Лили Райт - Танцуя с тигром

– Посмертную маску с открытки?

Анна кивнула.

– У тебя была посмертная маска Монтесумы и ты ничего мне не рассказала? – Его голос был высоким и жестким. – Несмотря на то, что ты работала на меня, несмотря на то, что мы сблизились, ты ничего не сказала. Ты хотела маску. Насколько я понимаю, для Коллекции Рэмси.

У Анны душа ушла в пятки. Она представила три варианта развития событий, и ни один из них добром не кончался.

– Откуда ты узнал?

– Почему ты считаешь меня таким идиотом? Украла у меня ключ. На том дурацком ужине. У тебя на лице все было написано. Убежала в ванную, чтобы привести себя в порядок. Я позвонил Гонсалесу. Кто она такая и что ей нужно? За две минуты я выбил из него всю информацию. Оказывается, Анна Рэмси приехала в Оахаку и шпионит за мной. Ей не дает покоя некомпетентность родного отца. Она амбициозна, хочет влиться в высокий круг серьезных коллекционеров. Она достает сокровище, но есть небольшая загвоздка: Рейес уже спит и видит это сокровище у себя в кровати, он уже отправил победную открытку своему сопернику. – Томас сделал паузу. – Ну, как я тебе теперь?

Анна потянулась за сигаретой. Ей было не по себе.

– Но бедняжка Анна теряет маску. Может быть, она была пьяна. Может быть, она доверилась тому, кому не следовало доверять. Теперь Рейес требует маску. Он отправляет на охоту своего Тигра, чтобы тот сделал грязную работу, и теперь напуганная Анна хочет, чтобы Томас Мэлоун, человек, которому она лгала, человек, которого она соблазнила и оттолкнула, спас ее. Томас Мэлоун становится привлекательным, когда Анне что-то нужно или чего-то хочется.

Анна посмотрела на двери. Распятия не было. Она помолилась ведерку со льдом.

– Отвечаю на твой вопрос: у меня нет этой маски. Но мог бы я помочь тебе? Возможно. Я мог бы позвонить в американское посольство или перевезти тебя через границу в своем грузовике. Нанять телохранителя. Связаться с Рейесом и обсудить твой случай. Возможно все, но не могла бы ты сначала показать мне, ради чего я должен напрягаться?

Он протянул ей маску черепа.

– Прости меня, пожалуйста, – начала Анна. – Я думала, что это глупая шутка. Тигр забрал прах моей мамы.

– Анна. Ты писатель. Показывай, не рассказывай.

– Ты поможешь мне?

– Помоги себе.

Все к этому шло. Возможно, она всегда знала, что этим все закончится. Она взяла маску черепа, вышла в ванную, села на унитаз, стала разглядывать кончики пальцев на ногах. Полумесяцы по форме и цвету. Если посмертная маска была не у Томаса, то где же она? Если она была у него, то единственный выход – пережить эту ночь. Картина была тяжелой. Анна надела маску и согрела дыханием деревянную внутреннюю сторону. У него странный фетиш. Он находит это сексуальным. Он получает от этого удовольствие. Как насчет танцующего скелета? Я выйду походкой зомби и…

Закричала женщина. Послышался выстрел. Телевизор сообщил о своем присутствии. Возможно, Томас передумал и они мило проведут время, наслаждаясь в обнимку фильмом про мафию. Анна открыла дверь. Он выключил лампы. В исходящем от телевизора свете она обыскала постель, шкафы, шторы, но Томас исчез. Комната закружилась вокруг нее, все мерцало и дрожало. То, что она курила несколько минут назад, опьянило ее, и она почувствовала, как ноги наливаются и немеют. Она позвала его в темноте:

– Томас… Мне внезапно стало нехорошо.

Удар, обрушившийся сзади, пришелся по центру в шею. Она успела удержаться одной рукой, чтобы не упасть на кровать. Потом он навалился на нее. Своим весом он едва не сломал ей спину. Его рука прижала маску к ее рту. Они боролись. Он разорвал на ней одежду.

– Томас, ты делаешь мне больно!

Но ее голос утонул в шуме схватки, а Томас напевал какую-то тарабарщину Dueña y señora de la vida, Ángel que nuestro Padre creó [337]. Он спустил брюки. Через отверстия для глаз в маске она успела увидеть части потолка, съемные белые панели. В зеркале отражалось изголовье и спина Томаса. Все происходило быстро. Все происходило медленно. Он собирался изнасиловать ее, этот страшный человек. Она отбивалась изо всех сил. Кричала ли она? Она сжала бедра. Его лицо светилось, безумные невидящие глаза смотрели прямо перед собой. Она напряглась, но ничего не произошло. Она дернулась вверх, достаточно высоко, чтобы увидеть его пах, бледный и безвольный, и он понял, что она увидела это. Его провал.

Одним диким движением он швырнул ее на пол. Она ударилась головой о столешницу. Он бросил маску ей в лицо. Из щеки снова хлынула кровь. Она застонала. Погоня на автомобиле. Разбитый бокал. Выстрелы. Развлечения для всей семьи. Дверь номера с грохотом захлопнулась. Лежа лицом на ковре, Анна чувствовала вибрацию дороги, единственный автомобиль, который уезжал прочь, растворяясь в ночи.

За окном мерцала вывеска MARISCOS. Над ней сиял полумесяц. Половина его была во тьме, половина светилась. Луна, где следы астронавтов останутся навечно, потому что там не было ветра, который их заметет. Анна держалась за то единственное место, которого он не коснулся. В памяти всплыла мексиканская поговорка. El que con lobos anda a aullar se enseña [338].

Он был пустым человеком. Как он мог обманываться так долго? Все это время он полагал, что носит в себе таинственный внутренний огонь. Он верил в собственную гордость и честь, свое место в мире, но эта вера разбилась о брусчатку дорог Оахаки, и теперь он понимал, кем был на самом деле – бесполезным джанки [339], живущим в стране, которая его не любила. Принцип Равновесия Противоположностей по Мэддоксу оказался чушью. Внешнее разъедало его внутренности. Наркотики охладили сердце, сделав его твердым как камень, и поглотили всю добрую сторону личности. Он не мог быть близок с другим человеком, за исключением физической близости, да и то едва ли. Он не знал, что говорить женщине и как себя с ней вести. Мило… Еще одно слово из четырех букв, чтобы попробовать добиться желаемого.

Он нашел киоск. Дилер с глазами, прыгающими, как шарики для пинг-понга, проводил высокие финансовые операции в переулке. На его футболке красовалась надпись «Мексиканская лысая собака». Его клиентом был мускулистый парень в кожаной куртке и высоких белых кроссовках. Маленький мужичок, который хотел казаться большим. Черный археолог разглядел профиль покупателя. От вида этой отвратительной физиономии у него подкосились ноги.

Гребаный Фео.

Дилер беспокойно оглядывался, в паранойе, что кто-то влезет на его территорию.

Лицо Фео было мертвенно-бледным, будто у Иисуса Христа, который вылез из канализации. Узнавание. Неверие. Паника. Триптих из «Какого хрена?». Человек, которого он похоронил заживо, вернулся, воскреснув из мертвых.

Никто не шевельнулся.