Евгения Никифорова - Изображая зло. Книга вторая

Напряжения накопилось столько, что шёпот перерос в громкий ультразвук. Сен-Жермен схватился за уши в страхе, что ему вот-вот разорвёт перепонки.

Мелькарт перекинул Жезл в другую руку и, ударив им о плиты, резко присел на одно колено. Свет пылающей сферы молниеносно прокатился по залу. Исчез ультразвук, стих шёпот. Сен-Жермен зажмурился, а когда открыл глаза, бессмертных уже не было.

Там, где они только что стояли, зияли пятна: смертоносные лучи Жезла полностью уничтожили богов, не оставив победителю даже останков. Мелькарт сидел на полу, опустив голову. Способность воспринимать окружающее, наконец, возвратилась к нему, и мужчина почувствовал себя опустошённым. Как будто сквозь него пропустили электрический ток. По щеке скатилась слеза. Мелькарт осторожно вытер её и взглянул на влажные пальцы – кожа измазалась кровью. Правый глаз жутко болел.

Опираясь на Жезл, Мелькарт с трудом поднялся. Результат деяний не просто ошеломлял – он едва верил, что выжил и исполнил предначертанное, совершил очередной шаг к своей цели.

Девять выжженных на полу пятен, девять разрушенных тронов.

Тьма удалилась из зала, с позором обратившись в бегство.

Верховный Орден навеки прекратил своё существование.

Никому в тот день не открылось, что Мелькарт почти не держался на ногах, был слишком уязвим, а все мысли занимали боль и усталость, поэтому он без зазрения совести, без упоминаний о чести и бесчестии, без сомнений и сострадания обеспечил единственному оставшемуся в живых противнику скорую кончину. Чуть позже Мелькарт подумает, что мстить человеку, пока тот лежит в полубессознательном состоянии, неправильно – он любил, когда враги умирали с оружием в руках. Однако утешил себя тем, что Сен-Жермен не преминул бы возможностью расправиться с ним самим.

Он велел сравнять замок с землёй сразу же, как только выбрался наружу. Зал Совета вместе с огромными впечатляющими статуями, мраморными колоннами и горгульями сгинули под обломками, не став ни достоянием человечества, ни предметом памяти. Мелькарт знал, что своим поступком подвёл черту. Уходила прежняя эра, изжившая себя, обезумевшая от несовершенства.

Он не замечал, что полностью вымазан в крови, пока из-за Альп не прорезался солнечный свет, напоминая, сколько жизней легло и ещё должно лечь в угоду необходимости перемен, а может быть, прихоти.

Он не надеялся на радушие, хотя и считал при этом, что как минимум признания достоин. встреча с бессмертными для Мелькарта представлялась решающей. И неважно, сколько преград было воздвигнуто между обладателями философского камня и им, человеком тридцати трёх лет, назвавшимся Избранником Тота; даже совершив невозможное, он по-прежнему оставался для них чужим. Непонятным и опасным. Со дня, когда Неизвестные сгинули во веки веков, Мелькарт тщательно готовился к встрече. Приём он организовал в лондонском поместье Виктории, предпочтя разделить триумф с призраком прошлого. После возвращения в Англию Мелькарт долго обдумывал слова Сен-Жермена, заодно вспоминая, как обещал Виктории раскрасить мир в красные оттенки.

Их действительно связывало тёмное начало, сидящее глубоко внутри. И любовь в их случае представлялась тёмной. Мелькарта не оставляли мысли, как бы развивались их отношения. Гордилась бы им Виктория? Хотела бы она его теперь, как тогда, тринадцать лет назад? Порой его мучили страхи, каким смешным он выглядел в стальных глазах фрау Морреаф, со своими далеко идущими планами, уверенностью в предназначении и желанием делить с ней мир. Но многое изменилось, и большую часть мечтаний ещё предстояло воплотить, несмотря на то, что Жезл уже удалось добыть, а Совет уничтожить. Такую огромную власть непросто удержать в руках. Если бы с ним была Виктория, ему пришлось бы вполовину легче…

На мгновение Мелькарт представил, как черноволосая женщина лежит на диване, курит сигарету и пролистывает новости, подыскивая что-нибудь занимательное для своего алчного ума. Мелькарту всегда нравился её горбатый нос, изящные линии бровей, ровная кожа, до которой хотелось дотронуться. К сожалению, мужчине нечем и некому было платить за удовольствие увидеть фрау Морреаф вновь, услышать хрипловатый смех, почувствовать на себе внимательный взгляд, в котором любопытство соединялось с нежностью. Виктория была мертва. Даже если его воображение судило об обратном.

Отражение зеркала показывало человека замкнутого, решительного в своих действиях, но жалеющего о чём-то, чего объяснить он не мог. Годы борьбы ожесточили характер, и эта жестокость изменила лицо, стала неотъемлемой маской. Поэтому Мелькарт с детства не любил зеркал: все они твердили, что он чудовище. Потеряв глаз, он лишь сильнее уподобился демону. За непроглядным слоем мрака одна Виктория распознала в нём подлинного Мелькарта Тессера. И с её гибелью спрятался сам подлинник; больше никто не в силах был уговорить его появиться.

– Первый гость прибыл, – сообщила миссис Говард, встав у него за спиной.

– Кто?

– Сказал, его зовут Раймунд Луллий.

– Ах, – радостно улыбнулся Мелькарт. – Золотая легенда!

– Я проводила мистера Луллия в гостиную.

– Подайте нам чай.

– Хорошо.

Мелькарт прихватил трость и неспешно спустился по лестнице вниз. Незнакомца он обнаружил у главного камина; тот делал вид, будто разглядывал замысловатую лепнину. Стоило Мелькарту войти в комнату, как мужчина заговорил:

– А я поначалу не верил.

Мелькарт не отвечал, предлагая гостю продолжить.

– Только теперь убедился.

Раймунд Луллий повернулся к хозяину дома. Обоим потребовалось время, чтобы тщательно друг друга осмотреть и прийти к выводам. Мелькарт отметил, что Раймунд ничем особенным не выделялся: небритый, с большими карими глазами на выкате, тонкими волосами мышиного цвета, слегка выпирающим брюхом – такая внешность могла принадлежать любому.

– Я рад, что мы, наконец, познакомились, – поприветствовал Тессера, наблюдая за тем, как прыткий взгляд гостя скользит по трости, поднимается к белёсому глазу и возвращается обратно к предмету.

– Вы меня не разочаровали, – добавил Раймунд. – Эта штука в вашей руке… Это ведь Жезл Жизни?

– А Сен-Жермен не догадался.

– И я бы не догадался, если бы не знал, что вы сделали. Пока ехал сюда, всё думал, кого здесь увижу, действительно ли вы таков, каким вас представляют?

– И кого же вы искали?

– Мессию.

Уголки рта Мелькарта дёрнулись.

– О, боюсь, эту роль я не потяну, – иронично ответил он.

– Напротив. Я наслышан о вашей политике. Многие пытались сломать систему, удавалось это единицам. Никто не пошёл бы за вами, будь вы как все, но поддержать идеи наследника Трисмегиста посчитает за честь любой, кто захочет шагнуть в будущее.