Гарри Кемельман - В понедельник рабби сбежал

Адуми медленно кивнул. Рабби продолжал:

— А что он сказал, когда вы встретились?

— Что после осмотра он решил положить ее в больницу на обследование.

— Но звонил он вам до того , как осмотрел ее.

— Он мог и заранее предполагать…

— А не проще ли было в таком случае сказать, что ему надо что-то обсудить с вами или о чем-то посоветоваться, а не что он должен сообщить вам что-то важное?

— Я уловил, к чему вы ведете. Он идет по проходу и видит бомбу. Вдавливает стержень и звонит мне. Потом, не дожидаясь меня, идет к Мимавету. Почему нет? Не торчать же здесь просто так. Но даже если принять вашу версию того, что произошло между ним и Мимаветом, все равно непонятно, зачем ему понадобилась бомба. Чтобы выдать убийство за террористический акт? Зачем? Он мог сказать, что позвонил в квартиру Мимавета и ему никто не ответил…

— Потому что там был Рой! — воскликнул рабби. Безусловно, смерть была случайной, но все же насильственной. При расследовании не все могли поверить в чистую случайность. У него положение, его любят, уважают. Он мог многое потерять, если бы полиция начала копаться в этом деле. А если бы ничего не предпринял, тело нашли бы на следующий день, и Рой мог выступить с заявлением, что видел, как доктор выходит из квартиры и запирает за собой дверь. Тут он вспомнил про бомбу и понял, что может выдать это за террористический акт — он знал, что как всегда они немедленно возьмут ответственность на себя. Подложили бомбу, конечно же, они. Он только перенес ее на другое окно и снова привел в действие.

— Но он подвергал опасности Сару, — возразила Гитель.

— Это так, мистер Адуми? В газетах писали, что мощность и радиус действия этой бомбы ограничены.

— Это правда. Она проснулась, конечно, от звука и удара, но тут же заснула под влиянием снотворного. Бедняга — мне даже жаль его.

Он принялся ходить по комнате под пристальными взглядами посетителей.

— Может быть, мы ничего не добились от Абдула, потому что все время крутились вокруг Мимавета. Если повернуть допрос в другую сторону… — Он оборвал себя и повернулся к Стедману. — Я… я сожалею, — неловко сказал он. — Без ошибок не обойтись, особенно в вопросах безопасности…

— Я понимаю и не в обиде на вас.

— Спасибо. — Адуми слегка улыбнулся. — Но за взрыв он был в ответе, как вы понимаете, — уже своим присутствием там. — Он неуверенно перевел взгляд с одного гостя на другого. — Рабби, я хочу поблагодарить вас и тебя тоже, Гитель, за то, что ты привела их сюда… я…

— Ты должен был знать, Авнер, — проворчала она, — что сын такого человека, как мистер Стедман, не станет связываться с террористами — или мой племянник.

— Я… да, должен был знать.

Она укоризненно посмотрела на него, затем на улыбающихся рабби и Стедмана.

— Мужчины! — воскликнула она, повернувшись к дверям. — Мы что, полдня здесь проторчим, пока Мириам там ломает голову, что с нами случилось?

Стедман и рабби покорно последовали за ней к машине.

— Они улетают в понедельник, — сказал рабби. — Дэн сказал, что постарается заглянуть завтра попрощаться.

— Но почему Рой не может закончить год?

Они были в доме одни, Гитель увела Джонатана в парк. Рабби пожал плечами и ответил не сразу. Он пошел к плите, налил себе чашку чая, вопросительно посмотрел на нее и налил вторую.

— Так, наверное, лучше всего, — сказал он, сделав глоток. — Мальчик неудачно начал. А сейчас достаточно напереживался. Не думаю, что он сильно преуспеет, если останется до конца года. И есть опасность со стороны друзей Абдула, которые знают только то, что уехали они вместе, и Рой на свободе, а Абдул в тюрьме.

— А Дэн?

— При таких обстоятельствах он не может спокойно отправить его одного.

— Но его книга…

— Значит, вернется позже. А может, материала достаточно, чтобы садиться и писать. — Рабби допил чай. — В конце следующей недели исполнится три месяца, как мы здесь. Пора начинать думать…

— О, Гитель сказала, что миссис Клопчук охотно согласилась, чтобы мы оставались на любое время, сколько захотим.

— Я имел в виду не только квартиру. Я имел в виду, что нам пора начинать думать о возвращении в Штаты.

— О? — Она сдержала удивление, ожидая продолжения.

Рабби смутился.

— Меньше всего в Израиле нужен еще один раввин. Они нужны за пределами страны. Неужели ты не понимаешь? Доктор идет туда, где есть больной, и раввин тоже идет туда, где он нужен.

— Но ты собирался отказаться от раввинства, если останешься здесь.

— Я знаю, — печально сказал он. — Такие грезы, такие фантазии время от времени приходят на ум любому, чья работа связана с ответственностью за других. Но это только мечты, рано или поздно приходится возвращаться к действительности и начинать с того места, где остановился.

— Это все из-за истории с Роем?

— Она, пожалуй, помогла принять решение, но мне кажется, что я пришел к нему уже давно. Ты знаешь, меня это мучило еще до приезда сюда.

— Но когда ты заговорил об этом со мной…

— Я наполовину надеялся, что ты будешь против. Так мне было бы намного легче. Но я рад, что ты этого не сделала, потому что решить, конечно, я должен был сам.

В дверь забарабанили, и она открыла Джонатану и Гитель.

— Я играл в футбол, — закричал Джонатан. — Правда, Гитель? Скажи им. Там были дети, они стали играть, и я тоже играл.

— Здорово, это просто замечательно, — сказал отец.

— Он настоящий бомбардир, — сказала Гитель.

Рабби посмотрел на часы.

— Ого, позже, чем я думал. Пора идти в синагогу на Авдалу [60] Авдала — букв. : отделение ( иврит ) — ритуал окончания шабата и перехода к будням. . Хочешь пойти, Джонатан? Тебе придется переодеться.

— Хорошо. Я быстро. Ты подождешь? Ты мне поможешь снять свитер, Гитель?

— Конечно. Пойдем, дорогой.

Рабби перелистал карманный календарик.

— Если мы улетим через неделю, в следующий понедельник, мы попадем назад ровно через три месяца. Я бы этого хотел. Может, позвонишь завтра в авиакомпанию и узнаешь, можем ли мы купить билеты?

Когда рабби с сыном ушли, Гитель сказала:

— Знаешь, Мириам, у меня не было времени сказать тебе раньше, и я не хотела говорить при нем, но твой Дэвид произвел большое впечатление на Авнера Адуми и… и на меня тоже. Он оказал огромную услугу Стедманам, но это очень хорошо и для Израиля.

— Но не так хорошо для доктора Бен Ами, и мне жаль его. В тот раз, когда ты отвела меня к нему, я очень волновалась, а он был добр, мягок и очень мне помог. Что с ним будет?

— С доктором Бен Ами? Ничего с ним не будет.

— Ничего?

— Конечно, нет. Адуми — не полиция. Шин Бет работает в основном независимо, как я понимаю. А если он и должен как-то отрапортовать, то может просто сказать, что по его убеждению Рой не был связан с террористами, и дело с концом.