Игорь Заседа - Без названия

- Мало ли кто мог здесь останавливаться, сержант, - в голосе Дюка проскользнуло раздражение, однако комиссар не дал ему восторжествовать и уже заинтересованно спросил сержанта: - Вы уверены, что "ягуар" имеет к этому какое-то отношение?

- Конечно, нет.

- Вот видите, - сказал комиссар.

- Однако, мой комиссар, есть немаловажная деталь: "ягуар" стоял здесь... во время катастрофы.

- Слушайте, сержант Лавуазье, - едва сдерживаясь, рыкнул комиссар, сколько раз я вас просил не устраивать мне устных кроссвордов, которые, как вам хорошо известно, я терпеть не могу, а докладывать, как и положено докладывать сержанту уголовной полиции - четко, коротко, без домыслов. Ну, что там у вас?

- Как сообщила патрульная машина, дождь начался около десяти часов. "Ягуар" оставил следы на сухой почве, вот взгляните сюда. - Гнев начальства мало подействовал на сержанта. Он наклонился и показал на довольно хорошо сохранившийся след. Дюк тоже наклонился и несколько минут рассматривал отпечаток протектора. Наконец он разогнулся.

- Этот след мог появиться и неделю назад...

- Не думаю, у него не обветрились края. Мой вывод: машина остановилась здесь до дождя, иначе при начале движения колеса на мокрой почве обязательно бы пробуксовали. "Ягуар" же двинулся по сухому... Считаю: необходимо запросить экипаж патрульной машины, не видели ли они "ягуар" выпуска 1976 года - олимпийского выпуска.

Комиссар молча повернулся, подошел к "форду" и вытащил микрофон радиопередатчика.

- Здесь комиссар Дюк. Немедленно пришлите на сорок третий километр экспертную бригаду. Все. - Голос комиссара Дюка был суров. - Садитесь, мистер Олех Романько, - пригласил он меня. - Сержант, вы останетесь до прибытия экспертов и все это объясните им.

"Форд" взревел своими тремястами пятьюдесятью лошадиными силами, ловко развернулся на шоссе, и комиссар, даже не взглянув в сторону сержанта Лавуазье, нажал на газ.

Я оглянулся: сержант уселся на камень, в руках у него блеснула зажигалка...

Когда мы прощались у восточного входа Центра де Жарден, комиссар Дюк пожал мне руку и снова извинился за причиненное беспокойство.

- Если у вас появятся ко мне какие-то вопросы, всегда к вашим услугам. Мой телефон... - любезно назвал он номер.

Вопреки моим опасениям, я разыскал Сержа Казанкини на втором этаже, в пресс-баре. Он в тоскливом одиночестве сидел в полупустом зале, перед ним стояли чашечка с кофе и бокал с виски. - Увидев меня, Серж так поспешно вскочил, что едва не опрокинул столик.

- Хелло, Олех! - вскричал Серж. - Рад тебя видеть. Что будешь пить? скороговоркой выпалил он, стиснув мою руку.

Я не обманывался в причине столь бурного проявления чувств: при самых добрых отношениях, что сложились между нами, существовала другая, потаенная причина: мой приятель из Франс Пресс смертельно не любил пить в одиночестве.

- Двойное виски и два кофе покрепче! - сказал я.

У Сержа от удивления отвисла челюсть, но что-то в моем лице удержало его от расспросов. Он кинулся к стойке, заказал.

- Пошли за другой столик, - предложил, возвратясь. - Насвинячил я тут.

Мы перебрались за свободный столик, знакомый бармен принес виски и большую чашку кофе, подвинул ко мне поближе сахарницу. Потом сбегал за стойку и вернулся с блюдцем, доверху наполненным подсоленными орешками арахиса.

- То бажаю вам смачного! - сказал бармен.

- Дякую.

Бармен еще какое-то время помаячил у стола и, поняв, что разговоров сегодня не будет, величественно удалился. Я отхлебнул большой глоток виски, жидкость опалила горло, но я почувствовал себя лучше.

- Что, опять целую ночь просидел у телефона? - сочувственно спросил Серж. Он, по-видимому, вспомнил, как несколько лет назад в Токио, на чемпионате мира, я сутки напролет не выходил из номера, ожидая киевского вызова, и Серж носил мне кофе и удивлялся, почему это я не пользуюсь телетайпом. Разве объяснишь ему, что эти вечные колебания на валютном рынке без следа съедают наши командировочные и потому мы предпочитаем телефон, чтобы по крайней мере не зависеть от "плавающих" курсов западных валют, ибо расчет идет дома, в наших крепких, надежных рублях.

- Ты слышал когда-нибудь о Крэнстоне, Джоне Крэнстоне? - спросил я Сержа.

- Это, должно быть, пловец? - неуверенно сказал Серж.

- Должно быть... Сколько раз я твердил тебе: нужно знать не чемпионов, нет, - нужно знать тех, кто побьет чемпионов! А я собственными глазами видел, как Крэнстон проплыл сто вольным быстрее сорока девяти...

- Шутишь! - Серж торопливо сунул руку в карман за блокнотом, другую в другой карман за шариковой ручкой.

- Не торопись, - охладил я Сержа. - Сенсации не будет. Крэнстон погиб... в автомобильной катастрофе. На выяснение обстоятельств и ушла целая ночь... Крэнстон был моим другом...

На моих глазах интерес Сержа погас. Я сообразил, что он уже высчитал про себя: Франс Пресс уделит этому событию в лучшем случае пять строк, да и то не в основной ленте, а то и в третьей подаче, - там на столь банальное сообщение вообще никто не обратит внимания. Нет, случай далеко не "фитиль": в мире ежедневно гибнут на автострадах тысячи людей - от простых смертных до звезд, известных миллионам.

- Жаль, - с приличествующим моменту сочувствием, но но более, сказал Серж. - Вот если б он успел стать олимпийским чемпионом, - другое дело!

- У меня есть подозрение, что Джона Крэнстона убили... - сказал я и удивился собственным словам: еще мгновение назад не собирался говорить ничего подобного.

- У тебя есть доказательства? - воспрянул духом Казанкини.

Я кратко ввел Сержа в курс дела, подкрепив информацию некоторыми подробностями из дней, проведенных вдвоем с Крэнстоном на озере. Особо подчеркнул три момента: отсутствие каких-либо документов у погибшего, сломанное деревце и, наконец, "ягуар" у обочины дороги...

- Густо замешано, - неопределенно пробормотал Серж, уставившись в экран телевизора, подвешенного на цепях у стенки.

Дикторы канадского телевидения передавали последние новости: интервью с первым чемпионом Игр тяжелоатлетом Николаем Колесниковым, показали приезд в Монреаль почетного гостя Джесси Оуэнса (сколько я его знаю, он не меняется - ослепительная улыбка, благородное лицо, только волосы совсем поседели; было в его облике нечто, заставлявшее добрые сердца открываться ему навстречу). Потом был прогноз погоды. Последним выступил глава службы безопасности Олимпийских игр мистер Уиндорф. Он бодро сообщил, что группа террористов, появившаяся в Монреале, "находится под постоянным наблюдением полиции" и, таким образом, особых причин для беспокойства нет.

- Еще бы! - расхохотался Серж. - Я уверен, что эти мифические террористы и полиция - одно и то же! Я даже...

Голос мистера Уиндорфа заставил его умолкнуть на полуслове.