Оксана Якубович - Крестовичок

Макс побежал по меньшей тропе. Метров через пятьдесят от нее отделились совсем неприметная стежка к зарослям низкорослого здешнего леса. Эту тропку прозевал бы и неспешно гуляющий человек. А фотограф увидел.

— Правильно. Дайвингистка выходила оттуда. Попробуем и мы…

Кроны над головой смыкались все гуще, тропа вихлялась, как собачий хвост. Макс уже решил, что свалял окончательного дурака.

— Опять заблудился. Что сегодня со мной?! Эх, быть бы настоящим следопытом! Не могли они сюда пойти, что им тут делать? Хотя… постой-постой, недотепа… Есть!

Он сорвал с колючей ветки клочок светлой материи. Обрывочек был крохотный, тот, кто заметил его, зря обзывал себя «недотепой». -… маечка поварихи.

Макс присел на корточки и увидел в листве просвет. Не тропинку даже, а лаз в чаще кустарника.

Теперь Макс уже не сомневался.

Прополз на карачках несколько метров, и, коротким движением обломив корявую ветку, распрямился.

— Тайная тропа, а? Неплохо.

Он стоял над расщелиной, что глубоко рассекла край острова. Внизу с шорохом бухали невидимые волны, сухие травы тихонько поскрипывали, терлись стеблями, на исполинских кружевах паутин караулили добычу мохнатые, ростом с манчжурский орех, хищники.

— Сплошные арахниды, чтоб вам пусто было… Зачем они сюда пошли?

Макс походя смахнул полотно паутины, погубив шикарный объект съемки, быстро, внимательно оглядываясь по сторонам, двинулся вдоль трещины.

Маринка открыла глаза и застонала. Прежде казалось, хуже не может уже быть — но сейчас было еще ужаснее. К боли и онемению добавилась жажда, язык распух и с трудом помещался во рту.

Она попыталась облизнуть губы, мухи с недовольным гудением шарахнулись прочь.

Маринка закашлялась, но сразу замерла, скрючилась от боли.

Господи, когда наконец это кончится… Захотелось разжать пальцы и полететь уже вниз, к прохладным волнам, и пусть там скалы. Но зажатое между скалой и веревкой тело так болит, что невозможно предпринять даже самое последнее усилие. И голоса, чтоб кричать, нет, и слез — высохли от жажды. Маринка заскулила, как щенок.

— Не двигаться! — приказ прозвучал ударом хлыста.

— Помо… — простонала Маринка, горло перехватило.

— Не шевелись. Одно движение — и тебе конец.

— Убийца пришел. — поняла Маринка — Доигрались в детективы…Макс трижды щелкнул камерой, бросил ее в кусты и побежал вдоль обрыва.

— Отлично.

Сверху что-то зашуршало.

Маринка скосила глаза, но ничего, кроме собственных ног и пустоты не увидела.

А метрах в двадцати от нее с края обрыва упала усеянная узлами веревка, и Макс спускался, отталкиваясь от скалы ногами, как десантники — коммандос в боевиках. Быстрей! Быстрее!

Вот он хватается за поперечный канат, пальцы ног нащупали каменный карниз. По нему могли бы пройти даже Маринка или Варя (если цепляться за веревку и не глядеть вниз).

Но Максу не до глупостей. Он движется боком стремительней, чем паук по паутине, вот он уже рядом с полумертвой жертвой.

Грубые, перевитые мышцами руки перебирают канат. Маринка слышит частое дыхание фотографа. Она крепче закрывает глаза, сейчас все кончится, сейчас его пальцы сомкнуться на горле и… впрочем, ей уже почти безразлично.

Сорвав шейный платок, Макс крепко связывает маринкины запястья. Так крепко, что она чувствует эту боль отдельно. Просовывает голову в кольцо связанных рук и резко дергает плечами.

— А-а…!

С диким воплем Маринка срывается вниз. Руки чуть не выскакивают из суставов, ноги болтаются над бездной, но она уже ничего не чувствует.

Скрипя зубами от напряжения, Макс начинает обратный траверс до верхнего каната. Теперь он идет медленно. Мышцы живота горят от напряжения. Шаг вбок, еще шаг. Маринка тянет вниз, как гиря, пот заливает глаза.

Максу приходит вдруг в голову, что узел может не выдержать.

Ну где же этот проклятый канат… Ага, вот же, прямо перед носом. Теперь — вверх.

На секунду он всем телом прижимается к скале, чтобы дать отдых рукам, и лезет вверх.

— Куда они могли пойти? Быстро соображайте! На этот ваш… тригоном?

— Нет, нет, это далеко, и Маринка в сланцах, она не стала бы…

Варю трясло так, что зубы бренчали.

Прибежала Джемайка, что-то спрашивала, но у Вари звенело в ушах, и она не слышала.

Михаил быстро объяснил, в чем дело, Джемайка заткнула себе кулаками рот.

— Варя не в себе, думайте Вы! Куда она могла заманить Марину? Опасное и уединенное место? Где погиб Эдик? Ну?

Джемайка молча мотала головой, глаза у нее были бессмысленные, как пуговицы.

— Нет, нет! — крикнула Варя, — Эдик упал, это дорожка, как на ферму идти, с нашего берега начинается! Маринка обязательно бы ко мне заскочила сказать, как мимо проходила!

— Тогда на ту сторону. Может, кто из туристов заметил.

Но в голосе Михаила не прозвучало уверенности.

Этот день Варя запомнит до старости. Оставив тело Натальи в кухне, прикрытое брезентом, они втроем кинулись бежать через седловину.

— Если на скалы… там тоже опасно, — бормотала Варя, она ревела, не замечая этого, слезы мешали смотреть, она то и дело спотыкалась. Михаил и Джемайка опередили ее. Сбежав на пляж, расспрашивали туристов.

Народ, слегка встревоженный, подтягивался со всех сторон, люди пожимали плечами и переглядывались.

— Как же, помню, Мариночка рядом с нами загорала, еще Васеньке помогла куличик испечь, — вспомнила толстая Татьяна Петровна. — Когда это было? Давно, кажется.

— А потом? Потом вы ее видели?

— Нет… не помню, вроде ее кто-то окликнул. А вон и покрывальце ее, до сих пор лежит.

Больше от Татьяны Петровны ничего не добились. Плохо было, что никто из загоравших не обратил внимания, куда, в какую сторону Маринка ушла. И кто ее позвал, не заметили.

«И, — подумала с отчаянием Варя, — даже если они с Натальей полезли вместе купаться, и Маринка не приплыла обратно, этого никто не мог заметить!

Онемев от слез, она уставилась на море, кто-то тронул ее за локоть.

Джемайка.

— Марина слишком хорошо плавает. Эта не стала бы с ней рисковать. — сказала Джемайка.

Глупо, но Варе сделалось чуть легче.

— Точно! Тогда надо искать на берегу! Но в какую сторону бежать? Слева скалы, справа скалы…

— Налево. Я думаю… налево.

— Почему?

Вид у Джемайки был дикий, щеки белые, глаза, как у больной гриппом.

— Вопросы потом! Джемайка, ведите! — вмешался Михаил, — молодые люди, а вы проверьте берег справа, у Черных скал есть обрывы.

Никто и не подумал ослушаться, несколько мужчин, подхватив обувь, заторопились по каменистому берегу направо. Остальные махали руками, охали и ужасались, кто-то раздавил куличи, и малыш Васенька ревел в голос.

К изумлению Вари, Джемайка не повела их с Михаилом вдоль берега.