Матильде Асенси - Последний Катон

— Капитан Глазер-Ре?

— Да, это я, — любезно ответил Кремень, не поправив его, и пожал ему руку. — Это мои товарищи — профессор Босвелл и доктор Салина.

Капитан повесил себе на плечо небольшой матерчатый рюкзак.

— Салина? — переспросил мужчина, вежливо улыбаясь. — Это сицилийская фамилия, хоть и не сиракузская. Вы из Палермо?

— Да, это так.

— А, вот видите! Ну что ж, пожалуйста, следуйте за мной. Его преподобие господин архиепископ звонил мне вчера, чтобы предупредить о вашем визите. Идемте.

Неожиданно для меня Фараг осторожно взял меня за локоть и провел так до другой стороны улицы.

Ризничий засунул в прорезь деревянной двери церкви огромный ключ и толкнул створку внутрь, но сам не вошел.

— Его преподобие господин архиепископ просил оставить вас одних, так что до семичасовой мессы церковь нашей покровительницы в вашем полном распоряжении. Проходите. Не стесняйтесь. Я иду домой завтракать. Если вам что-нибудь понадобится, я живу здесь, напротив, — и он указал на старое здание с побеленными стенами, — на втором этаже. Ой, чуть не забыл! Капитан Глазер-Ре, электрощиток справа, а вот ключи от всех дверей, включая часовню Гробницы и баптистерий, который находится здесь рядом. Обязательно зайдите туда, он того стоит. Ну, до свидания. Ровно в семь я за вами приду.

И он бегом пустился назад на противоположную сторону улицы. Было полшестого утра.

— Прекрасно, чего же мы ждем? Доктор, дамы вперед.

Храм был погружен в темноту, если не считать несколько маленьких аварийных лампочек, расположенных наверху, потому что ни через розетку, ни через окна свет еще не проникал. Капитан на ощупь отыскал выключатели, нажал на них, и внезапно ясный свет электрических ламп, свисавших с потолка на длинных проводах, озарил все помещение: три богато украшенных нефа, разделенных пилястрами, с деревянным резным потолком, обрамленным щитами арагонских королей, которые правили Сицилией в XIV веке. Под триумфальной аркой находилось раскрашенное распятие XII–XIII века, а в глубине виднелось еще одно, эпохи Возрождения. И, конечно же, на пышном серебряном пьедестале красовалась использующаяся в процессиях статуя святой Лючии с пронзившим ее горло мечом и чашей с парой запасных глаз, как выразился Фараг (от которого, кстати, стало попахивать нечестивцем), в правой руке.

— Церковь наша, — тихонько сказал Кремень; его сам по себе низкий голос прозвучал как раскаты грома внутри пещеры. Акустика была потрясающей. — Ищем вход в Чистилище.

Внутри было гораздо холоднее, чем снаружи, словно откуда-то из-под пола шел ледяной сквозняк. Я пошла к алтарю по центральному проходу и, повинуясь насущной необходимости, преклонила колени перед дарохранительницей и несколько минут помолилась. Склонив голову и закрыв лицо руками, я попыталась осознать все странные вещи, происходившие со мной в последнее время. Месяц с небольшим назад, когда меня вызвали в государственный секретариат, я утратила контроль над своей упорядоченной жизнью, но, начиная с прошлой недели, ситуация стала совершенно неконтролируемой. Уже ничто не казалось таким, как раньше. Я попросила Бога простить меня за то, что я совсем забросила Его, и с безутешным сердцем молила Его быть милостивым к моим отцу и брату. Я помолилась также за мать, чтобы она нашла силы, необходимые ей в этот ужасный момент, и за всех остальных членов семьи. С мокрыми от слез глазами я перекрестилась и встала, так как не хотела, чтобы капитану с Фарагом пришлось все делать без меня. Поскольку они осматривали боковые нефы, я поднялась на клирос и осмотрела колонну из красноватого гранита, о которую, согласно легенде, святая оперлась, умирая от удара мечом. На протяжении веков набожные руки верующих отполировали камень до блеска, а важность колонны как предмета поклонения была очевидна благодаря многочисленным повторениям этого символа в убранстве всей церкви. Разумеется, не только колонна, но и изображение глаз повторялось бессчетное множество раз: отовсюду свешивались любопытные приношения по обету в форме хлебцев, называемые «глаза святой Лючии».

Когда мы закончили осмотр церкви, мы прошли по лесенке в узкий коридор, приведший нас в смежную часовню Гробницы. Оба здания были связаны подземным туннелем, пробитым в скале. В восьмиугольном баптистерии была только прямоугольная ниша или полость, где святую похоронили после мученической смерти. Однако тело ее сейчас находилось не в Сиракузах. Более того, оно было вообще не на Сицилии, потому что по случайности судьбы после смерти Лючия объехала полсвета, и ее останки были захоронены в церкви Святого Иеремии в Венеции. В XI веке византийский полководец Маниах, в честь которого назван замок Маниаче, увез их в Константинополь, где они были объектом поклонения до 1204 года, когда венецианцы привезли их назад и оставили у себя. Сиракузцам ничего не оставалось, как почитать пустую гробницу, украсив ее деревянными алтарными створками, под которыми находилась мраморная статуя работы Грегорио Тедески, изображавшая святую в таком виде, как ее похоронили.

Вот на этом наше посещение церкви заканчивалось. Мы уже все осмотрели и тщательно обследовали и не обнаружили ничего странного или значительного, что могло бы служить доказательством того, что она связана с Данте или со ставрофилахами.

— Давайте подумаем, — предложил капитан. — Что привлекло наше внимание?

— Вообще ничего, — уверенно заявила я.

— Значит, в таком случае, — проговорил Фараг, поправляя очки, — у нас остается только один выход.

— Я абсолютно согласен, — заметил Кремень, снова направляясь к коридору, ведущему к церкви.

Так что вопреки моим задушевным желаниям мы направлялись в катакомбы.

Согласно надписи на табличке, висевшей на гвоздике на двери в подземные коридоры, катакомбы Святой Лючии были закрыты для посещений. Если кто-то испытывает большой интерес с катакомбам, прибавлялось в надписи, он может посетить находящиеся неподалеку катакомбы Святого Джованни. В моей голове молнией пронеслись жуткие картины обвалов и осыпей, но я отбросила их за ненадобностью, потому что, воспользовавшись одним из ключей из связки, оставленной ему ризничим, капитан уже открыл дверь и ступил внутрь.

Несмотря на распространенные утверждения о том, что катакомбы служили убежищем христианам во времена преследований, их назначение было другим. Даже построены они были не для этого, потому что, прежде всего, преследования были очень короткими и ограниченными во времени. В середине II века первые христиане начали приобретать участки земли для захоронения своих усопших, поскольку не придерживались языческой традиции кремации, веруя в воскресение тел в Судный день. В те времена эти подземные кладбища даже не назывались «катакомбами», греческим словом, означающим «пещеры», которое распространилось в IX веке, а именовались «koimeteria» («спальни»), и именно от этого слова происходит латинское «cementerio», «кладбище», которое перешло во многие романские языки. Их устроители верили, что мертвые просто будут там спать до дня воскрешения во плоти. Поскольку им нужно было все больше места, галереи «спален» разрастались в глубину и в стороны, превращаясь в настоящие лабиринты, тянувшиеся на многие километры.