Йоханнес Зиммель - Ответ знает только ветер

Я приехал к Фонтана в 22 часа 20 минут. Дверь дома была заперта, но я отыскал на ней его фамилию и рядом кнопку звонка, он спустился и открыл мне дверь. Он только что закончил с делами. Откинувшись на спинку кресла с трубкой в руке, скинув пиджак, ослабив узел галстука и расстегнув пуговицу воротничка, он молча еще раз выслушал мою историю. Я тоже сидел без пиджака. Когда я умолк, он задал мне множество уточняющих вопросов, например, о подробностях моего выезда из квартиры и поведения Карин при этом процессе. Потом прочитал мне вслух параграф 48 «Закона о браке», вновь раскурил погасшую трубку и сказал:

— Сам видишь, что это дело, к сожалению, отнюдь не так просто, как тебе казалось.

— Но мне необходимо разъехаться с Карин! Наш брак уже давным-давно выдохся, сам знаешь! Я погибну, если останусь с Карин — теперь, когда я встретил эту другую женщину!

Его лицо осталось таким же бесстрастным, как его спокойный и вежливый голос.

— Все это правильно. Но не имеет никакого отношения к той ситуации, в которой ты оказался. Как ты думаешь, почему разработка проекта нового закона о разводе длится уже целую вечность? По старому закону ты можешь — если тебе сразу крупно повезет — получить развод после двух-трех инстанций, во что я, правда, не верю, а вот если не повезет, тебя могут затаскать по судам все новых и новых инстанций для уточнения финансовых взаимоотношений, раздела имущества, прав на квартиру, побочных доходов. И многим именно не везет.

— Но это же чудовищно! — воскликнул я.

— Разумеется, это чудовищно. Социал-демократы хотят добиться нового закона о разводе, при котором один-единственный судья в одной инстанции выносит решение, как только у него складывается ясная картина, и по этому новому закону через два, а не через три года раздельного существования тебя все равно разведут по твоему желанию. Но этого нового закона покуда еще не существует. И ни одной живой душе не известно, когда он появится. Я не собираюсь наводить на тебя тоску рассказами о трагедиях, возникших из-за нынешнего закона, к которым я либо имел какое-то отношение, либо просто о них наслышан.

На столе стояли бутылка «Реми Мартин» и две рюмки. Он вновь их наполнил, и я отхлебнул большой глоток. Очень в нем нуждался.

— Бедняга, — сказал Фонтана. — Видимо, очень любишь эту Анжелу, да?

— Больше жизни.

— А вас разделяет тысяча километров, и из вашей любви, как ты сам видишь, ничего не получается.

— Я никогда не вернусь к Карин, — твердо сказал я и опять выпил. — Что же мне делать? Какие-то пути должны же существовать? И ты, крючкотвор, должен мне их подсказать. Это же твоя профессия!

Трубка не курилась как следует, и Фонтана выбил ее, длинными изящными пальцами аккуратно набил ее новым табаком из бело-синей голландской фарфоровой табакерки и пожал плечами:

— Роберт, давай посмотрим правде в глаза. По проекту нового закона основанием для развода больше не будет считаться виновность одного из супругов, а только и единственно — фактическое прекращение брака. Следовательно, ты берешь на себя риск, с которым будешь вынужден примириться. Вот ты подаешь прошение о разводе. А новый закон то ли появится в ближайшее время, то ли нет. Может статься, что тебя и разведут, причем очень быстро. Но потом тебе все равно придется годами таскаться по судам для уточнения последствий развода. Выдержит ли все это твоя Анжела?

— Она-то выдержит, — ответил я. — А я нет.

— Она тоже не выдержит, — возразил Фонтана. Он вновь раскурил трубку и теперь пускал облачка дыма. Они пахли смолой и медом. — А ты — тем более. Ты уже сейчас комок нервов. Я слишком хорошо тебя знаю. Другие ничего не заметят. А я заметил, еще когда пожал твою руку. Ты так взвинчен, что и года не выдержишь в таком состоянии.

Год? Что будет со мной через год? — подумал я. Сильнее разболеюсь? Совсем выйду из строя? Или все останется так, как сейчас? Вероятно, я умру раньше, чем мы с Анжелой успеем пожениться. А может быть, Анжела и впрямь не выдержит долгого ожидания, как считает Фонтана. Да, я превратился в комок нервов, Фонтана прав, прав во всем.

— Но ведь это же бесчеловечно — связывать цепями брака людей, давно ставших чужими друг другу!

— Этот закон и впрямь бесчеловечен. — Что бы он ни говорил, его лицо оставалось таким же гладким, и голос не менялся. Благодаря этим своим достоинствам он выиграл уже множество процессов, И спокойно сказал: — Поэтому-то я так упорно и возражаю против твоего намерения немедленно подать на развод. Если ты хочешь добиться поставленной цели, ты должен вести себя по отношению к Карин как можно более подло. Потому что она-то ведь не хочет развода.

— Она просто ничего не сказала о том, что хочет.

— Конечно она не хочет! И никогда не захочет! И ни за что не уступит тебя просто так другой женщине, после того, как ты, идиот, еще и рассказал ей, как сильно ты ту любишь. И будет только рада, если ты подохнешь от этой любви. Я сказал «подохнешь». А ты должен постараться, чтобы она подохла от твоей любви — или же сдалась и уступила. — И все это было сказано — как я уже упоминал — с тем же непроницаемым лицом и тем же спокойным, благозвучным голосом. — Сколько лет Карин?

— Тридцать восемь.

— Найми частного детектива. Обойдется недешево, но дело того стоит. Может, он застукает твою женушку на измене. Тогда у нас было бы кое-что в руках.

— Карин не станет мне изменять. В особенности теперь.

— А если все же?

— Нет, она этого не сделает. Не тот характер.

— К характеру это не имеет никакого отношения. Только к ситуации, в которой оказывается женщина. Ты говоришь, она не слишком умна. Так что вперед.

— Я не возлагаю никаких надежд на детектива, — прошептал я. Ах, Анжела, Анжела! Каким простым я себе все это представлял, и каким трудным, чуть ли не невозможным оно теперь оказалось!

По улице за окном с треском проскочил мотоцикл. За ним ринулось целое стадо тяжелых машин.

— Рокер, — заметил Фонтана.

— Что?

— Да нет, ничего. Хорошо, не надо детектива. Я тебе лишь советую, что тебе делать. А будешь ты следовать моим советам или нет — это твое дело. Просто я искренне хочу тебе помочь. Я твой друг.

— Потому я к тебе и пришел.

— Ты еще подумай насчет детектива. И еще: твоя жена — здоровая женщина. И достаточно молода. Ей надо работать. Самой зарабатывать себе на жизнь. Ты закрыл ей доступ к счету?

— Да.

— А вчера — дал ей еще денег?

— Да.

— Сколько?

Я замялся.

— Ну, сколько же?

— Две тысячи восемьсот.

— Болван! — мягко сказал он. — Пошли ей завтра утром еще и букет алых роз! Думаешь, после этого быстро получишь развод?

— Да, тут я дал маху. Знаешь, меня так мучила совесть, и я…