Юрий Курик - Кладбище желаний

Соломончик впал в ступор. «Зачем сыну следить за отцом, если они проживают в одной квартире?» – недоумевал бедный портной.

Среди евреев дураков нет. Это исторический факт, но Соломончик о нём не знал. Поэтому он потратил неделю на слежку за Кириллом, который следил за своим отцом. В результате получил мозоль на пятке правой ноги и установил, что Кирилл наблюдает за квартирой отца через три объектива, в щели между шторами в окне третьего этажа дома напротив.

Бедный портной пришёл в ужас. Интересно, а вы, что бы подумали при виде трёх окуляров, нацеленных сыном на отца?

По любому один из трёх – линза оптического прицела.

Или у Кирилла прорезался третий глаз?

Ясно, как божий день, он замыслил отцеубийство. Но, почему? Ненависть? Не смешите мои нервы! Люди годами, поколениями не могут видеть друг друга и ничего. Обходятся слабительным в борщ. На крайний случай анонимку, куда следует, оформят.

Соломончик взглянул на проблему шире: «Если это не ненависть, то точно наследство. Откуда у Тараса Григорьевича появились средства, ради которых сын готовится уконтропупить папочку? К тому же, у будущего покойника прямая наследница супруга. Неужели сын готов ради денег отправить на тот свет и мамочку?

Может, он её уже убил?

Соломончик старый человек. Нервы у него тонкие. Не от природы и не от национальной особенности. Они просто поизносились от долгого времени их употребления по всякому поводу.

Мысль, что Кирилл уже совершил убийство наследницы первой очереди, не давала Соломончику покоя. Не совладав с разгулявшейся фантазией, он позвонил на квартиру Задунайским. На звонок никто не отвечал. Картины злодейства, одна мрачней другой, представлялись перед внутренним взором бедного портного.

***

Ольга Михайловна Задунайская ловила жеребца для создания новой семьи. Долго выбирала, приценивалась, примерялась и решительно захлестнула аркан своих желаний на шее своего семейного врача – Бориса Ивановича Сахарова.

В далёкой юности Боря отзывался на фамилию Цукерман, и чтил своего папу Моисея Израилевича. Неизвестно, по какой причине, папа Бори пошептался с дедушкой Бори – Израилем Мееровичем. И они, после обрезания крайней Бориной плоти, перекрестили сына и внука в Бориса Ивановича Сахарова.

Объяснили Боре, что у него от этого меньше будет болеть голова. Таки старшие оказались кругом правы. Было бы ещё меньше головняков, если в детстве вместе с крайней плотью, отхватили бы кусочек носа.

С другой стороны посмотреть всё получилось чудненько. Среди юдофобов Боря щеголял фамилией «Сахаров», и подозрительно быстро привык отзываться на окрик «Иваныч».

В кругу своих он гордо демонстрировал фамильную гордость – свой нос и, лишённый крыши, пенис.

Жениться Борису Ивановичу не удалось. Русские кандидатки в супруги быстро распознавали в нём лицо Тель-Авивской национальности снизу, прикрытое русским паспортом сверху и дипломом врача с нищенской зарплатой.

Вам лично нужен нахлебник в семье с самой гуманной специальностью в мире?

Нет?

Вот и я говорю – русские женщины бесбашенные, но не настолько.

Девушки еврейки, вообще, не желали иметь даже мимолётного знакомства с евреем выкрестом.

Перебивался Борис Иванович случайными половыми связями до 55 лет, пока не попал в семейные врачи к Ольге Михайловне Задунайской.

К моменту их знакомства Борис Иванович уже походил на двуногую собаку породы шарпей. Лицо и тело господина врача представляли собой груду разных складок – от маленьких под глазами, до величественных на животе. Зато сверху блестела чудная, гладкая, без единой морщинки лысина. В ней с успехом отражались солнце, огни рекламы, лунный свет, светофоры и, главное, глаза Ольги Михайловны.

Первый раз Ольга Михайловна увидела отражение своих глаз в зеркальной лысине Бориса Ивановича в знаменательный для себя день.

Утро для неё в этот день началось скверно. Пришла жара с духотой и боль в пояснице. Потом начались стреляющие боли в грудном отделе позвоночника, заныли плечи, потянуло правое бедро.

К обеду вызвала семейного врача для массажа позвоночника, плеч и бедра. Борис Иванович ввалился к ней в спальню потный и задыхающийся от жары

– Простите за вид, Ольга Михайловна. – Сказал доктор. – На улице пекло. Наверное, больше сорока. Что с вами?

Задунайская, забывшая здоровый мужской дух, брезгливо поморщилась и телеграфно изложила свои жалобы.

Борис Иванович заметил гримасу Ольги Михайловны и поспешил извиниться.

– Ради Бога, простите! Виновата проклятая жара. Разрешите принять душ. После мы разберёмся с вашими болячками.

– Конечно, конечно! Одежду оставьте в ванной. Пусть она просохнет от пота. Пока наденьте халат Тараса Григорьевича, он вам как раз в пору.

– Ольга Михайловна, я мигом! Пока споласкиваюсь, вы раздевайтесь. Будем делать сначала общий массаж тела, затем хорошенько промнём проблемные зоны, окончим классическим успокаивающим.

– Как раздеваться?

– Голубушка, снимайте всё, под чем болит.

Доктор, тряся складками, удалился в сторону ванной. Ольга Михайловна прислушалась к организму и поняла – у неё болит всё и везде.

Быстро сняла всю одежду. Подсознательно, без злого умысла, сбрызнула французским дезодорантом интимные места. Мазнула слегка за ушками «Шанель №5», и легла в чём мать родила на кровать, с целью принимать сеанс массажа.

Борис Иванович задерживался в ванной. Он решал проблему: выходить из ванной для выполнения врачебного долга, в трусах или без них. Трусы пахли потом. Без них медицинская процедура переходила в статус ролевой игры. И потом, может произойти форменный конфуз.

Известное дело – мужик члену не хозяин. Он у него живёт по своему графику. Когда хочет – встаёт, когда хочет – ложится. Вернее так – встаёт не к месту, ложится не вовремя. Тем более член у еврея. Он у него, вообще, без крыши.

Борис Иванович не появлялся. Ольга Михайловна решила перед сеансом принять холодненького шампанского. Встала, накинула на плечи лёгкий шёлковый халат, и пошла на кухню. Ждать доктора в компании с игристым напитком веселее, и время летит быстрее. Не успела Ольга Михайловна допить второй стакан шампанского, как услышала, что дверь в ванной отчётливо хлопнула.

– Борис Иванович! – крикнула Ольга Михайловна. – Я на кухне. Иди-те ко мне. Освежимся шампанским.

В дверях появилась фигура Сахарова. Шелковый китайский халат Тараса Григорьевича оказался чуть маловат в районе живота. Трудовая мозоль доктора нахально выпирала наружу, грозя распахнуть полы халата. Придерживая их рукой, Борис Иванович скромно сел на край стула напротив хозяйки.

– Борис Иванович. – обратилась Ольга Михайловна к доктору. – Я думаю, холодное шампанское массажу не помешает, а от жары спасёт. Наливайте. Не стесняйтесь.