Питер Джеймс - Одержимость

– Очень жаль, но я опаздываю на работу, – сказала Алекс любезным тоном, стараясь быть вежливой.

– Да, конечно, прекрасно понимаю, вам это неудобно, только я подумала, что лучше зайти к вам как можно скорее. Если вы хотите узнать новости о вашем сыне.

И тут Алекс поняла, кто перед ней.

– Нет, – сказала она. – Спасибо, но я не желаю никаких новостей о моем сыне.

– Примите мои соболезнования.

– Спасибо.

– Санди очень переживает за него.

– Неужели? – Алекс почувствовала, что ее тон становится агрессивным.

– Если вы захотите провести сеанс, буду очень рада. Денег я с вас не возьму – Санди моя хорошая подруга.

– Миссис Тремейн, – холодно произнесла Алекс, – мой сын умер. Ни вы, ни кто другой не может этого изменить. К сожалению, я не верю в… – она задумалась на секунду, – как уж вы это называете – в мир духов.

– Я думаю, сын хочет поговорить с вами.

Выражение лица женщины было искренним – настолько искренним, что этого не могли скрыть даже густой слой косметики и вычурная прическа. Искренним и наивным. «Вы глупая, заблуждающаяся дурочка», – хотела сказать Алекс, однако сдержалась.

– Спасибо, – ответила она вместо этого. – Но мне нужно уходить.

Алекс кивнула девушке в приемной, избегая встречаться с ней взглядом, и поднялась по лестнице в свой кабинет.

Когда она проходила мимо Джули, та подняла голову от пишущей машинки и улыбнулась ей:

– Доброе утро. Пока не буду вам мешать – почитайте почту. Отменить ваши встречи на эту неделю?

– Нет, Джули, мы и без того многое отменили на прошлой неделе. Шоу продолжается.

Алекс закрыла дверь и уставилась на гору писем на столе. Посмотрела на деревянный календарь – Джули каждый день переставляла его. Двадцать первое апреля. Последние десять дней исчезли, словно она провалилась в какую-то дыру во времени.

Она вскрыла первый конверт, вытащила аккуратно напечатанную и переплетенную рукопись. «Предвидения – мои способности и другое». Открыла первую страницу, по которой всегда определяла, будет ли читать дальше сама или передаст Джули.

«Я всегда видел руку в темноте, манящую меня. Если я видел руку, то знал, что кто-то умрет. В первый раз это случилось, когда мне было семь, а на следующий день мою сестру переехал трактор. Тогда я в первый раз понял, что обладаю способностью предвидения».

Она снова посмотрела на обложку, вызвала по интеркому Джули.

– Автор Стенли Хилл – вам это имя что-нибудь говорит?

– Нет.

– Кажется, он нам уже присылал что-то.

– Хотите, чтобы я проверила?

– Нет, я сама.

Алекс включила экран редактора и прямо посредине четко увидела слова ярко-зелеными буквами: «ПОМОГИ МНЕ, МАМА».

По жилам будто потекла ледяная вода. Слова обесцветились, экран потемнел. Лед превратился в кипяток, лоб у нее запылал, пот потек по щекам. Она выключила экран, потом снова включила его, но на сей раз увидела только надпись «Меню» и перечень функций.

Алекс опасливо ударила по двум-трем клавишам. Меню исчезло, вместо него появились слова «клиентский файл». Дрожащими пальцами Алекс попыталась нажать нужную поисковую клавишу, но промахнулась. Машина сердито бикнула.

– Алекс, вы хорошо себя чувствуете?

Она посмотрела на Джули; та, как в замедленной съемке, поставила ей на стол чашку кофе. Алекс заговорила, слыша звук собственного голоса словно со стороны:

– Да, я в порядке.

– Вы белая как простыня.

– Очень устала. Плохо спала.

– Может, вам нужно принимать таблетки… ну, вы же знаете, пока худшее не останется позади.

Алекс улыбнулась:

– Худшее уже позади.

– По-моему, вы держались очень мужественно.

Алекс почувствовала, что слезы наворачиваются ей на глаза, и зажмурилась. Но чувства кипели в ней, и в конечном счете она не сдержалась. Слезы потекли по щекам. Чужая рука сжала ее руку, и она твердо ответила на пожатие. Подняла веки, увидела симпатичное лицо, добрые глаза Джули. А ведь помощница изменила прическу: постриглась коротко, а она ничего на это не сказала.

– Извините, – произнесла она. – Хорошая стрижка.

– Спасибо.

– Можете не беспокоиться, я не брошу вас всех на произвол судьбы.

– Мы это знаем. – Джули протянула Алекс платок.

– Все в порядке. У меня есть. – Она высморкалась. – Когда кто-нибудь будет звонить, просите не задавать мне вопросы о самочувствии, хорошо?

Джули кивнула.

– И просите не упоминать Фабиана – мне так будет легче.

– Да, конечно.

Алекс опасливо посмотрела на экран. Увиденные ранее слова отпечатались в ее памяти. Четко. Безошибочно.

– Что-то я забыла, как эта штука работает… хочу найти имя этого автора.

Джули постучала по клавиатуре, и почти тут же появилась надпись: «Стенли Хилл».

– В восемьдесят втором году предлагал нам рукопись «Обращение звездочета к звездам».

– Скромненько, – хмыкнула Алекс. – И почему мы ее отвергли?

Джули наклонилась над экраном и сказала:

– Недостаточно содержательная.

– Есть десятки других агентов… Почему он и следующую рукопись присылает нам?

– Видимо, вы написали ему очень любезное письмо.

– Сомневаюсь, – произнесла Алекс.

– Хотите, чтобы я прочла?

– Нет, отсылайте не читая, скажите, что нас такие вещи не интересуют.

– Такие книги хорошо продаются, – возразила Джули. – Взять хотя бы Дорис Стоукс. [9] Дорис Стоукс (1920–1987) – британская ясновидящая и медиум, которую неоднократно привлекали к розыску преступников.

– Да хоть миллионный тираж, я не хочу работать с такой рукописью.

Джули взяла папку и вышла из кабинета. Алекс проводила ее взглядом, потом снова уставилась на экран. Выключила его. «Помоги мне, мама». Эти слова не выходили у нее из головы. Она опять включила редактор, и на экране появилась та же надпись – спокойная, немигающая.

ПОМОГИ МНЕ, МАМА.

– Ты такая занятая.

Алекс помахала ладонью, разгоняя дым:

– Это ты все время исчезаешь.

Сквозь заросли своих моржовых усов Филип Мейн просунул сигарету в рот, издал неторопливый протяжный хрип с сиплым отзвуком – словно где-то вдали проходили мопедные гонки – и выпустил еще одно густое облако дыма.

– В космическом смысле?

– Нет, – улыбнулась Алекс. – В физическом.

– Брр, – задумчиво произнес он.

Она снова помахала рукой.

– Этот дым, он тебе на пользу не идет.

– Ну, это одно из немногих моих удовольствий, – сказал он своим тихим низким голосом и виновато пожал плечами. – И все же это всего лишь временное неудобство, оно продлится еще несколько тысяч лет. Пять, максимум шесть… сущая ерунда.

– А потом?

– А потом мы эволюционируем в достаточной мере, чтобы навсегда стать самодостаточными; все связи будут осуществляться с помощью телепатии и неэкспонированной пленки; мы получим радость экспонирования, которая заменит все сегодняшние социальные контакты… удовольствия и… – он показал ей сигарету, – и неудобства.