Йоханнес Зиммель - Ответ знает только ветер

— Эта Дельпьер, — прошипела Хильда. — Вы хотите взять с собой эту даму, чтобы и она поставила свою подпись под счетом.

— Правильно, — спокойно согласился я. — Как вы все знаете и даже сообщили об этом моей фирме, мы любим друг друга. Я не хочу, чтобы мадам Дельпьер пришлось бедствовать, если со мной что-нибудь случится. Тогда деньги достанутся ей. Но покамест ей не обязательно об этом знать.

— Вы дьявол, а не человек!

— А вы — убийца. Меня только что уволили с работы, фрау Хельман. И я больше не намерен ни с кем считаться. Не забудьте, что в следующий понедельник я хочу получить ваше признание. Если его не будет; я плюну на деньги и передам мой материал прессе и Интерполу. Не знаю, сколько времени вы проживете за решеткой. Некоторые доживают до глубокой старости. Я сейчас уйду. А вы позовите господина Зееберга и все ему расскажите. Уверен, что он настоятельно порекомендует вам принять мое предложение. Переговорите с остальными. Все они будут того же мнения, что и Зееберг. Итак, я жду вашего звонка в отеле «Мажестик». Ясно, что я предам все гласности и в том случае, если вы попытаетесь проинформировать мадам Дельпьер о предстоящем трансфере. Это вам ясно?

Она промолчала.

— Я спросил, ясно ли вам это!

— Мне… ясно… — она перевела дух. — Я… ненавижу… вас…

— Да-да, понятно, — сказал я.

Внезапно она завопила как помешанная:

— Но не так, как моего братца! Нет, далеко не так! Никто не ненавидел другого человека так, как я его! Никто!

Она начала хватать ртом воздух.

Зееберг опрометью вбежал в комнату.

— Ради Бога, что тут произошло?

— Госпожа Хельман сейчас вам все объяснит, — небрежно бросил я. — Всего хорошего, фрау Хельман. Всего хорошего, господин Зееберг. — Я вышел из спальни. Безгласный слуга проводил меня вниз к порталу, перед которым уже стоял джип-катафалк. В этот день опять было очень жарко, но мне жара казалась даже приятной. Я сел в джип, другой слуга, сидевший за рулем, тронул, я откинулся на спинку сиденья, и на душе у меня было так хорошо, так благостно. Проезжая мимо, я бросил взгляд на старинную статую с головой Януса. На ней стояла большая пестрая птица.

Я сидел на низенькой скамеечке в кухне, а Анжела стояла у стола и вскрывала лангустов. Большими ножницами она разрезала их пополам по всей длине. Их панцири лопались с громким треском. Анжела осторожно отделяла белое мясо от твердых частей и клала в миску. Телевизор «Сони» был включен. Мы слушали дневные новости. Анжела готовила салат с лангустами, мелко нарезанными помидорами и майонезом.

Мы накрыли стол на террасе. В гостиной работал второй телевизор, так что конец новостей мы могли слушать здесь, поедая салат с тостами и запивая еду легким белым вином. Салат был очень вкусный, и я съел очень много, Анжела тоже.

— В четверг нам надо будет слетать в Цюрих, — как бы между прочим сказал я.

— Зачем?

— Несколько лет назад я получил наследство. Восемьсот тысяч марок. И решил теперь положить их на номерной счет, чтобы Карин не могла до него добраться, — опять солгал я, стараясь говорить как можно туманнее. — Ты знаешь, что такое номерной счет?

— Никогда даже не пыталась это понять.

Как удачно.

— Там все объяснят. Тебе придется поехать со мной, потому что я хочу, чтобы ты тоже поставила свою подпись и знала номер счета и тем самым получила бы право в любое время снять деньги со счета в случае, если со мной что случится.

— Не говори об этом! Пожалуйста!

— Но обо всем нужно подумать, — сказал я. — Значит, в четверг утром самолетом «Свис Эйр». Через пятьдесят минут мы в Цюрихе и в тот же день возвращаемся в Канны. Ты не имеешь ничего против?

Она кивнула.

— Мы впервые полетим вместе! Ах, сколько еще есть вещей, которые нам предстоит впервые сделать вместе!

— Вот именно, как бесконечно много, — поддакнул я. А максимум через шесть месяцев у меня отнимут ногу. И если не повезет, моя angina pectoris усилится. Но сейчас я вроде бы сделал все, чтобы безбедно жить с Анжелой и дальше и чтобы быть уверенным, что и она в случае моей гибели сможет жить безбедно. И даже вполне сносно.

— У тебя такой довольный вид, Роберт, — заметила вдруг Анжела.

— А я и впрямь доволен. Я с тобой, и у меня теперь есть свободное время, пока не получу новых указаний из Дюссельдорфа. Мы вольны целыми днями делать все, что захотим. Например, что бы ты хотела предпринять завтра?

— Завтра? Завтра вторник. А во вторник теперь всегда устраиваются бега в Кань-сюр-Мер. Весьма захватывающее зрелище. Давай поедем?

Ипподром «Лазурный берег» в Кань-сюр-Мер — это огромное сооружение. Мы приехали туда по автостраде. Полицейские регулировали движение машин на стоянке. Люди толпились и толкались. Горластые мальчишки на все лады предлагали купить программки бегов.

Толпа потекла к беговому полю. Много людей скопилось возле лифтов ресторана, который был расположен на третьем этаже вдоль финишной прямой. Он был устроен на нескольких уровнях. Между столиками суетилось множество официантов. Здесь наверху тоже были кассы тотализатора, но можно было с тем же успехом сидеть за столиком и ждать, когда к тебе подойдет девушка с лотком, которая примет твой заклад, а впоследствии и выплатит выигрыш. В очень ярко освещенном зале повсюду — на потолке и колоннах — висели экраны телевизоров. На них светились списки с кличками и номерами лошадей в предстоящих заездах, позже они показывали сами бега, а в конце — победителей и выигрыши.

Беговая дорожка — огромный овал — лежала перед нами как на ладони, ярко освещенная прожекторами. Когда мы приехали, отдельные наездники уже разминали лошадей перед первым заездом. Они сидели в маленьких колясочках, так называемых качалках. У всех лошадей были свои номера. Только с помощью крупной купюры нам удалось получить хороший столик. Снизу, словно рокот прибоя, доносился шум толпы.

Мы ели, пили шампанское, но Анжела проявляла явные признаки нетерпения. Такой я ее еще никогда не видел. Выяснилось, что она разбиралась в здешних делах, как заядлый любитель и знаток, проведший полжизни с лошадьми. Она знала клички фаворитов, сказала мне, какая лошадь из восемнадцати, участвующих в первом заезде, самая перспективная, и заявила, даже за едой поминутно заглядывая в программку и в список с кличками лошадей, именами владельцев, наездников и названиями конных заводов и делая в нем пометки, что она перед одним из заездов всегда играет «Tierce».

— Что такое «Tierce»?

— Видишь ли, сегодня, например, будет шесть разных заездов. Иногда по двенадцать, а иногда и по восемнадцать и даже больше лошадей. Ты можешь каждый раз сделать ставки на победу или призовое место или на то и другое любого количества лошадей в этом заезде. — Она была возбуждена и раскраснелась, как маленькая девочка. — Это один вид игры. Но каждый вечер при одном-единственном заезде имеется еще и другой вид — «Tierce». Обычно только при четвертом или пятом заезде. Но сегодня, в порядке исключения, уже при первом. Для «Tierce» ты должен сделать ставку на эту игру у другой девушки. Условия этой игры такие: ты должен выбрать трех лошадей. И если эти лошади придут к финишу в той последовательности, в какой ты назвал их номера, — это называется «Dans ordre» — ты получишь самый большой выигрыш. Если же они все займут призовые места, но не в той последовательности, какую ты назвал, то есть «desordre», выигрыш будет значительно меньше. Но иногда и тут получаешь кучу денег. Мадемуазель! — Одна из девушек подошла к ней, и Анжела попросила принести ей полевой бинокль. Здесь можно было брать их напрокат.