Елена Миллер - Конверт, кукуруза и заброшенная больница

– Какой? – насторожился Толик.

– И покойная баба Зина и погибшая Раечка Чугунова работали в одном больничном отделении. И обе были санитарками.

– Фью…. – присвистнул участковый. – Вот это поворот! И что это значит?

– Вот как только я пойму, что это значит, мы с тобой возьмем не только грабителей, но и нашего скромнягу – убийцу.

– Удачи тебе! – Толик услужливо распахнул перед Даниилом дверь. – Только уж теперь, будь так добр, позвони мне сразу, как только что-нибудь обнаружишь!

– Позвоню, не сомневайся. – Гирс быстро вышел из полицейского участка и сел в свой автомобиль. Погода сегодня обещала быть хорошей. Прохладное осеннее солнце раскрашивало старый город в такие яркие краски, что рябило в глазах, как на восточной ярмарке. Подъехав к автобусной остановке у Университетского проезда, инспектор неожиданно затормозил. Ему вдруг захотелось повторить свой ночной путь при утреннем освещении. Припарковавшись в тени одинокого клена, полицейский быстро прошел в переулок и через знакомый лаз в заборе спустился в заросший парк. Из-под ног его выпорхнула испуганная серая птица, где-то совсем недалеко улицу оглушил резкий автомобильный сигнал. От ночной тишины и таинственности не осталось и следа. Раздвигая тонкие ветви кустов, Даниил двинулся к центру больничного городка. Утром парк оказался полупрозрачным, ярким. Вскоре Гирс вышел на асфальтированную прогулочную аллею, казавшуюся сегодня намного шире. С удивлением заметил двух грустных дворников, с унылыми лицами собирающих опавшую листву граблями, похожими на лысые веера.

До приемного отделения полицейский дошел быстро, огляделся. Серая железная дверь была наглухо закрыта, охранников рядом с корпусом не было. Даниил не стал терять времени на это, поспешно отыскал дорожку к ЛОР-каземату и энергично зашагал по ней. ЛОР – отделение, выплывшее на него из зарослей сирени, уже не показалось ему зловещим и устрашающим. При ярком солнечном свете оно оказалось веселенького оранжевого цвета с белыми оконными рамами. Даже печальные останки скорбящего Ангела на круглой клумбе искрились теплыми солнечными зайчиками. Вокруг самой клумбы на лавочках сидели пациенты сего богоугодного заведения. У одного из них на лице красовался белый шар, похожий на накладной клоунский нос, который при ближайшем рассмотрении оказался многослойным марлевым набалдашником. У двух или трех мужчин головы были перевязаны фланелевыми шарфами на манер Гоголевской Солохи, из-под шарфов на щеки высовывались марлевые подушечки, закрывающие больные уши. Все гуляющие были одеты в одинаковые теплые синие халаты до щиколоток, перевязанные негнущимися толстыми поясами того же цвета. Они с интересом поглядывали на проходящего мимо полицейского и лениво щурились на солнце, как разомлевшие коты. Почти все окна отделения были распахнуты навстречу слепящему утреннему светилу.

«Все-таки хорошо быть здоровым….» – быстро подумал Даниил, проходя мимо пациента с марлевым набалдашником на носу. Через несколько шагов парк вновь обступил его. Желтые, малиновые, оранжевые листья, как маленькие флажки хлопали и мельтешили на ветру над его головой. Небо было пронзительно голубым, чистым.

«Хороший день. – Мелькнуло в голове у полицейского.– Тихо, опять же. Ой, не к добру…!»

Неврологическое отделение тоже жило своей жизнью. Вокруг круглой клумбы совершали променаж две интересные пары в синих толстых халатах. Двое больных сидели в инвалидных колясках и вслух читали книги. Те, кто, чуть прихрамывая, толкали кресла сзади, внимательно вслушивались в произносимый текст. Парочки старались гулять как можно дальше друг от друга, но, совершив круг возле Ангела, они неизбежно встречались у дальней скамейки. И тогда читающие одновременно повышали голос и произносили слова раздельно и внятно.

Когда Даниил поравнялся с ними, все четверо подняли головы и вежливо кивнули:

– Здравствуйте!

– Доброе утро. – Ответил Гирс, не останавливаясь.

– Утро доброе.

– Утречко доброе…. – было послано в его спину.

Перед тем, как открыть дверь, Гирс успел услышать обрывки приглушенного разговора:

– Это тот, что ночью приходил….

– Из полиции, я его раньше видел!

– Вот пусть разберется, наконец, почему у нас из плова мясо воруют и какими таблетками кормят….

Однако, несмотря на яркое солнечное утро, внутри дом встретил инспектора все той же голубоватой полутенью и тишиной. Точно так же торжественно и скорбно глядели на него со стен и потолка живые лики ангелов, так же тускло освещали полутемный коридор старые светильники. Навстречу ему вышла немолодая дама в белом халате и крахмальной шапочке:

– Вы по какому вопросу? Почему без халата?

– Доброе утро. – Поздоровался Гирс, оглядывая медсестру.

– Доброе утро. – Послушно повторила его собеседница, строго свела брови. – Бахилы у вас есть? Почему нарушаете расписание посещения больных?

– Потому что я, как правило, работаю вне расписаний. – Негромко ответил Даниил, показал удостоверение. – Рудольф Петрович у себя?

– Рудольф Петрович наверху в пятнадцатой палате. – Поправила шапочку дама. – Очень тяжелый случай, он просил беспокоить только в случае крайней необходимости. У вас крайняя необходимость, инспектор?

– Никак нет.

– Может быть, я смогу вам чем-нибудь помочь?

– Может быть. Скажите, кто у вас отвечает за порядок на близлежащей территории?

– Да, собственно, никто…. – растерялась строгая медсестра. В медсанчасти есть дворники, они иногда метут здесь, зимой убирают снег. А что вас конкретно интересует?

– Конкретно меня интересует заброшенная часовня в конце парка.

– Ах, вот что! – одобрительно кивнула дама. – Давно бы пора заинтересоваться этими хулиганами! Шумят по ночам, пугают пациентов! Больные у нас впечатлительные, нервные!

– Что случилось? Кто их напугал?

– Да вот эти ваши ряженые, кто же еще! Пациентка с женского поста дня три назад рассказывала за завтраком, что ночью видела длинноволосых чертей, везущих по парку на больничной каталке огромный раздутый труп. Теперь все больные будто наэлектризованы.

– Почему не написали заявление в полицейский участок?

– Почему-почему…. – снова растерялась дама. – Мне этим некогда заниматься, а одного доктора на все проблемы не хватает! Он у нас не железный.

– Могу я поговорить с нервной пациенткой, видевшей ночью труп?

– Только с согласия Рудольфа Петровича, но, боюсь, вам это ничего не даст.

– Отчего же так?

– Видите ли, у больной прогрессирующий Альцгеймер, вряд ли она сможет внятно повторить вам то, что с таким воодушевлением рассказывала три дня назад.

– Ах, вот оно что. – Едва заметно улыбнулся Даниил. – Понимаю. Однако же, все равно, спасибо за информацию. Еще были какие-нибудь сигналы по поводу беспокойных ряженых?