Галина Рябинина - Опасные иллюзии

Она еще дома, когда собирала сумку, обнаружила, что нет «университетских» очков. Для дома у нее были другие. Решила, что оставила их вчера в пятьсот четырнадцатой.

Когда пришла сегодня в аудиторию и открыла сумку, вспомнила про очки. Побежала за ними через шестой этаж. А ведь можно было просто выйти в коридор на пятом и зайти в соседнюю дверь. Сама не знает, почему побежала через верх. Лучше бы она этого не делала.

Зашла и прямо перед собой увидела Влада…

Он лежал на полу позади парт, за последним рядом, неестественно скрючившись. Рядом было пятно. Сразу подумала, что кровь. Кажется, она закричала. И тут же выбежала. Снова – в пятьсот двенадцатую и бегом по лестнице вниз. Налетела на Лукрецкого.

Конечно, надо вернуться в университет и кому-то все рассказать.

Так и сделает.

Повторив маршрут в обратном направлении и оказавшись снова напротив аудитории пятьсот четырнадцать, она, немного постояв перед дверью, развернулась и решительно пошла прямо на кафедру.

В коридорах было пусто. Заканчивалась первая пара. До звонка минут пятнадцать.

Лера сидела на кафедре одна. Пристроив Полушкину у Ольги Петровны в лаборантской, пробовала заняться проверкой курсовых. Работу никто не отменял. Заглянула Акимова.

– Здравствуйте. Можно войти?

– Заходи, конечно. Здравствуй. Садись, – Лера показала на стул, стоящий рядом.

– Валерия Викторовна, как хорошо, что вы здесь.

– Тебя, вроде, не было на первой паре? Знаешь уже, что произошло?

– Вы тоже знаете?

Акимова изложила свою историю.

И про сегодня. И про вчера.

– Лида, тебе, думаю, лучше пойти к следователю и все ему рассказать. Они еще здесь, в университете. Все равно тебя обязательно вызовут. Пойдем, провожу.

– А мне это, как думаете, грозит чем-то?

– Не думаю. Впрочем, вариантов все равно нет. Надо все рассказать. Возможно, это поможет раскрыть преступление.

Акимова числилась в четыреста третьей группе. Со студентами этой группы как раз сейчас беседовали следователи. В соответствии с ее номером в списке группы пошли к деканату.

Лера постучала и вошла в кабинет декана. Через пару минут выглянула и позвала Акимову.

– Лида, заходи.

Лера видела, что Акимова сильно волнуется.

– Валерия Викторовна, а вы можете тоже остаться?

Лера вопросительно посмотрела на следователя. Тот кивнул.

– Я не против. Присаживайтесь тоже.

Когда они вышли из кабинета, их окружили, забросали вопросами.

– Ну что? Как? Лида, ты знаешь что-то?

Акимова отрицательно помотала головой и отошла к окну, давая понять, что обсуждать ничего не намерена.

– Валерия Викторовна, а вы что думаете? Есть какие-то идеи?

– Если вы имеете в виду какие-то версии, то нет. Честно говоря, я так потрясена, что ни о чем таком даже не думаю. К тому же очень надеюсь, что у меня и не может быть никаких версий. Не хочу даже думать, что преступление как-то связано с университетом. Чем-то, кроме места… Где, кстати, Лиза?

– Ее не было сегодня.

– Не знаете, почему?

– Нет.

– Пора на лекцию, – посмотрела на студентов: на лицах молодых людей читалась растерянность и подавленность. – До свидания.

– До свидания.

1 апреля

Она

Она только вышла из душа и взялась за фен, чтобы уложить волосы, когда раздался звонок в дверь.

Быстро он. На такси примчался. Об этом она не подумала. Ненакрашенная, непричесанная, волосы мокрые… – ну, может, так оно и лучше.

Приехавший (действительно на такси) молодой человек буквально влетел в квартиру – не сняв обувь, не останавливаясь в прихожей, стремительно прошел в гостиную. И там не мог остановиться – продолжал ходить, держась за голову.

– Что мы наделали?! Мне сразу эта идея не понравилась! Дошутились!..

– Подожди, подожди, о чем это ты? Да остановись наконец!

– Как ты не понимаешь?! Убийца мог воспользоваться нашей дурацкой шуткой!

– Ну что ты напридумывал? – она подошла к нему, обняла, начала гладить по спине, по голове. Спокойный ласковый голос: – Родной мой, хороший мой, ну что ты?! Конечно, все это ужасно, такая трагедия, мне тоже очень жалко Влада. Но ты здесь совершенно ни при чем. Не надо себя винить. Мы все его очень любили, никто не желал ему зла. А то, что хотели пошутить, так ведь первое апреля. И никакой преступник не мог этим воспользоваться, потому что никто кроме нас об этом не знал. Ты никому не говорил?

– Нет.

– Вот и хорошо. И я никому не говорила. Так что даже не думай об этом.

– Меня следователь допрашивал.

– Именно тебя?

– Нет, всю группу, обе группы.

– Ты ему ничего не сказал?

– Нет.

– Вот и правильно. И не говори ничего. А то привяжутся, затаскают по допросам, арестуют еще, чего доброго. Зачем тебе все это? Полиция обязательно найдет преступника, и ты увидишь, что все, что произошло, никак с нами не связано. Пойдем, налью тебе чаю горячего и еще чего-нибудь.

Звук ее голоса обволакивал, успокаивал. И говорила она именно то, что он больше всего хотел сейчас услышать. Пусть повторит еще и еще раз. Он не виноват, он все это придумал, просто от шока все перепуталось в голове. Они все любили Влада и не хотели ничего плохого… И эти события никак не могли быть связаны. Просто не могли быть и все.

Правильно, что он сюда приехал, с ней всегда так хорошо. Какое счастье, что она у него есть. А Влад говорил: «У нее нет сердца».

Он сидел за столом и поглощал пиццу, закусывая изрядную порцию спиртного. Даже не посмотрел, какого именно. Какая разница? На душе стало заметно легче, сжимавшая сердце боль отпустила. Пицца была покупная («продукты глубокой заморозки: быстро и вкусно»), но ему не привыкать. У них и дома кулинарные изыски были редкостью. Мать все время была занята подготовкой отчетности – на супы, борщи, котлеты, а тем более пироги, времени никогда не хватало.

Выбирая, куда поступать после школы, одно он знал точно – бухгалтером не будет. По образованию мать была инженером-конструктором. Но времена изменились, и конструировать летательные аппараты больше не требовалось. Почти все её сокурсники работали не по специальности: кто – в продажах, кто – в снабжении, другие, как и она, бухгалтерили.

– Тебе отдохнуть бы надо, отвлечься. У тебя мама к тетке надолго уехала? Может, съездишь навестишь её? Развеешься заодно.

– Нет, не хочу.

1 апреля

Лиза

Услышав наконец звонок, Лиза открыла дверь.

Всю дорогу Катя репетировала, что скажет, но теперь стояла и не могла выдавить из себя ни слова.

– Катя, что? Говори уже! С Владом что-то?

– Лизок, не знаю, прямо, как сказать… – по виду подруги она видела, что тянуть дальше невозможно. – Его убили.