секретарем» — черноглазым спортсменом латинских кровей. «Секретарь», исполняя по совместительству обязанности телохранителя, завладел сердцем и постелью Клер, начавшей устраивать ему актерскую карьеру.

Сделав обиженный вид, Дастин облегченно вздохнул. Он взгрустнул о потерянной любви лишь во время инцидента с судебным процессом. Вмешательство Клер Ривз могло бы помочь ему. Но звезда умчалась в Испанию на съемки нового сериала. Чуть позже Дастину удалось узнать, что Клер была прекрасно осведомлена о его неудаче, но не пошевелила и пальцем, чтобы спасти его. Потом Дастину рассказали, что Клер беззаботно и легко, как всегда, доверила «подружкам» свою «тайну» — юный красавчик Морис оказался импотентом! Растерянный Дастин понял, что далеко не так хитер, как воображал, и что ему отнюдь не удалось приручить «великолепную Клер Ривз».