Владимир Петровский - Подарок от Призрака. детектив

Он прошел, не включая свет, через первую комнату, и в конце ее наткнулся на опрокинутый стул. Не трогая его, прошел дальше. Что-то разбитое – ваза, наверно – на полу. Бумаги рассыпаны.

Он прошел в Левин кабинет. Тут вообще как буря пронеслась. Явно что-то искали, а может, и боролись. Да, скорей всего. Даже в темноте он разобрал, что не столько ящики открыты, сколько мебель перевернута.

Капитан вышел из кабинета в предбанник, где стоял стол секретарши. Посмотрел в окно. Весь двор отсюда просматривался. Вон там он лежал днем. Там его вели. Точно, отсюда хорошо видно. Как же это они так… лопухнулись. Секретарша могла узнать кого-то из них, из тех… А могла и просто среагировать на то, что вот человек вышел, и вдруг уже во дворе лежит, и уже ведут его… Надо с ней поговорить, подумал Елагин. Только она и может сама объяснить, что произошло.

Он быстро прошел через офис, осторожно приоткрыл дверь и, убедившись, что рядом никого, вышел на улицу. Вытер рукавом дверную ручку. И быстро пошел по тротуару к телефону на углу. Постоял с трубкой в руке, еще раз подумал. Конечно, Лева не сторонник обращаться в милицию по подобным делам. Предпочитает своими силами решать, для чего и Елагину платит. Да и милиция, по правде, не рвется из кожи, когда ни прямых улик, ни мотивов, да и потерпевшие готовы от всего отказаться. Поэтому можно, конечно, стоять тут до утра и ждать, как договорились, не поднимая шума. Но капитану казалось… да, собственно, уверен он был, а не казалось, что не придет сегодня Лева. И милиция, даже если что-то ей в руки попадет, тоже ничего делать не станет. Зачем ей вешать на себя еще одно нераскрываемое дело?..

Но вызвать, конечно, надо. Так, для профилактики. Как ранку спиртом протереть. И капитан, больше по привычке выводить события из равновесного состояния для того, чтобы лучше в них разобраться, набрал ноль-два, сказал об ограблении, назвал адрес. И поехал домой. Отоспаться, а потом узнать, что было, и принять решение.

Собственно, домом он сейчас называл квартиру старого приятеля, Валерки Валеева. Тот был фехтовальщик, шпажист, многократный чемпион Союза. Еще задолго до перестройки стал тренером, поработал где-то в Подмосковье, и вдруг недавно уехал по контракту в Эмираты, учить шейхов колоть. Уехал вместе с женой и сыном, а квартиру сдать не решился, побоялся. Оставил ключи Елагину, взяв изуверское обещание поливать цветы два раза в неделю и вообще присматривать, а если решит на время поселиться – потом сочтемся. Валерка был себя на уме, знал, что делает. Хитрый. Подловил капитана на желании иметь отнорок на всякий случай. Ну, мало ли что.

И Елагину пришлось поливать цветы. Но два раза в неделю не получалось, ни у него, ни у жены. Цветы поэтому давно засохли, а Елагин, все же, продолжал заезжать, хоть и далеко это от дома, потому что Валерка звонил оттуда, из Эмиратов, и ухитрялся застать его на месте, спросить, как дела (у квартиры, конечно, а не у Елагина), и рассказать о своих.

Однако вот теперь квартира его пригодилась, и еще как. Дело в том, что они с женой решили начать ремонт. У себя, конечно, в своей однокомнатной, на Бабушкинской. Все подготовили, сдвинули мебель, ободрали стены. Она взяла отпуск, совпавший по графику с ремонтом. И вдруг подруга позвала ехать отдохнуть к своим старикам, под Рязань. В деревню, возле речки. Если смотреть на вещи просто, так Елагину бы и обрадоваться, пусть едет, а то ведь его работа на Леву и ремонт съедали все время – что ж у нее за отпуск такой?..

Но капитан взревновал. Был, правда, аргумент, что у подруги двое детей, и едет она тоже без мужа, который сильно занят, для чего и пригласила ее, но издерганный своей милицейской опалой и самодовольным Шписом капитан принимал все на свой счет. Казалось ему, что отношения их уже совсем не такие безоблачные, как вначале, что для нее, физиолога, кандидата наук, его милицейские проблемы не вполне понятны, а то и вообще местами отвратительны, и, самое главное, там, в НИИ, где она работала, есть всякие такие… сотрудники. В общем, жена его была ничего себе, и пококетничать любила, похохотать, и общества мужского не гнушалась. И, главное, давала иногда повод капитану ревновать, задерживаясь на всяких застольях среди коллег, происходящих по поводу и без повода.

Но лишать ее отпуска он не мог, даже ревнуя. И она поехала с подругой и ее детьми в отпуск на капитановой «четверке», потому что ничего так не любила, как разъезжать за рулем. А он, полный жгучих мыслей, остался.

И в результате всего поселился в Валеркиной квартире, не в силах не то что быстро закончить, но даже просто продолжить ремонт, так как возникло дело Сороки. А ведь начал уже белить потолки.

Жена, конечно, знала, где он теперь живет, и звонила сюда, к Валерке, так как на Бабушкинской он телефон вообще отключил, чтобы не отвлекал в редкие минуты ремонта. Там только семейное, только для нее. Ничего другого.

Сейчас капитан включил ответчик, и голос жены сказал, что она не обольщается насчет его хозяйственности, но пусть он хоть что-то иногда делает по ремонту. Хотя, конечно, она понимает: работа, деньги. Но ремонт, ремонт не забывай.

– Ладно, – сказал ответчику капитан, заглатывая чай с бутербродом.

Потом она принялась шутить, не завел ли он там кого, пока они отдыхают. В голосе чувствовалось некоторое беспокойство. Странно. Он тоже подобное подумывал, только в ее адрес. Хотя чего там, под Рязанью. Кого там. А с другой стороны, как посмотреть…

– Нет, не завел, – сказал он, оглядывая, наконец, себя, во что одел его Малинин.

Ненамного лучше, чем во дворе. Ну да оно и понятно: вытрезвитель. Форма соответствует содержанию.

Жена отсоединилась. И заговорила Валеркина жена, Лида. Строго напомнила про цветы и сказала с намеком, что Валерка знает про ремонт, про то, что Елагин пока у них, и позвонит послезавтра днем, узнать, как там дела. У их любезной квартиры как дела, мысленно добавил капитан. Куркули. Хотя, конечно, за возможность пожить тут – спасибо. Надо купить им цветы. К приезду. Такие же, в горшках. Красные какие-то. А то ведь удавятся.

Он допил чай. Вот ведь тоже вопрос: откуда Валерка узнал, что он у них живет?.. Видимо, соседи наблюдают, решил капитан, подумав. Двойной контроль.

Больше сообщений не было.

– Послезавтра так послезавтра, – ответил он телефону и пошел в душ, отмываться от вытрезвителя.

Потом лег спать, и все исчезло. И почти сразу открыл глаза. Слепило солнце: забыл занавеску задвинуть. Но, вроде, выспался. По частям вспомнил, что было. Прикинул, с чего начать. И полез с дивана – работать.

Разговор получился коротким. Зусёк приехал на «Ниве», с двумя ребятами помоложе себя, которых он называл бойцами. С одним из них он вылез из машины, а второй боец достал ручной пулемет, положил его стволом на дверцу и прицелился.