Роман Суржиков - Ферзь – одинокая фигура

– Разве через такое окно можно с улицы рассмотреть тело?

– Можно, если внутри горит свет.

– А сегодня с утра он горел?

– Горел.

Сан Дмитрич добавляет, размышляя вслух:

– Меня особенно занимает эта надпись – «ничтожество». Каким предметом она нанесена? Вероятно, в цеху осталась грязная кисть или тряпка. А если писалось пальцем, то в штрихах надписи будут фрагменты отпечатков. Жду экспертов.

Дим говорит:

– Сан Дмитрич, не ожидайте многого от этого «ничтожества». Это окажется обычная типографская краска, маджента, и писал, конечно, покойник. На пальцах его рук вы найдете частицы краски.

– С чего ты взял?

– Убийца, будь убийца как таковой, писал бы кровью жертвы.

– Э, стой. Тогда стало бы ясно, что написано после смерти, и уже не вышло бы представить дело самоубийством.

Дим морщится.

– Полноте! Вы верите в убийство, так? Психопат, который растерзал жертву в духе средневековой инквизиции, да к тому же изобрел способ проходить сквозь стены – по-вашему, этот маньяк отказал бы себе в роскоши написать слово кровью? Да черт с ней, с иллюзией самоубийства! Трюк с запертым засовом и так дает настолько железобетонное алиби, что убийца мог внутри хоть свой паспорт оставить!

Сан Дмитрич зыркает на Дима холодно и даже свирепо.

– Ну и что же, по-твоему? Он с собой покончил? Идем по домам?

– Я этого не говорил.

– А что говорил?

– Ничего конкретного.

– Так скажи, черт возьми. За этим же вас и вызывал!

– Сан Дмитрич, не серчай. Нам о многом подумать нужно. Но как рабочую версию предложу: принуждение к самоубийству.

Глаза следователя становятся круглыми, как монеты.

– Как, черт возьми? В момент смерти Березин был один! А будь с ним еще кто-то – все равно, как? Чем нужно пригрозить человеку, чтобы он сам отхватил себе руки?

– И, тем не менее, очень советую пока отрабатывать мою версию. Отслеживайте его контакты, особенно – напряженные. Ссоры, конфликты, непонимания. Все, с кем он говорил. Все, с кем не говорил, но косо смотрел. Все, на кого даже не смотрел, но о ком хоть слово сказал при свидетелях.

– Да понял, понял. Но Дим, очень жду вашего отчета. Не представляешь, как жду.

– Сан Дмитрич, сделаем, что можем. Владя, идем на совет.

…Он повел меня за локоть – почему-то не на улицу, а вверх по лестнице, на третий, четвертый, пятый этаж. Остановились у самого выхода на чердак. Здесь было тихо и пыльно, пахло окурками.

Дим сказал:

– Уезжать рано, но не хочу, чтобы нас слышали. Владя, дело такое. Я подозреваю, что его сбили.

– Что?..

– Ну, сбили, черт! Путем пситехнического влияния вынудили совершить действия, которые привели к его собственной смерти! Ты что, совсем младенец?

– Прости, – буркнул я.

И не окончил: прости за то, умник, что я тоже кое-что знаю! Окончил Киевскую академию пситехники – лучшую в Восточной Европе; с первой попытки получил ранг слона. И я уж как-нибудь отличу реальность от сюжетов бульварных романчиков и низкосортных шпионских боевичков!

– Это ты прости, – сказал Дим. – Я в одури немного. Свинячество.

– Да ничего. Просто пошутил ты не вовремя.

– А я не шутил. Я действительно подозреваю, что его сбили.

– Но это же киношные трюки! Пситехник-супермэн силой мысли порабощает людей, а неугодным взрывает мозг. Бред. В реальности так не бывает.

Ладья потер шею и усмехнулся с горечью.

– В том и дело, что в реальности не бывает. В нашей с тобой реальности – ну, в той, где шашлыки, медэкспертиза, угрюмые следователи, подростки на антидепрессантах, бандитские разборки, контрабандный бензин, педофилия – нет, не бывает. И в той реальности, где пси-тех-академии, проективные методики, невербалика и эриксонианские гипнотизеры – не бывает тоже. Но есть такая особая реальность… ее в реальности-то и нет… однако, скажем, МОГЛО быть так, что кто-то как-то попробовал использовать пси-тэ для убийства. Могло быть и так, что это оказалось эффективно.

– Стоп. Ты знаешь что-то или фантазируешь?

– Понимаешь, Владя, это такая тема, о которой нельзя что-то знать, а можно только фантазировать. Случись оно так, что кто-то узнал бы что-то наверняка, – тогда нас, пси-тэ, простые смертные возненавидели бы и в короткие сроки передушили, как крыс. Подушками по ночам. А потом единогласно признали бы самоубийством. Ведь если бы знал социум, что есть люди, способные уговорить ближнего выпить стакан кислоты или отрубить самому себе руки, – по-твоему, смирился бы социум с этим фактом?

– И, тем не менее, ты что-то знаешь?

– Я фантазирую. А прежде слышал чужие фантазии на эту тему.

– Что слышал?

– Например, слыхал я байку, будто есть два эффективных метода принудить человека к самоубийству путем разговора и энергетического контакта. А также один метод – без вербальной компоненты. Был «ящик», который это исследовал. Результаты, естественно, засекретили. И сам факт существования «ящика», и вообще все факты, какие только были. Остались байки.

– Знаешь… слышал, как эти методы действуют?

– Слышал только их названия. «Маячок», «три минус один», «конструктор».

– А что-то еще слышал?

– Я представлял себе, что уровень подготовки для этого должен соответствовать ферзю или ладье.

Я посмотрел на Дима очень, очень новым взглядом, и очень осторожно спросил:

– Раз уж ты фантазировал о таких способностях… Ты случайно не воображал, что и сам наделен ими?

Ладья расхохотался – нервно, но искренне.

– Владька, что ты! Я не киллер, боже упаси! Поверь на слово старому другу! Ну хочешь, мамой поклянусь!.. И обо всей этой теме я и вправду ничего почти не знаю. Но одно знаю наверняка: пси-тэ высокого ранга, если ему это очень понадобится, может найти способ довести человека до суицида.

Мне вспомнился безвольный любовник Кати Петровской, который «на глаз» распознал во мне пситехника.

– Дим, ты говоришь, пси-тэ высокого ранга. Такие люди заметны. Во-первых, есть реестр всех до единого ранговых пситехников. И ферзей с ладьями в нем – меньше одной десятой. Во-вторых, даже если ты ни единой душе не покажешь свой диплом, найдутся люди, кто распознает тебя.

– Владя, так я и собираюсь первым же делом проверить всех пситехников, с кем был знаком Иван Березин!

– Меня тревожит это.

– Почему?

– С интервалом в неделю два безумных самоубийства. Вероятно, спровоцированы одним и тем же человеком. Этот человек – очевидно, пси-тэ. Значит, для пситехника высокого ранга сам факт знакомства и с Петровской, и с Березиным – уже, считай, обвинительный приговор.

– Ну, лично меня это не столько тревожит, сколько радует. Есть ясный путь отыскать этого гада.

– Дим, гад должен осознавать этот путь. Зачем он так мудрил со вторым убийством? Почему не грохнул Березина тупо пулей в затылок? Тогда мы не связали бы вторую жертву с первой и оказались в тупике.