Вячеслав Воронов - Скальпель

— Черт с ними, пошли! — кричал он ему, словно глухому.

— Как это черт с ними? Нет!

— Пошли, сдались они тебе!

— Жлобьё, мать их… Я не дам отбирать у себя кусок…

— Проваливайте отсюда! Быстро! — заорал Серега, прекратив работу и отшвырнув лопату, раскрасневшееся лицо его пылало злостью.

— Я тебе, сука, провалю! Голову сейчас провалю! Мозги размажу по…

— Пошли, говорю! Не заводите его, он в Афгане служил… Пошли, пошли! Тебе сегодня в ночную идти, а ты начинаешь…

Могильщик потащил товарища, как буксир инертную, неповоротливую баржу. Тот орал матом без остановки, глаза его остекленели. Шагов через двадцать он споткнулся об одну из оградок и чуть не упал. Это вывело его из себя окончательно, и он с диким ревом принялся расшатывать злощасную оградку. Напарник, с опаской оглядевшись, покрепче схватил его за руку, и, перекрикивая уговорами рычание и ругань, пытался оттащить его от ни в чем не повинной оградки. Наконец, это ему удалось. Обнявшись, шатаясь и не прекращая сквернословить, они направились в сторону кладбищенской сторожки.

Когда мы закончили работу, Света настояла на том, чтобы поехать к ней домой. Вернувшись к машине, оставленной за оградой, мы увидели, что «Форд» странно припал на левое колесо. Колесо было пробито. Серега вскипел, выругался, схватил меня за предплечье и потянул обратно, в сторону кладбища.

— Это они! — орал он. — Идем, прибьем тех уродов, кишки из них выпустим! Сразу надо было ставить их на место — машина была бы целая!

— Куда идем? Ты что, не знаешь, что мне надо делать? — я со злобой высвободил руку. — Уже и так проблем выше крыши — ты еще новых ищешь!

— Вот именно, что проблем! Оттого и проблемы, что ты сносишь все, что тебе… Есть повод сбить с них деньги!

— Что ты собьешь с тех алкашей — они с утра уже все пропили, если что и было!

— Нельзя прощать такое! Поставить на место — и драть бабки!

— Я говорил тебе, что не стоит сюда ехать! Запаска есть у тебя? — повернулся я к Свете, стоявшей с одеревеневшим лицом.

— Есть. И не надо было ехать, кто вас силой тащил?

— Давай запаску. Из-за этой чертовой могилы…

Я выпалил это нервно, со злостью и тут же осёкся, пожалев о сказанном. Деланно-быстро я подошел к багажнику и озабоченно заглянул внутрь, желая поспешностью загладить неловкость.

— Это бабушкина могила, а не чертова.

— Да не обижайся, я не хотел…

— Что это с ним? — обернулась Света к Сереге.

— Да все нормально. Летнее обострение.

Он злобно сплюнул в сторону кладбища и стал нехотя помогать мне с колесом.

Дом Ивана, небольшой, но добротный, старой, красного кирпича постройки, располагался за городом, в некотором удалении от пыли и шума автомобильных дорог. Сразу за уходившим под уклон огородом притаилась речушка, густо заросшая камышом. Во дворе, рядом с гаражом, был выстроен цех из белого кирпича, казавшийся добротнее самого дома. Из цеха через приоткрытую дверь доносился визг пилорамы и деловитые перекрикивания рабочих. У боковой стены цеха, прикованная цепью, лежала, вывалив от жары язык и содрогаясь от тяжелого дыхания, огромная кавказская овчарка.

У Ивана были голубые глаза и черные, как смоль, короткие вьющиеся волосы. Левое подглазие обрамлял хорошо заметный синяк. Лицо его было слегка изъеденным, словно после оспы. Разговаривая с людьми, он недоверчиво прищуривал правый глаз, будто хотел сказать: что вы там несете, не слишком — то я вам верю. Ростом он был невысок, но довольно крепкого сложения. На вылинялой рубашке с короткими рукавами кое-где прицепились завитки деревянной стружки.

Исподлобья взглянув на непрошеных гостей, местами вымазанных глиной, он вопросительно уставился на Свету.

— Иван, привет! — гаркнул Серега. — Ты что, не узнаешь нас?

— Узнаю, узнаю, — обронил Иван и нехотя протянул руку.

— Случайно встретила знакомых, — виноватым голосом сказала Света. — Они подчистили могилу… а то мужики эти, на кладбище, заломили цену…

— Надо было им вломить… — пробасил Серега. — Обнаглели, мразь…

— Что уже? — с подозрением спросил Иван, с претензией глядя на жену.

— Да… с колесом проблемы. Потом расскажу.

— Что с колесом, какие проблемы?

— Да эти придурки колесо пробили! Говорил я, пойти сбить с них… — выпалил Сергей.

— Да ты что? Колесо пробили? Сэкономила! — гаркнул Иван.

— Я хотела как лучше…

— Ты всегда хочешь как лучше! А выходит — как черт знает что! Почему я сам не поехал? Но не могу же я разорваться, в конце концов!

В сарае зазвенела пилорама. Тыльной стороной ладони Иван смахнул со лба капли пота, всё так же стоя, как столб, на месте, с пылавшим от гнева лицом, не зная, что делать дальше. Света с досадой поглядела в сторону, закусила губу, и, повысив голос, предложила:

— Я приготовлю что-нибудь, ребята голодные, долго возились с ямой.

— Яму-то хоть нормально подчистили? Завтра похороны, я обещал отцу, что все сделаю… И я сделаю! — он повысил голос почти до крика. — Поехали! Поехали, проверим, все ли нормально…

— Иван, успокойся! Что ты начинаешь! Твоя дотошность с ума меня сведет!

Она решительно прошла мимо мужа, остановилась, и, полуразвернувшись, ни на кого не глядя, позвала всех в дом.

— Бабушке было девяносто восемь… Это ж гордость семьи! И похоронить нормально не можем… — бубнил Иван.

— Да все можем, все там нормально, говорю тебе! Что ты ведешь себя, как идиот! — огрызнулась Света.

Мы направились к дому. На губах Сереги тлела едва заметная ухмылка. Я недоуменно поглядывал под ноги. Иван вошел последним, медленно и тяжело подымаясь по скрипучим ступенькам. Лицо его горело, выражая и претензию, и досаду, и решимость поступать по-своему. С крыльца он зло сплюнул и прикрыл за собой дверь.

Обстановка была простая, ничего лишнего — мебель собственного производства, не новая, вышедшая из моды, но добротная и функциональная. В гостиной царило некоторое запустение: диванное покрывало сползло со спинки, ближайшее к входу кресло стояло чуть не на проходе, книжный шкаф, книг в котором было мало, и стояли они как бог на душу положил, был распахнут. На полу, возле дивана, валялись спортивные брюки.

В кухне, куда позвала нас Света, было не лучше: на большом дубовом столе помещалась раскрытая трёхлитровая банка квашеных помидор рядом с пустыми грязными кастрюлями, тарелками с остатками еды и разного вида солонками. На рабочем столе у плиты валялись мокрые тряпки вперемежку с немытыми ложками и хлебными крошками. Видавший виды холодильник громко и неприятно дребезжал. С ненавистью взглянув на всё это, Иван уже открыл было рот, чтобы выдать упреки, адресованные жене, но сдержался.

— Нам надо было сходить в магазин, взять что-то… — неуверенно произнёс я.