Наталья Беглова - Город изгнанников

– Да, спасибо.

– Приходите обязательно с мужем. Я хочу узнать, удается ли ему иногда в чем-то с вами не соглашаться? И если да, то каким образом? Пусть поделится секретом!

Батлер рассмеялся, а Арина, изобразив улыбку – надо же, в конце концов, сделать вид, что оценила шутку человека, который только что пошел тебе навстречу, – вышла из кабинета и почти вприпрыжку побежала искать Жанну и собаку.

– Ну что? – Жанна сидела на траве под деревом, а рядом наслаждалась солнышком Типи.

– Сказал, категорически велено собак на территорию не пускать. Вроде бы павлина покусали.

– Правда, но он сам виноват.

– Это как же?

– А так… Тут одна женщина привезла двух собак, чтобы в обед к ветеринару свозить. У нее парочка была: он и она. Собаки безобиднейшие – я хозяйку хорошо знаю. Так вот. Они сидели в машине, она специально оставила окно открытым. А тут павлин заявился и давай свой хвост веером разворачивать. Как раз перед машиной. И так повернется, и этак. Кобель и приревновал, решил, что этот павлин его подругу соблазняет. Протиснулся каким-то образом в окно и кинулся на павлина. Павлин от него улепетывает, а пес ему перья отщипывает. Полхвоста – как не бывало. Народ эту сцену наблюдал, рассказали.

Арина рассмеялась, представив эту сцену.

– Смешно-то смешно, а история эта шуму наделала, вот, значит, и запретили теперь собак привозить. Так что же Батлер?

– Сказал, возите, на свой страх и риск. А я знать ничего не знаю, ведать не ведаю.

– И то уже хорошо. – Жанна поднялась и отряхнула юбку. – Только как быть с охраной? Не засекли бы!

– Сегодня даже не заметили. Авось и дальше пронесет.

– Помните, Саша рассказывала, как она не с теми номерами неделю ездила – и ничего. Думаю, все будет в порядке. Ну ладно, я побежала. Но если вам надо отлучиться, вы звоните, я Типочку заберу.

Так и началась служебная жизнь Типы в ООН. В кабинете Арина постелила в углу плед, и Типи спокойненько улеглась там.

До обеда все было спокойно. Типи дремала в углу, а Арина занималась своими делами, но после обеда позвонил Кондратович и, к ее удивлению, предложил выпить кофе. Арина не хотела отказываться: она надеялась, что Батлер все-таки убедил Кондратовича дать ей доступ к личным делам сотрудников. Они договорились встретиться в баре «Серпан», находившемся в новом здании ООН, в пяти минутах ходьбы от виллы Пелуз. Побоявшись оставить Типи без присмотра, Арина поднялась к Сильвии – ассистентке Батлера и, объяснив ей ситуацию, попросила прислушиваться: если щенок начнет скулить, немедленно позвонить ей на мобильный телефон.

Придя в бар раньше Кондратовича, Арина села за свободный столик. Оглядевшись, она подумала, что, возможно, странное название «Серпан» – «Змея» в переводе с французского – не столь уж неуместно. Бар, находившийся в полукруглой пристройке к основному зданию, имел неопределенную форму. К тому же с третьего этажа к центру зала спускалась, извиваясь, лестница, добавлявшая неправильных форм к уже имеющимся. Но ассоциации со змеей на этом и заканчивались. В баре «Серпан» не было ничего зловещего и мрачного. Наоборот, он был залит светом. С наружной стороны он был ограничен полукруглой стеклянной стеной. Эта стена выходила на парк ООН, за которым просматривалось озеро, левый берег и горная цепь.

Поскольку красивых видов на озеро Арина уже насмотрелась, ее больше заинтересовала находившаяся перед самым окном странная скульптура. Арина никак не могла понять, что она изображает: мускулистый мужской торс заканчивался какими-то непонятными предметами геометрической формы – шарами, квадратами. В руке мужчина держал предмет, напоминавший молот. А на голове у него было надето нечто вроде защитных очков, которые используют рабочие в сталелитейных цехах. Очки были сдвинуты на лоб. «Сталевар», – определила Арина для себя название скульптуры. – «Наверняка наш скульптор».

– Рассматриваете скульптуры. И как вам наш кентавр?

Арина не заметила подошедшего к ней Кондратовича.

– Ах, так это кентавр? Я думала, это либо кузнец с молотом, либо сталевар. У него на голове что-то.

– Как ни называй, а уродец. Безногий, да еще обрезанный. Это наш Эрнст Неизвестный забавляется. Вернее, ваш.

– Он теперь не наш, не ваш, а американский. А потом, в этом что-то есть. Мощь передана здорово, движение, динамизм.

– Да, не одной вам он нравится, – подтвердил Кондратович.

– А кому еще?

– Что вы будете пить? – вместо ответа спросил Кондратович.

– Кофе, пожалуйста.

Через несколько минут Кондратович принес два кофе и сел напротив нее.

– Не знаю, как к вам обращаться, – мадам, госпожа или, как у нас в комиссии, на американский манер, миссис Родионова.

Арине показалось, что сегодня в его поведении с ней что-то изменилось. Вчера, когда она пришла к нему в кабинет, ее встретил начальственного вида человек, разговаривавший весьма покровительственным тоном. Сегодня же в его манерах появилось нечто заискивающее, и Арина никак не могла понять, чем это вызвано.

– Давайте уж по-русски, Арина Родионовна.

Арина сама не знала почему, но человек, сидевший напротив, очень ее раздражал. Это бывало довольно редко, и в таких ситуациях в ней просыпалось обычно дремавшее в ней чувство юмора.

– А вас и вправду по батюшке Родионовна кличут?

Кондратовича ничуть не удивило ее отчество, и Арине стало неловко за свою шутку. Она уже хотела извиниться, но тут он сам понял, в чем дело.

– Нет, я же смотрел ваше дело. Вашего отца Владимиром звали. Вы шутите.

– Давайте лучше без отчеств. – Арина постаралась подавить раздражение, которое вызывал у нее Кондратович. – Можно я буду вас Геннадием называть, а вы меня Ариной. Если мне не изменяет память, мы с вами вчера об этом уже договаривались.

– Да, конечно, вы правы, договаривались, – вслед за ней повторил Кондратович.

Кондратович помялся еще несколько минут, никак не приступая к разговору.

– Ваш муж, если я не ошибаюсь, в Красном Кресте работает? – вдруг спросил он.

– Да, а вы что, с ним знакомы?

– Нет, просто вчера, когда я ваши документы оформлял, анкету прочитал, вот и увидел, что он занимает там ответственный пост. Это многое объясняет.

– Что именно? – Арине все больше не нравился оборот, который принял разговор.

– Я двадцать лет проработал в ООН, последние пять – в кадрах. ООН – бюрократическая организация, каких еще поискать надо. Любой выход на работу здесь оформляется месяцами. А вы раз – и тута. За несколько дней все обделали. – Говоря это, Кондратович улыбался, но при этом смотрел не на Арину, а куда-то в сторону.

– Вы прекрасно знаете, что я вышла сюда лишь на несколько месяцев, и столь быстрое оформление было вызвано, как я понимаю, необходимостью оказать помощь сотрудникам комиссии, оказавшимся в сложной психологической ситуации.