Аджи Диас - Лесоморье. Последний лампид

Лампид подошел к комиссару, стоявшему у одной из кроватей палаты интенсивного лечения.

– А, явился? – спросил Форстан, бросив короткий взгляд на саквояж в руках сыщика.

– Как голова мэра? – спросил в ответ Эр Бошманс.

– Жить будет.

– Его уже подлатали? – поинтересовался Эр Бошманс, указав на бинты, скрывавшие лицо профессора Гафальта.

Мужчина подключенный к какой-то большой, тихо гудящей машине мирно спал. Спали и остальные десять пациентов в своих кроватях, разделенных синими ширмами.

– Стабильно. – ответил комиссар Форстан. – Врачи говорят, что смогут восстановить его зрение и способность разговаривать с помощью имплантатов.

– С его деньгами, Гафальт и лицо себе подправит. Что-нибудь нашли в его доме?

– Ничего. Все записи и книги исчезли. Остался лишь пепел в камине. Конструкт исчез, так же, как и помощник Гафальта.

– Помощник? – переспросил лампид.

– Да. Молодой студент. – ответил Форстан. – Гафальт пускал к себе только его и Галу Ал Леви. Настоящий затворник.

– Когда пытаешься вернуть мертвецов с того света лишние свидетели не нужны.

– Либо кто-то хотел скрыть всю информацию об исследованиях профессора. – предположил Форстан. – Либо он сам сжег свои бумаги.

– Сам отрезал себе язык, исполосовал лицо и вырвал глаза? – уточнил Эр Бошманс.

– Раны на его руках указывают на это. – данная тема комиссару Форстану явно не нравилась. Уложенные назад усики начали нервно подрагивать. – Он покалечил себя, а потом съел все остатки. В зубах Гафальта и под ногтями остались мелкие кусочки кожи и языка. Следов взлома нет. Следов борьбы нет. Все указывает на то, что наш чудик сошел с ума.

– Сомневаюсь. – признался Эр Бошманс и положив на пол саквояж, достал мнемограф.

– Что это?.. Ты с ума сошел?! – зашипел Форстан и тут же закрыл ширму, чтобы их никто не увидел. – Ты же знаешь, что эта штука вне закона!

– Знаю-знаю. – Эр Бошманс уже откручивал свою лампочку. – Поэтому надо поторопиться. Осторожно горячая. – лампочка оказалась на кровати у ног спящего профессора. Вместо нее, на плечах лампида был установлен небольшой проектор. Закрутив несколько болтов на патроне Эр Бошманс подсоединил длинный провод к своей «голове», а другой его конец воткнул в мнемограф. – Итак приступим.

Форстан боязливо озирался по сторонам и нет-нет выглядывал за ширму.

– Давай быстрее. – шипел он. – Если нас раскроют, я тебя арестую.

– И получишь медаль за поимку самого страшного преступника Реквиема. – прошептал Эр Бошманс и надел на голову Гафальта мнемограф. – Та-а-а-к. Посмотрим, что в вашей голове профессор.

Проектор затрещал, включился и выбросил целый каскад различных образов на ширму за которой храпел другой пациент. Мальчик, женщина, большой дом, Лесоморье, корабль, белка, Реквием, вершина маяка Хаса.

– Это не этично. – прошептал Форстан. – Ты вторгаешься в личную жизнь другого человека. Эр Бошманс, ты хоть знаешь сколько законов ты сейчас нарушаешь?

– Не волнуйся, я нарушал почти их все. Не мешай.

– Давай быстрее.

Образы сменяли друг друга. Эр Бошманс копался в памяти профессора в поисках нужной ему информаций. Городские трущобы, хулиганы, дубинки. Мужчина в сером костюме.

– Не может быть… – прошептал Эр Бошманс, узнав человека на проекции.

– Что? Что не так?

– Ничего. Продолжаем.

Госпожа Таст. Школа. Класс. Гала Ал Леви еще ребенок. Черноволосый долговязый паренек. Изображения вновь замельтешили незаметной для глаза скоростью. Женщины, мужчины, кладбища, изрытые могилы, лаборатория, свежие трупы и сам профессор Гафальт.

– Стоп.

То, что видели Эр Бошманс и Форстан когда-то видел сам Гафальт, мир его глазами, его прошлое. И тут бац перед ними появляется сам профессор.

– Двойник? – предположил жук.

– Сомневаюсь.

Эр Бошманс стал «мотать» медленнее. Второй Гафальт рассказывал что-то, показывал дом, какие-то чертежи. По выражению его лица казалось, что он очень воодушевлен.

– А почему нет звука? – спросил комиссар. – Было бы очень полезно услышать, о чем они разговаривают.

– Мнемограф собран вручную, видимо в нем чего-то не хватает. – ответил лампид.

Гафальт на проекции протянул вперед ключ. Ключ от его дома. Потом изображение моргнуло несколько раз. Снова кладбище, свежее тело, огромная машина, молнии.

– У него получилось! – скрипнул жвалами Форстан.

Мертвец подключенный к множеству проводов поднял руку. Потом он встал, огляделся вокруг и заметив профессора Гафальта прыгнул на него. Вспышка. Мертвеца разорвало на две части, на уровне пояса. Второй Гафальт опустил ружье и пальнул по все еще шевелящемуся мертвецу. Подойдя ближе, он что-то сказал. Проекция моргнула два раза. Гала Ал Леви. Такая красивая и улыбается. Черноволосый парень обнимает ее на скамейке в каком-то парке. Снова Гафальт. Кружка, какая-то бледная жидкость. Комнаты, залы, коридоры. Все перевернулось. Руки. Оторванный язык. Кровь. Тьма.

– Черт побери. Да это же не Гафальт. – произнес Форстан, указав на перебинтованного мужчину.

– Как звали его помощника? – спросил Эр Бошманс. – Настоящий профессор жив, и я уверен, что он причастен к смерти девушек.

– Кажется… сейчас. – Форстан достал из кармана пальто блокнот и стал быстро перебирать страницы. – Так… помощника звали Реджис Таст.

Из-под бинтов мужчины раздался тихий стон.

– Нас провели вокруг пальца.

– Значит убийца – настоящий Гафальт. – заключил Форстан. – Он хотел инсценировать свою смерть. Заставил помощника изуродовать себя и оставил на голодную смерть. А конструкт должен был отгонять всех гостей. Теперь одной Вуали известно куда он исчез. Эксперимент удался.

– Как ты сказал его зовут? – уточнил Эр Бошманс.

– Реджис Таст… кто-то вошел! Прячь свою игрушку! – выпалил Форстан и вышел за ширму.

Эр Бошманс закинул мнемограф обратно в саквояж, отсоединил провода и одернул шершавую материю.

Перед ним возник высокий конструкт, с телефонным аппаратом в манипуляторах.

– Это вас господин Эр Бошманс.

Лампид взял трубку и почти по человеческий прижал ее к проектору.

– Слушаю. Эм… понял. Что? Понял. Хорошо. А вот это плохо.

– Кто это был? – спросил Форстан, когда сыщик вернул трубку конструкту.

– Моя напарница в беде. Отправляйся в Ворох. Спаси ее.

– А ты куда?! – возмутился жук.

– В музей.

– Давным-давно, когда Отец-Создатель… создавал землю он черпал вдохновение в звездах и тишине космоса.

Ван Тролль открыла глаза и попыталась оглядеться. Не получилось. Тогда она попыталась крикнуть. Тоже не вышло. Ее руки и ноги были привязаны к стулу, на глазах повязка, а во рту кляп. Шляпа куда-то пропала.

– И венцом его творения стал Адам. Совершенный человек. – говорила женщина. – Живой пророк. Предвестник перемен. Бессмертный апостол. Но потом Отец-Создатель впал в уныние, растерял свое вдохновение и начал создавать полукровок. Этих богомерзких тварей. Всяких лампидов, иглоликих и прочих. Увидевший это серафим Люциэль, восстал против него. Другие его братья последовали за ним. Но Отец-Создатель уже успел вывести целую орду демонов, созданных его страхами и гневом. Война между светом и тьмой продлилась целую вечность, пока Солнценосный Люциэль не победил Отца-Создателя. Ты слушаешь? Я знаю слушаешь.