Джеймс Кейн - Почтальон всегда звонит дважды. Двойная страховка. Серенада. Растратчик. Бабочка. Рассказы

И все эти киски распластались на животах и стали отползать в сторону, подальше от нее. А она подходила все ближе и ближе и наконец дотронулась до одной кошки ладонью и погладила ее по спинке. Потом занялась другой, и очень скоро все они у нее стали просто ручными. Затем она отошла, взяла мертвую кошку за лапу и вытащила из клетки. Я погрузил труп на тачку, отвез подальше и закопал.

Тут встает такой вопрос. Почему Лура утаила от Дьюка, что умеет обращаться с кошками, почему ни словом не обмолвилась о том, что заходила к ним в клетку? Лично мне кажется, она поступила так только потому, чтоб муж не почувствовал себя полным идиотом. А впрочем, кто ее знает. Ладно, как бы там ни было, но вечером за ужином она не сказала ему ни слова. Дьюк же, напротив, был сильно взвинчен и молол всякую чушь, не закрывая рта. О том, как кошки набросились на него, как ему пришлось забить одну из тварей до смерти, чтоб спасти свою жизнь, а потом пустился в долгие разглагольствования на тему, что представляют собой кошки. Что понимают они якобы только страх и палку, ну и так далее в том же духе. Короче, можно было подумать, что это не наш Дьюк, а сам Мартин Джонсон, недавно вернувшийся из джунглей, не иначе.

В тот вечер мне показалось, что Лура как-то особенно громко гремела тарелками, убирая со стола. И этот факт лично мне показался странным, потому как что ни говори и ни думай о Луре, но одно было ясно: женщина она уравновешенная и все всегда делает быстро и тихо. Так что, когда Дьюк как бы между прочим вдруг спросил, как это мне удалось вытащить дохлую кошку из клетки, я вдруг услышал собственный голос:

— Палкой, как же еще. — Больше я не добавил ни слова.

В такие моменты мимо пролетает маленькая птичка и подсказывает, как надо отвечать. Лура промолчала, и никто больше не говорил на эту тему. А если немного забежать вперед, то могу сообщить вам вот что: Дьюку так и не стало известно, как ловко она управляется с кошками. Она знала слово, вот что я вам скажу. И вывод этот я сделал не на пустом месте, а после всего того, что случилось позже, когда у нас появился горный лев.

Вообще-то это был никакой не горный лев, а пума. Но только в наших краях пум почему-то называют горными львами. Так вот, как-то уже ближе к вечеру, часов около пяти, эта тварь вдруг уселась на попу и завела такое вытье, что чертям стало тошно. Она выла всю ночь — прямо руки чесались взять дробовик, пойти и пристрелить гадину. И вот наутро, когда мы уселись завтракать, вдруг прибегает Дьюк и говорит: "Идемте, я вам сейчас такое покажу!" Ну, мы, понятное дело, вскочили и бросились за ним. И видим: там, в клетке, рядом с нашей пумой сидит горный лев, красивейший из всех, что я видел в жизни. Здоровенный, весом фунтов сто пятьдесят, не меньше, а шкура жемчужно-серая и вся так и лоснится, как пара новеньких перчаток. И еще на горле белое такое пятнышко. У горных львов, знаете, иногда бывают на шее белые пятнышки.

— Прошлой ночью спустился с гор, услыхав ее зов, — объясняет Дьюк. — И каким-то образом пробрался в клетку. Ну не придурок, а? Как заслышит вой своей киски, его уже ничто не остановит.

— Да, — сказал я, — это любовь.

— Точно, — кивнул Дьюк. — А стало быть, скоро у нас появятся котятки. Все дешевле, чем покупать.

После чего он отправился в город за продуктами. Мы с Лурой остались дома.

— Широкий жест с твоей стороны, — заметил я, — впустить этого Ромео прошлой ночью.

— Ромео? — переспросила она.

— Да, Ромео. И скоро он станет папочкой двух близнецов. И появятся они на свет божий в клетке.

— Да будет тебе! — отмахнулась она. — С чего ты взял, что он не мог влезть туда сам?

— Да с того, что не мог, и все тут. Раз она не могла выбраться, как это он мог влезть?

Она промолчала. И сделала вид, будто бы ничего ведать не ведает. И как ни странно, но я почему-то расстроился. А потом она принесла мне вторую чашку кофе и улыбнулась.

— Ну и что с того? — спросила она. — Почему бы не помочь воссоединиться двум любящим сердцам?

Так что сами понимаете — дела принимали у нас все более крутой оборот. И пошли еще хуже, когда Дьюк привез Раджу, тигра. К тому времени он так заврался, что уже сам начал верить во всю эту муть и вообразил себя великим дрессировщиком диких животных. По воскресеньям у нас собирался народ, Дьюк брал черный хлыст из змеиной кожи и отправлялся к клетке с горными львами и дикими кошками. И щелкал, и бил их хлыстом, они рычали и шипели на него, а сам он держался с таким видом, будто бы что-то собой представляет. Причем, отправляясь к клеткам, не забывал прихватить шестизарядный револьвер. Лура же с каждой неделей становилась все мрачнее и мрачнее.

Ну прежде всего потому, что муж ее выглядел полным идиотом. Она не понимала, зачем он мучает этих кошек. Не видела никакого смысла в том, что он идет к ним, вооружившись шестизарядным револьвером и хлыстом. Мало того еще и в ковбойской шляпе объемом галлонов в десять, не меньше. Да и для бизнеса в том не было никакой пользы. Ведь вначале Лура сама водила детишек наших клиентов к клетке, показывала им кошек, объясняла, какие у них повадки. И детишкам страшно нравилось все это и начало нравиться еще больше, когда у нас завелись горные львы и можно было разглядывать, какие красивые у них на шкурах пятнышки, и даже иногда почесать их за ушком — конечно, под присмотром Луры. Но когда Дьюк брался за свой хлыст, ребятишки пугались до смерти, даже их мамаши и папаши начинали нервничать. Потому что знали: у него и револьвер имеется, и может произойти все, что угодно. Так что вскоре дела у нас пошли из рук вон плохо.

И вот в один прекрасный день, опрокинув пару стаканчиков, этот козел вдруг заявляет, что теперь самое время заняться Раджой. Чтобы укротить Раджу, Луре потребовалось не больше минуты. Как-то утром, когда Дьюка не было, она подметала в клетке, и вдруг тигр припал брюхом к земле и стал подкрадываться к ней. И тут же ему прямо в морду выплеснули целое ведро холодной воды — и дело было сделано. Раджа стал ее ручной киской. А теперь Дьюку вздумалось выступить в роли его укротителя, и это было ужасно. Узнал я об этом, только когда Дьюк обратился с целой речью к собравшимся у клетки с горными львами. Он убеждал их не уходить, обещая, что представление еще только начинается. И вот, опрокинув пару стопариков, он направился к клетке с тигром.

— И в чем же заключается идея? — спросил я. — Что ты собираешься с ним делать?

— Хочу разобраться с этим тигром, — ответил он. — Рано или поздно за него все равно придется взяться. Так почему бы не сейчас?

— А к чему это тебе понадобилось с ним разбираться? — говорю я.

Он окинул меня взглядом, в котором читалась жалость.

— Боюсь, ты так и не научился обращаться с кошками, — ответил он. — И многого еще не понимаешь. Когда на руках у тебя тигр, надо раз и навсегда дать ему понять, кто здесь хозяин. Вот и все.