Наталья Кременчук - Смерть на фуршете. Полный текст романа

– Почему же?! Подозреваем, – благодушно, несмотря на всё произошедшее, возразил Воля Караванов. – Читали у Маяковского кое-что и про это.

– Нет. В буквальном смысле слова. Шариковой ручкой убить куда проще, чем фуршетной шпажкой.

– Мы, как и все теперь, с ноутбуком работаем, – сказал президент Академии фуршетов.

Борис сидел за столом перед раскрытым ноутбуком.

– Кстати, о ноутбуках. Есть десятки способов убийства посредством ноутбука. Это попросту агрегат смерти!.. Но если по делу, то Абарбаров служил в горячих точках – на Северном Кавказе, и, думаю, там много чему научился… Поэтому нам надо поскорее его разыскать и во всём разобраться.

– Я ведь видела его вчера на фуршете, – наконец опомнилась Ксения и нервно отщипнула виноградину от трешневской грозди. – Пил не закусывая, а при нём был очень неприятный… навязчивый тип… и тоже пьяный.

Борис защёлкал клавишами.

На экране прошли одна за другой три фотографии Абарбарова и пьяницы в ковбойке. На одной со спины, с краю виднелась она, Ксения.

Ничего себе! Выходит, они не только переписаны…

– Разумеется, мы ещё вчера начали собирать все фотографии и видео с церемонии, – Борька словно услышал её немой вопрос. – Там есть кое-какие юридические тонкости, но мы надеемся, что литераторы нас поймут правильно, а не будут, по привычке, кричать о возрождении тоталитаризма. Во всём мире так делают. Ведь убили ваших коллег, а многие вели свою съёмку и могли снять то, что нам нужно.

– «Блоу-ап», – сказал Трешнев.

– Что? – не понял Борька. Она, впрочем, тоже не поняла.

– Есть такой фильм у Микеланджело Антониони, – пояснил президент. – Там как раз это и происходит: фотограф снимает одно, а потом обнаруживает в кадре и другое – убийцу.

– Шёл в комнату – попал в другую, – так же отрешённо произнёс Трешнев.

– С вами не скучно, – улыбнулся Борька. – Что-то знакомое. А фильм я посмотрю обязательно.

У Трешнева неожиданно заиграла пахмутовская «Мелодия», всем, и Ксении в том числе, знакомая по песне в исполнении Магомаева. Академик-метр д’отель, извинившись, ответил, и его голос сразу приобрёл бархатные оттенки.

Ему что-то говорили, он слушал, и его потрёпанное вчерашним алкоголем лицо на глазах у всех разглаживалось.

– Конечно, знаю… Конечно, были… Вот как! Ты точно помнишь?.. Нет, я не сомневаюсь в твоих интеллектуальных способностях, просто дело очень серьёзное… Я, кстати, сейчас беседую со следователем… Может, и ты приедешь?.. Понятно… Договорились. Сразу позвони!

Своим сугубо женским чутьём Ксения поняла, что Трешнев разговаривает с Инессой.

Нажав на отбой, он посмотрел ей в душу своими зелёными глазами наглого кота и сказал как ни в чём не бывало:

– Звонила Инесса. У неё сейчас перемена, поэтому коротко…

Убить Трешнева здесь же! Дайте ноутбук!

– Очень важная информация. Конечно, Инесса уже слышала и про убийства, и про то, что вокруг. Но как раз про Абарбарова сейчас мне напомнила, что он учился в нашем колледже. Уже тогда начинал писать, показывал мне свои первые рассказы, а я посоветовал ему поступать в Литинститут. Ксюня, помнишь его, когда ты у нас работала?

От этого «Ксюня» Ксения окончательно онемела и вновь потянулась к трешневскому винограду.

– В лицо я-то его точно не помню… сколько времени прошло… – продолжал рассуждать Трешнев, а Борис пристально внимал этому похмельному дискурсу. – А не помню его потому, что фамилия у него была тогда другая. Не Абарбаров, а Каценелебоген… И вот Эсса… то есть Инесса, утверждает, что я ему ещё тогда посоветовал взять какой-нибудь псевдоним покороче и попроще… – Он горделиво посмотрел на присутствующих, приобщая себя к славе Абарбарова, достигшего финала знаменитой премии. – В самом деле, и рассказы его как-то начинают вспоминаться… Что-то о любви и разлуке… Да… Меня тогда порадовала его наблюдательность… много живых деталей… Неужели я тебе не давал их читать? Или это было не при тебе?

– Это было не при мне! – опомнилась Ксения. – Абарбаров вчера и вправду был заметно расстроен. Но после того как поговорил с Ребровым, вроде бы смягчился…

– Антон действительно был парень мягкий, – будто окончательно вспомнив, подтвердил Трешнев. – Даже в педколледж попёрся… хотя, Инесса говорит, он его не окончил… забрали в армию… попал в Чечню… Но, по её словам, в Литинституте он точно учился…

Ксении, которая наблюдала вчера, как напивается, не пьянея, Трешнев, пришло в голову, что и Абарбаров тоже мог в таком виде схлестнуться с Горчаковским в туалете и при этом невзначай прикончить его…

Но что тогда произошло с Элеонорой Кущиной?

Стала свидетельницей и была тем же Абарбаровым задушена?!

После чего он невидимо для всех исчез… Убил, задушил и исчез в совершенно пьяном виде.

Бред!

– Можно ещё ваши фотографии с Абарбаровым? – попросил Бориса президент.

Он, словно принюхиваясь, стал всматриваться в них, затем повернул ноутбук к Караванову.

– Воля, по-моему, это Пахарь-Фермер!

Академик… как его… учреводитель тоже стал крутить фотографии…

– Да, Лёша, конечно, это Пахарь-Фермер. Давненько мы его не видели.

– А мы его и не должны видеть. Он на наши фуршеты не ходит. И как раз это странно, что вдруг пришёл.

Борис вопросительно смотрел на своих гостей.

– Мы с Владимиром знаем этого человека. Точнее, узнаём, – пояснил Ласов. – Это довольно известный конъюнктурщик-графоман, можно сказать, с трагической судьбой. Служил в пограничных войсках, начал перед самой перестройкой как комсомольский поэт в журнале «Молодая гвардия»… Но по причине особой бездарности даже с ними у него не сложилось. Одно время пытался уловить новые веяния, носился повсюду с поэмой «Пахарь-фермер», отчего и получил своё прозвище… Довольно навязчив…

– Это так! – подтвердила Ксения. – Более чем навязчив, попросту нахал. Он от Абарбарова не отходил, прилипал прямо. Хотя, казалось, что они очень мало знакомы.

– Говорят, недавно он написал поэму к двадцатилетию КПРФ, но коммуняки его послали… – добавил Караванов. – Он и к Жириновскому подкатывался, но там дело чуть не закончилось мордобоем.

– Ну вот, – сказал Борис, – говорите, не ходит на ваши фуршеты. Он, как видно, всюду ходит.

– Нет-нет, – Трешнев тоже стал рассматривать фотографии. – Этот товарищ действительно позиционирует себя как поэт-патриот, а почти всех остальных считает запроданцами США и Евросоюза… Хотя я, например, монархист-реформист и христианский фундаменталист… – И опять Ксении было непонятно, ёрничанье ли это или шутовское прикрытие чего-то серьёзного. – Он на этой церемонии не должен был появляться. Не то чтобы там фильтры стоят и его бы не пропустили, просто потому, что он сам бы не пришёл.