Эллери Куин - Чудо десяти дней. Две возможности.

— Солидная. Во время выстрела оружие находилось всего в нескольких дюймах от вас. Вы видели, кто стрелял?

— Нет.

— Я-то думал, что в качестве последней жертвы наметили шефа Эпуорта или меня, — сухо заметил Дейкин. — Как там в вашей считалке? «Доктор, адвокат, торговец, шеф»? Или правила игры изменились?

— Они остаются теми же, Дейкин, — слабо улыбнулся Эллери. — Понимаете, я забыл, что тоже являюсь шефом. Во всяком случае, для одного человека в городе. — Он умолк.

Дейкин отошел к окну.

— Когда будете в состоянии объясняться по-английски, дайте мне знать.

Эллери снова лег и задумался.

— Теперь мне известно все, Дейкин, — наконец заговорил он. — История невероятная и в то же время весьма ординарная. Все просто, как детская игра. Нужно только правильно на это смотреть. Как по-вашему, Шалански уже встал?

— Что-что? — В голосе Дейкина звучало недоумение.

— Думаю, нам лучше подключить и его. Вы оба должны многое понять, прежде чем мы сможем принять необходимые меры. Позвоните ему прямо сейчас — пусть придет и захватит одну из своих лучших рубашек, так как боюсь, что моя в безнадежном состоянии.

Они прибыли к дому Додда в трех машинах. Одна остановилась сзади, где можно было наблюдать за кухонной дверью, садом и переулком перед жилым домом с голубыми стенами. Вторая высадила на тротуар трех полисменов: один занял место у передних ворот, другой поднялся на крыльцо, а третий перешел улицу к обгоревшим останкам дома Уолдо. Из третьей машины вышли Эллери с левой рукой в лубке, шеф Дейкин, прокурор Шалански и два детектива. К тому времени, когда они добрались до крыльца, полисмен из второй машины, Доди Готч, открыл входную дверь и стоял в холле, держа одной рукой окаменевший локоть Эсси Пингарн. Миссис Фаулер маячила на заднем плане, отчаянно теребя слуховой аппарат.

Рима и Кен завтракали. Оба медленно поднялись, глядя на руку Эллери, Дейкина, Шалански и двух детективов с револьверами в руках, один из которых блокировал входную дверь, а другой двинулся к двери в кухню и стал спиной к ней.

— Эллери!

— Мы нашли вашу записку вчера вечером…

— Что с вашей рукой?

— Что все это значит?

Эллери осторожно опустился на стул и улыбнулся:

— В меня не каждый день стреляют, Рима.

— Стреляют?!

— Что, черт возьми, происходит? — воскликнул Кен.

— Откровенно говоря, Кен, — ответил Эллери, — мне бы хотелось, чтобы этого не происходило. Боюсь, вам это не понравится, и если бы я не знал, что все бесполезно, то попросил бы вас выйти.

Кен недоуменно посмотрел на Риму. Но на ее смертельно бледном лице не было ответа.

— Все это детская игра, — начал Эллери. — Абсолютно безобидная, пока порочный ум не воспользовался ею в качестве образца для серии убийств. «Богач, бедняк, нищий, вор, доктор, адвокат, торговец, шеф». До прошлой ночи первые семь смертей происходили в соответствии с графиком. Но ночью на объезде между Конхейвеном и Файфилдом произошло восьмое покушение. Кто-то перегородил дорогу, потом забрался ко мне в тыл, подождал, пока я остановлюсь, а затем просунул револьвер в окошко моего автомобиля и дважды нажал на спуск в шести дюймах от моего сердца. Восьмая смерть не состоялась, так как на мне был пуленепробиваемый жилет. Поэтому «шеф» не умер.

Однако покушение на мою жизнь не прошло даром. Оно указало на меня как на «шефа». Но ведь я не шеф. Или все-таки шеф? Тогда я вспомнил, что в краткий период являлся таковым для одного человека в этом городе. Конечно, это была шутка, но любой специалист по душевным болезням скажет вам, что у помраченного ума нет чувства юмора. Следовательно, только то лицо, которое знало меня как «шефа», могло пытаться меня убить. Но к чему бродить вокруг да около? Давайте назовем все своими именами — верно, Рима?

В ее лице не было ни кровинки.

— Что «верно»? — рявкнул Кен.

Эллери поднялся.

— Кен, Рима — единственный человек в Райтсвилле или где бы то ни было, который когда-либо называл меня «шефом» или думал обо мне как о таковом.

— Но это делает Риму… — Кен не договорил.

— В Райтсвилле произошло семь смертей, — продолжал Эллери, — и все они следовали детской считалке. Сначала человек, оказавшийся богачом. Потом человек, оказавшийся бедняком. Далее человек, известный как нищий и пьяница, — вот какова цена наследственности. Затем человек, известный как вор. После этого доктор, адвокат и торговец. И наконец, покушение на меня — «шефа». Так как Рима пыталась убить шефа, значит, она также убила торговца, адвоката, доктора, вора, нищего, бедняка и богача. Вот кем это делает Риму, Кен.

— Погодите… — Кен, казалось, пытался сосредоточиться. — Прошлой ночью Рима была дома — со мной.

— Боюсь, — деликатно заговорил прокурор Шалански, — что ваше свидетельство, как ее мужа, доктор Уиншип…

— Только между нами, Кен, — сухо прервал шеф Дейкин. — Можете вы поклясться, что Рима прошлой ночью не оставила вас храпеть, не взяла вашу машину, не последовала за мистером Квином в Конхейвен, не подстерегла его по обратной дороге и не скользнула утром в постель, прежде чем вы проснулись?

Кен внезапно сел.

— Мы считаем, доктор Уиншип, что ваша жена… — Шалански кашлянул. — Я имею в виду эту историю со считалкой… По-моему, душевное заболевание — единственное объяснение, которое имеет смысл, во всяком случае, на данной стадии. Уверяю вас, что прокуратура учтет все обстоятельства, связанные с ее…

— Но вы же не можете всерьез думать… — пробормотал Кен. Внезапно он вскочил на ноги с криком: — Да вы просто спятили! Обвиняете мою жену на основании детской чепухи, выдуманной каким-то параноиком! Я привлеку вас к суду за необоснованный арест, клевету и…

Он умолк. В холле появился детектив и подал таинственный знак шефу Дейкину.

— В чем дело, Чарли?

— Вы можете выйти на минутку?

Дейкин вышел в холл. Детектив заговорил с ним вполголоса. Кен Уиншип обошел вокруг стола и встал рядом с Римой. Детектив у кухонной двери двинулся одновременно с ним. Рима, закрыв глаза, держалась за спинку стула. Губы Шалански шевелились, но он не произнес ни слова. Эллери переступил с ноги на ногу.

— Хорошо, Чарли, возьми машину на буксир, — сказал Дейкин.

При этих словах Шалански перестал кривить губы, Эллери выпрямился, а Рима открыла глаза.

Кен свирепо уставился на шефа полиции.

Дейкин вошел в столовую. Шалански поспешил к нему, а Эллери последовал за ним. Улыбнувшись, Дейкин что-то прошептал.

— Теперь все ясно, — устало произнес Эллери и вышел в холл, как будто ему было незачем оставаться в столовой.

— Ради бога, что происходит? — хрипло осведомился Кеннет.

Лицо Шалански стало суровым.

— Пожалуй, вам следует об этом знать, доктор Уиншип. Сравнение свежих следов шин, обнаруженных на месте покушения на мистера Квина, с шинами вашего «паккарда» показало их идентичность. Так как у вас только одна машина, то следовательно, ваша жена воспользовалась ею. Думаю, что несколько дней допросов в тюрьме вытянут из нее всю правду. Незачем говорить вам, доктор, что мы гарантируем ей защиту. В городе нервничают из-за этих убийств, и ходят малоприятные разговоры. Но я уверен, что мы не допустим никаких эксцессов. Так что на этот счет можете не беспокоиться. — Прокурор обернулся к шефу полиции: — Кончайте с этим.