Александр Грич - Тень иракского снайпера

– А вы думаете, ваш добрый знакомый Брет Леборн состоит в некоторых сношениях с дьяволом? – улыбнулся Олег.

– Любой настоящий художник имеет какие-то отношения… уж не знаю с кем. С потусторонним… Брет – настоящий художник, сомнений нет. Хотя… – Эми помедлила, – многие считают, что он губит свой талант ширпотребом. Хотя, с другой стороны, у него и ширпотреб талантливый. Ответила я вам?

– Вполне, – подтвердил Потемкин. – Вы мне очень помогли. Где ваш автомобиль? Я хочу проводить вас.

Телефонный разговор был очень коротким, а вот файл, который прислал после разговора Ким, огромным – и по объему, и по количеству иллюстраций, и по разнородности материалов. Потемкин прочел его от корки до корки сразу же, ночью. Напечатал несколько страниц, на которых были данные, к которым Олег собирался вернуться в течение дня.

Итак, Джон Линк… Личность не слишком обычная. Хотя кто его знает, что у теперешних молодых людей обычно, а что – нет. Тридцать семь лет. Из семьи, типичной для нижнего слоя среднего класса. Отец – квалифицированный рабочий на одном из заводов «Боинга», мать – так называемый биллер. Это специальность по внесению в компьютеры врачебных данных для отправки на оплату медицинских страховок.

В семье двое детей – Джон и сестра Ноэль, на пять лет старше его. Ноэль – дизайнер одежды, состоявшийся специалист высокого класса, модная и пользующаяся спросом. Муж – адвокат, не слишком популярный и преуспевающий, но и не имеющий оснований жаловаться на жизнь.

Отношения с родителями у Джона всегда были прохладными. Зато сестра души не чаяла в младшем брате, хотя человеком он был, судя по всему, непутевым. Трудно сказать, чего в его биографии не было – и наркотики, и воровство из магазинов, и мошенничество с кредитными картами…

Нарушения были, в общем, мелкие. Из магазина Джон пытался вынести в кармане недорогое устройство электронного слежения. Он вполне мог бы его купить – он регулярно покупал и более дорогие вещи, а тут… Сестра уплатила штраф, и дело замяли. С кредитной картой – Джон после рассказывал, что товарищи научили его, как перепрограммировать магнитную ленту «кредитки», и показывали, как можно с этой перепрограммированной лентой бесплатно заправлять автомобиль. И Джон, по его словам, решил попробовать… И попробовал – но, видно, вел себя настолько бездарно и неумело, что хозяин колонки заподозрил что-то, остановил заправку и вызвал полицию, а до приезда полицейских держал Джона связанным у себя в конторке. Сестра опять внесла залог, и Джона освободили. И снова он сам не мог рассказать, почему занялся этой аферой и почему попался.

– Мне было интересно, как это работает, сестричка! – Вот и все, что Ноэль и родители от него услышали, когда пытались на семейном совете разобраться, что происходит…

Что еще? А, наркотики…

Олег пожал плечами. Нет смысла всплескивать руками и говорить «О времена, о нравы!» или еще какую-то чушь. Наркотики вошли чуть не в каждый дом, стали приметой времени. В Калифорнии и в ряде европейских стран курение марихуаны просто легализовано. Вроде бы в лечебных целях. А ты иди разбери, какие это цели на самом деле… И этот процесс легализации, глобально говоря, – только в самом начале.

О, великая свобода!

Что говорят нам твои поборники? Разве они не правы, утверждая, что курение – вред, но оно ведь не запрещено законом. Разве у них нет резонов рассуждать о вреде алкоголя? Есть, и еще какие… А ведь алкоголь, говорят сторонники легализации наркотиков, пытались запретить – и в давние времена, и в недавние, и в Европе, и в Америке… И к чему это привело? Ни к чему хорошему! Доводам этим в формальной логике не откажешь. И кто знает, куда этот процесс зайдет уже при жизни нашего поколения.

А сотни тысяч или даже миллионы загубленных жизней, а миллиарды долларов, полученных наркоторговцами, – это все не то, что остается за кадром, но воспринимается как неизбежная черта современной действительности.

Значит, то, что Джона Линка ловили, и не раз, с наркотиками, большого значения с криминогенной точки зрения не имело. Он наркотики употреблял, верно, но не был никогда дилером, распространителем. И ярым потребителем наркоты тоже не был – так, баловался.

Потемкин будто бы услышал даже, как Джон Линк, которого сестра упрекает после очередного «прокола», отговаривается миролюбиво: «Не злись, сестренка! Мне просто было интересно попробовать…»

Так что человеком Джон выглядел вполне безобидным. Из той, знаете ли, категории людей, которым недостатки легко прощают. Отчасти потому, что серьезных проступков и преступлений они, как правило, не совершают, а отчасти потому, что собеседники понимают – что такому человеку ни скажи, обижайся на него или нет, ссорься с ним – он все равно не изменится.

«Похоже, что так в случае Линка и есть, – думал Олег. – Но вот убийство бизнесмена в этот психологический портрет никак не вписывается. С чего бы этому легковесному созданию по имени Джон Линк идти на такое?»

Потемкин продолжал листать страницы присланной информации. Да, полное признание вины. На вопрос, почему он убил человека, Джон не задумываясь отвечал – из ревности. Он ревновал Хэйли Маррона, потому и убил. К кому ревновал? Чего-чего? Потемкин откинулся в кресле. Меньше всего он рассчитывал увидеть на страницах этого дела об убийстве страстное признание Джона Линка в любви к Брету Леборну.

Сделаем отступление. В наш просвещенный век никого ничем не удивишь, тем более – здесь, в Сан-Франциско, который, можно сказать, мировая столица геев. И то, что мужественный загорелый Брет Леборн со своими серо-стальными глазами, с тремя женами, которые за него боролись не на жизнь, а на смерть, с давней любовницей, от которой у него взрослая дочь, и еще со многими женщинами, к которым он питает интерес и с которыми имел или имеет отношения, то, что он был объектом страстной любви и ревности шалопутного Джона Линка, который совершил из-за этого убийство, – чтобы привыкнуть к этой мысли, даже многоопытному Потемкину нужно было время.

Знакомясь дальше с информацией и с материалами дела, Потемкин узнавал новые подробности не только о Линке, но и о Брете Леборне.

Они, оказывается, знали друг друга давно. Но отношения их начались, по-видимому, тогда, когда Джон стал постоянно работать у Леборна. Эта работа продолжалась, по крайней мере, три года до убийства Хэйли Маррона. Что делал Джон? О, это была работа неординарная и интересная – так, во всяком случае, говорил о ней Линк на допросах.

Дело в том, что, став модным портретистом, Леборн должен был предпринимать какие-то шаги, чтобы поддерживать свою славу и, соответственно, уровень заказов – и уровень заказчиков. Ибо человек с улицы, без рекомендаций, к Брету попасть уже не мог. Да и ценовые пороги его работ были достаточно высоки. Но, создавая замечательные портреты людей – в кресле за письменным столом либо за чтением книги, словом, в домашней обстановке, – далеко не уедешь.