Анатолий Безуглов - Изувер

Я пошла. А что? Действительно, в больнице от тоски не знаешь, куда деваться.

Он повел меня на другой этаж. Зашли в какую-то комнату. Там были только столик и лежанка, обитая дерматином, ну, как в больницах бывает. В комнате находился еще один врач, вернее, практикант, как я потом поняла...

- Кто такой?

- По-моему, они с Борисом учатся вместе.

- Его имя, фамилия?

- Борис называл его фамилию...

Полонский!

- А имя?

- Не помню. Еще там была медсестра Таня. На столе - две бутылки вина, бутерброды с колбасой. Я спрашиваю:

где магнитофон? Полонский смеется:

еще, мол, не купили. И предлагает мне выпить. Я стала отказываться, потому что врачи категорически запретили мне пить спиртное. А Борис на полном серьезе заявил, что все это ерунда и никакой болезни у меня нет, просто издержка переходного возраста. В общем, уговорили выпить...

- Вы пили? - уточнил следователь.

- Все пили... Потом поиграли немного в карты. Ну, еще выпили... Я опьянела... Полонский и Таня куда-то ушли...

Борис опять заставил меня выпить, произнес тост за мое выздоровление...

Потом стал целовать меня... А дальше я не помню...

- Еще пили?

- Кажется. В общем, когда я проснулась, то свет не горел и в комнате никого не было. Я одна и... и... ну, в общем, совсем без ничего... Без одежды...

Зубова замолчала, опустив голову.

- А где был Ветров? - осторожно спросил Гольст.

- Не знаю. Мне было очень плохо...

И голова, и все тело болели... Страшно стало: вдруг узнают?

- О чем?

- Ну... - Зубова замялась. - Борис имел со мной близость...

Из дальнейших ее показаний выяснилось, что о ночной попойке в больнице стало известно главврачу. Поднялся шум. Борису грозили большие неприятности в институте, но как будто отцу удалось замять скандал. Пострадали Таня (она ушла с работы "по собственному желанию") и Марина, которую тут же выписали.

- Ну что ж, - сказал Гольст, обсуждая эту историю с Самойловым, основания для мести у Виктора Зубова имелись серьезные.

- Правда, погибли родители, а не Борис, - заметил капитан.

- А до этого - исчезла Лариса. Может, око за око, зуб за зуб? Надо проверить, какие у Виктора друзья, где он был в день пропажи девочки и в ночь, когда погибли Ветровы-старшие.

- Проверим, - кивнул Самойлов.

- Было бы интересно также узнать, не случались ли у Бориса Ветрова и другие неприятности, подобные этой.

Сергей Михайлович Ворожищев еще раз допросил кое-кого из родственников Ветровых.

- Наша версия о том, что тут убийство, кажется, еще больше подтверждается. Косвенно пока, - сказал он, делясь с Гольстом своими впечатлениями.

- Выкладывайте подробнее, Сергей Михайлович, - попросил Гольст.

- Интересные сведения сообщила сестра Ветрова-старшего Ангелина Карповна. Она была очень близка с братом. Говорит, что поражалась самообладанию Александра Карповича. В те дни, когда пропала дочка, он лучше всех держался в семье. Переживал, конечно, но духом не падал. Искал мастеров для камина...

- Что-что? - не понял Гольст.

- Хотел сделать на даче камин.

Представляете?

- Да уж... - Владимир Георгиевич задумчиво чертил на бумаге замысловатые узоры. - Исчезла дочь, а ему - камин...

- Вы слушайте дальше, - продолжал Ворожищев. - В день своего шестидесятилетия, буквально за три дня до смерти, Ветров принимал гостей, пил вино...

- Может, хотел забыться немного, отвлечься от тяжелых дум?

- Не знаю, не знаю, - покачал головой Ворожищев. - Все может быть...

Но при этом он опять же поделился кое-какими планами с сестрой... Повел ее на участок, показал, где собирается строить финскую баню...

- Сауну, - уточнил Гольст.

- Точно, - кивнул Ворожищев. - Говорит: будешь, сестра, приезжать париться. Радикулит твой, мол, как рукой снимет. Выходит, ни о каком самоубийстве он и не помышлял, если вел такие разговоры. Человек жить хотел!

И жить красиво! И вдруг... Стреляет в жену, а потом в себя...

- Противоречие, конечно, явное, - согласился Владимир Георгиевич. - Но я вот чего понять не могу: одни свидетели твердят, что он потерял голову от горя, прямо-таки зациклился на этом. А родная сестра... Что-то здесь не то. Где правда? На людях, выходит, одно, а с Ангелиной Карповной - другое. Зачем?

- В том-то и дело, Владимир Георгиевич... Может, Лариса действительно убита отцом? И его отчаяние - симуляция? А Надежду Федоровну и Александра Карповича убил кто-то другой...

- Вот и еще одна версия, - вздохнул Гольст. - Чем больше я думаю о Ветровых, тем тверже убеждаюсь: как все-таки поверхностно судят окружающие о людях.. Внешняя сторона, так сказать, фасад иной раз совершенно не соответствует сути.

- Это точно, - согласился Ворожищев. - Например, Надежда Федоровна распиналась перед знакомыми, соседями и сослуживцами, какие у нее замечательные дети! Прямо-таки лучше на свете не сыскать. А сама признавалась матери: Борис растет черствым, неблагодарным. Эгоист. Да и с Ларисой не могла найти общего языка. Жаловалась: еще совсем, мол, соплячка, а мать ни в грош не ставит...

- Надежда Федоровна не говорила с родственниками насчет амурных похождений Бориса?

- Говорила... Пыталась якобы повлиять на сына, образумить. Но Борис категорически заявил: он уже взрослый и воспитывать его поздно... Между прочим, Ветрова считала, что цинизм Бориса - от ранней связи с женщинами.

- Цинизм? Так и выразилась? - переспросил Гольст.

- Да, Надежда Федоровна произнесла именно это слово. Еще удивлялась, почему Борис так меркантилен. Точнее, она называла его крохобором.

- Уж ей-то не знать, откуда весь этот набор, - усмехнулся Владимир Георгиевич. - Плоды воспитания родителей. Горькие плоды, - он помолчал. Ну ладно, давайте вернемся к вопросу:

убийство ли это? Вопрос наиглавнейший. Жаль, конечно, упущено много времени. Но кое-что все же у нас есть...

И Гольст, и Ворожищев отлично понимали, какая это была помеха для следствия - упущенное время. Тускнеют отдельные факты, исчезают вещественные доказательства, в памяти свидетелей стираются или искажаются детали происшествия.

Повторный осмотр дачи ничето не дал. Комната, в которой погибли Александр Карпович и Надежда Федоровна, не раз уже была прибрана, вымыта, и какие-либо следы, которые как-то помогли бы следствию, отыскать было чрезвычайно трудно. Но оставался протокол осмотра места происшествия и фотоснимки, сделанные оперативной группой, прибывшей в Быстрину утром первого сентября. Они и явились объектом тщательного изучения. Следователи возвращались к ним еще и еще раз.

- Я вот думаю, - заметил Гольст, просматривая листы дела с фотографиями погибших, - могли человек остаться в такой позе после выстрела в себя?

- Мне самому не дают покоя снимки, - признался Ворожищев, разглядывая страшные документы, запечатлевшие трагедию. - Что-то здесь не вяжется с самоубийством.