Оксана Якубович - Крестовичок

— Ну да, — с сомнением сказала Маринка, — в темноте… Хотя. Я вот думаю — кто все-таки забрал салатную миску? И где она сейчас?

Вечером подруги сели в кухне, вытащили тетрадь для учета продуктов (делать секретные записи на задних страницах) и устроили первое совещание.

— Итак, что у нас с туристами?

— Никто ничего не помнит, — сердито сообщила Маринка, — справа — Бабкины. У них дети, и они рано легли. Дрыхли, как сурки. Старшая Бабкина проснулась, когда генератор загудел, но ничего подозрительного не слышала. Шаги по гальке шуршали, и несколько раз, но она уже к этому притерпелась и внимания не обращала.

А слева — москвичи, они с нами на пикнике были. Гена и его мальчик.

— И чего?

— Гена немного перебрал и отрубился сразу. Теперь страшно кается, что такой нечуткий, не пришел Людмиле на помощь. Мальчик ничего не слышал. Кстати, я ему верю — Гена храпит так, что никакого генератора не нужно. Как только бедный подросток выдерживает?

— Привык, наверное. А потом, он постоянно с наушниками. Небось и спит в них.

— Ладно. Что писать-то? Кого подозреваем?

— У меня получается, все наши, кто на пикник не ходил.

— Ничего себе! Да на пикнике только мы были! А почему не туристы?

— Не смеши меня. Москвичи на пикнике были, Паша и Толя были. Семья Бабкиных, что ли? Кто там еще — студенты хабаровские?

— Может, у них в Хабаровске хобби такое — людей травить. — упиралась Маринка.

— Не пойдет, они раньше Людмилы заехали. И вообще, если ориентироваться на детективы, то посторонние ни при делах. Считается непрофессионально — когда есть куча подозреваемых, а преступником делают дворника с улицы.

— Так то литература.

— Литература — отражение жизни. И не спорь. В детективах всегда сперва один труп, потом непременно второй, и может быть третий. А у нас — Людмила, и почти сразу Светлана! Когда еще такое на острове было, сама вспомни?

— Хорошо, убедила. Только мне трудно представить, что кто-то из наших мог живого человека… вот я Эдика не люблю, но он же на вид нормальный! Нормальное лицо, даже отчасти симпатичное!

Варя уныло кивнула. Она не призналась Маринке, но именно это мучило ее с самого утра — невозможность поверить. Когда убийца — злодей в маске, это страшно, но объяснимо. Но если убил человек, с которым ты общался, шутил, ссорился, обедал за одним столом. В такое поверить — невозможно.

— Я у Агаты Кристи читала, что главное — не вина, а невиновность. Ну, в том смысле, что нераскрытое преступление делает всех свидетелей подозреваемыми. И они навсегда ими останутся, и люди уже не смогут относиться к ним по-прежнему. Понимаешь?

— Ага.

Маринка принялась корябать в тетрадке.

— Тогда у нас в списке — Эдик, Костя, Влад, Джемайка. Светлану, наверное, не пишем?

— Почему? Была в лагере.

— Но она же умерла. А, ты думаешь, она могла это сделать и оттого сорваться в запой?

— Не сбивай меня, — рассердилась Варя, — давай постепенно двигаться. Сперва распишем по Людмиле, потом — по Светлане. Конечно, она не зря была такая пьяная. Мы-то подумали, она боится врачебной ответственности, а она, похоже, что-то знала.

— Точно! Могла кого-то увидеть, а уж потом сообразила. Кстати, с чего ты взяла, что миску подсунули во время пикника? А почему не раньше? Когда все на ужин шли?

— Исключено. Людмила после ужина в палатке переодевалась.

— Тогда — Эдик, Влад, Костя, Светлана и Джемайка.

Я бы Влада вычеркнула.

— Я бы тоже. Но… мы ведь не знаем. Вдруг Людмила ему отказала, и он разозлился. На пикник же его не позвали.

— Джемайка больше подходит. У нее мотив — ого-го! Ведь в преступлении важен мотив, верно?

И блеснув таким образом эрудицией, Маринка полезла за конфетами.

— У меня от сладкого лучше работает мозг.

— Угу. Джемайка. И ведь она постоянно ныряет, так? Все места подводные знает. Так?

Маринка с грохотом плюхнулась на пол.

— Неужели, она?

Подруги переглянулись.

Обеим представилась Джемайка — тонкая, загорелая, на носу веснушки. Хоть у загорелых веснушек обычно не бывает.

И пускай Джемайка чересчур задирает свой веснушчатый нос, но…

— Она неплохая, просто совсем молодая еще, — пробормотала Маринка, — только школу закончила. Вот и выпендривается.

У меня таких целый класс. (В мирной жизни Маринка была учительницей математики, а на остров ездила отдохнуть и подработать).

Варя постаралась прогнать лишние эмоции, детективу они ни к чему.

— Ничего не поделаешь, Джемайка в списке первая. Но Влада надо оставить — пока. Как бы выяснить, на какой стадии у него были отношения с Людмилой?

— Эдик! — вдохновенно выпалила Маринка, — Он включил генератор. Он поджидал нас с пикника…

Пишу его третьим. Следующий кто — Костя? Ну не знаю. Ему, по-моему, кроме магазина и шверботов все фиолетово. Разве что Людмила злобно не покупала в его кондейке пиво.

— Все равно придется проверить.

— Светлана.

— Причин видимых нет, знакомы с Людмилой точно не были. Но она напилась, несла всякую чепуху, и она умерла. Короче. У нас куча подозреваемых и ни одного прозрения.

— Прозрения — это по твоей части. Ты же у нас детективы читаешь, — подколола Маринка.

— Читать легче было, — созналась Варя. Подумала и предложила.

— Надо еще один список. Знакомых Людмилы, друзей, вообще всех, кто с ней как-то был связан.

— Тогда Наталья — раз.

— Да. Потом Толя толстый, и может быть, и Паша. Кстати, Эдик — если его Наталья знала, могла и Людмила тоже.

— Еще Михаил, который юрист при Людмилиной фирме, — вспомнила Маринка. — В первом приближении вроде все.

— Ага. А ты заметила — Эдик по двум спискам проходит! Не факт, но наводит на мысли.

Следующий день стал днем великого потрясения для «Новых робинзонов».

Когда набитый новыми туристами катер с победным гудком подвалил к пирсу, Влад, готовый принять канат, неловко отшатнулся и упал в воду.

На катере дружно захохотали. Варя с Маринкой, выскочившие из кухни, приготовились прыснуть и замерли. У обеих перехватило дыхание.

— Марин, я брежу?

— Если только мы вместе.

В метре от пирса вынырнула голова Влада, закашляла очумело.

— Эй, на берегу, конец принимать будете? — завопили из рулевой рубки.

Опомнившийся Костя подскочил и поймал петлю.

С задранного носа катера опустили деревянную доску — трап, туристы заторопились высаживаться.

Влад выплюнул воду и выбрался на мостки. Вдвоем с Костей они стояли по бокам трапа и подавали сходящим руки.

Первыми высадилась стайка молодежи, за ними — три пенсионерки в панамах, груженый удочками и сачками дядька среднего возраста, еще один без удочек… сразу за ним шла Наталья.

Она ничуть не изменилась.