Мила Бояджиева - Круиз Розовая мечта

Уговаривая себя таким образом, я прибыла в покинутый мной «Анаис». На прием к чудодею Евгению я не записывалась, поэтому сразу же поспешила к бассейну и сауне. Купальник пришлось взять напрокат. В стерильности здешней прокатной экипировки, от белья до полотенца, можно было не сомневаться, а мне на этот раз бфло решительно наплевать, как я выгляжу в чужих тряпках.

Май заметно поднял тонус клиенток «Анаис». Интерес к собственной внешности, забота о здоровье и стремление пообщаться «на людях» привело сюда не менее дюжины красоток разного возраста. Я опасливо огляделась, боясь наткнуться на радостный взгляд и распростертые объятия с призывным воркованием: «Дорогая, гд ты пропадала? Что произошло?» Боюсь, что ответила бы сочиненной матерной фразой, которая все время крутилась в голове. Но знакомых, к счастью, не оказалось. Проплыв дорожку туда и обратно, я устроилась в уголке, изобилующем тропическими растениями. Глуцбокое кресло-качалка и наброшенное на голову полотенце делали меня почти невидимкой — безмолвной деталью интерьера.

Мне нравился этот зал, отделанный, как и все здание клуба финнами. Вероятно, этот четырехэтажный дом недалеко от бульварного кольца некогда занимали коммуналки. Вытряхнув из коробки стен прогнившее нутро, строители окутали объект защитной сеткой. В зеленом коконе всего за шесть месяцев выросло совершенно новое пространство, поражающее комфортом и простотой.

Половина здания, отданная бассейну, осталась без перекрытий. Скат крыши, покрытый голубоватым стеклом, пропускал естественный свет на зеркальную гладь воды, казавшуюся синей от устилавшего дно бассейна кафеля. Здесь все было выдержано в приятных голубоватых тонах — колоннада, окружающая бассейн, боковая галерея второго этажа, нависающа над водой подобно балкону, ковровый орнамент крошечной плитки, покрывающей пол. В арочной колоннаде галереи стояли ряды мягких лежанок и кресел, обтянутых белой кожей. Отдаленный край бассейна образовывал полукруг, в центре которого, подобно пестику водяного цветка, возвышался синий блестящий стержень, увенчанный золотой короной. Фонтан вращался, разметывая розетку мелких хрустальных струй. В этой части «берега», щедро уставленной кадками с тропической растительностью, работал маленький кафетерий и бар с целебными напитками.

Покрыв лицо кремом, я старалась расслабиться, раствориться в голубоватом воздухе, в журчании нежных струй и в аромате камелий, расцветший на кусте у моих ног.

— Представляешь, — такой кошмар и, конечно, никого не нашли. Все шито-крыто! — Услышала я незнакомый голос одной из женщин, устроившихся за моей спиной.

— Скоро взрывы автомобилей будут рассматривать как самоцбийство. Очень удобно — подложил себе бомбу и покончил счеты с жизнью. — Ответила вторая, бойкая и веселая.

— Не знаю, не знаю. Игоря Рустамова, говорят, убрали не «деловые». Здесь совсем дело другое. Говорят, родственники жены покарали свояка за блудливость. Он ведь из какой-то там очень глухой провинции, отличающейся корсиканскими нравами.

— Да. Игорек не мог отказать себе в удовольствиях. Только ведь с этим уже давно все было ясно. У нас в клубе он всех девочек перетрахал и, небось, успел ещё пол-Москвы обслужить, бедолага… Что это они вдруг спохватились?

— Может, нашла коса на камень… Может, он ребеночка кому-то сделал… Ведь та девчонка из «Брависсимо» наверняка из-за любовника пострадала. У Игорька на содержании была. И, вроде, её задушенную нашли, и к тому же беременную. А наркотики здесь приплели, конечно. Все трепят, трепят «мафия», «деловые разборки»! А здесь — «ламур»! И дикие нравы гор и сплошной «Декамерон»!

Мне тоже кажется… Просто мужики на себя одеяло тянут — не могут допустить, что за женщину, как за ценность, сражаться можно. Только вот в глухой деревне ещё «дикари» остались, чтобы честь женщины защитить. Вдохновилась молодая. — Еще бы — за «бабки» можно, за какие-то там дивиденды или процены или сферы влияния — чуть что — стреляй, режь, взрывай… А женщина — так, дешовка, вроде деревянного рубля…

…По дороге домой я с легкой обидой вспомнила слова Юла, утверждавшего, что не могут настоящие мужики враждовать пятнадцать лет из-за бабы. А значит — Тайцев и баташов столкнулсь в смертельной схватке не из-за меня, а какой-то прибыли, выгодного дельца или сферы влияния. Ладно, это как им угодно, а я буду думать, что представляю собой нечто более стоющее, чем «материальный объект», во сколько бы нулей он не оценивался.

Таково благодатное воздействие бассейна, кислородного коктейля и крема «Пленитюд», сокращающего морщины на 72 процента.

— А я тебя жду. — Смотри, «Салат витаминный» — нарезал все вместе: редиску, помидоры, огурцы, кучу зелени. Картошку отварил… — Сергей торжественно снял с кастрюли крышку — в чесночном аромате дымилсь мелкая. как грецкий орех, молодая картошка. И почти такая же темная.

— Извини, почистить не успел. Зато вымыл основательно. И эту чернильную травку ты любишь… А отбивные пожарятся по ходу трапезы.

— Ты все потрясающе приготовил. Обожаю рехани, по-кавказски, а по нашему — базилик. Я действительно очень проголодалась и мечтала о такой картошке. Тащи-ка выпивку. Мне что-нибудь покрепче. Лучше водку. — Я сбросила пиджак и шелковый шарф, метнула под стол узкие туфли. Собралась с мыслями, как боксер на ринге. «Победа, мне нужна победа. Мне необходимо, чтобы Сергей устыдил меня, опровергнув улики», — внушала я себе, заклиная ничего не бояться и не терять объективность.

Что ни говори, а муж, встречающий тебя за накрытым столом — явление редкое и ценное. Неужели все же «гений и злодейство» совместимы? И человек, сделавший этот салат с учетом любимых трав жены, мог подписать приговор её отцу? Нет! Это противоречит закону гармонии, извечно враждующей с энтропией, разрушением.

— Может, попробуешь ром? Напиток пиратов и лихих моряков. А? — Сергей поставил на стол неоткупоренную бутылку. Прежде в нашем доме этот напиток не был популярен… Кажется, я впервые попробовала его в гостинице «Корал» с Юлом. И похвалила.

— Спасибо, Сергей, лучше водку.

Некоторое время мы молча жевали, сосредоточенные, как шахматисты на мировом первенстве.

— Кажется, я должна сделать ход первой. Мне не удасться сейчас сформулировать нечто вразумительное… но ясно одно — в таких случаях жена уходит из дома.

— Кто же начинает партию с «коня»? Ты хотела сказать, что испытываешь к своему бывшему пациенту нечто большее, чем симпатию. — Сергей вскочил к сковороде, зачадившей дымом. — Чорт! — Крышка с грохотом покатилась по кафельному полу.

Отстранив его от плиты, я перевернула куски мяса и убавила огонь.